– Прием завтра, – Аскольд хитро подмигнул побратиму. – Гитара еще помнит, как и что ей играть?

Он кивнул было, и тот уже собирался исчезнуть так же, как и появился, как вдруг менестрель прямо подпрыгнул на месте.

– Аль! Ты как раз тот, кто чертовски был мне нужен здесь. Заходи!

Воин хмыкнул, но все-таки вошел в зал. Хорошее настроение не изменяло ему: с севера шли добрые вести, приготовления к празднику подходили к концу, и прием, где им предстояло проявить себя в качестве альтернативы Тайного Совета – приближался. А ожидание всегда хуже действия – каким бы ни было и то и другое.

Помятый фрейлинами и заглядывавшими "проведать" дамами, Осверин тоже просиял.

– Лорд Витт наконец-то соблаговолил примерить костюмы и выбрать рисунок на шоколадных конфетах! – крикнул он во весь свой хорошо поставленный голос. – Вдобавок, думаю, у него отлично получится утвердить все вопросы, связанные с приглашениями!

Свита из старшей прислуги и нескольких ответственных придворных кинулись на новую жертву, а Осверин залился смехом и рванул к двери.

– Плодотворной работы, милорд! – ехидно, как в стародавние времена, когда ему случилось быть гостем в замке отца Аскольда, бросил менестрель, вылетая в коридор.

Милорд только покачал головой, покорно забирая из рук распорядителя протокол и варианты рассадки гостей.

– Вот ведь чертяка, – пробормотал он.

Распорядитель оживился:

– Простите?

– Нет-нет, ничего. Подойдет вот эта и вот эта схема, проверьте, сколько точно будет гостей, и выберите подходящую. Что там с письмами?..

Осверин не бежал – летел по коридору, с трудом удерживая равновесие на виражах и вписываясь в повороты. Кое-кто провожал его удивленными взглядами, но менестрелю, право слово, было уже все равно.

«Прости, маленькая, что заставил скучать!» –  билось у него в голове. Зря он испугался, отчаялся и отложил гитару. Теперь нужно было срочно наверстать упущенное, вспомнить о голосе, который не давал ему просто петь по трактирам похабные песенки и получать свои монеты, не позволял мышкой уходить из пиршественных залов и молчать, молчать, молчать. Он же, черт побери, менестрель!

«Они услышат этот мир именно от меня».

Осверин на полном ходу вылетел в коридор к личным спальням короля и сбил с ног человека в серой, скучной одежде. На пол посыпались какие-то вещицы – дротики, кисть со штор, жестяная коробочка для порошков, бумаги… Человек шарахнулся в сторону, что-то сверкнуло перед музыкантом, и незнакомец словно растворился в воздухе, исчез, бесследно и бесчестно.

А менестрель, прежде чем заорать, успел зажать себе рот рукой и ринуться по лестнице вниз, на свежий воздух, подальше от смертельно опасных для того, кто слишком много знает, коридоров, поближе к работе – там, в парке, еще много нужно было сделать. На виду у десятков случайных людей, конечно. До вечера, до их уютного кабинета, он точно доживет.

Иллюзий о Тайном Совете, его методах и принципах у Осверина за последние два года совсем не осталось.

И, раздавая поручения и принимая сделанную работу, менестрель то и дело посматривал на окна дворца: на их с Алем кабинет, залы для праздника и комнаты короля. Он вздохнул с облегчением только тогда, когда Рогар отправился на совещание с Советом Лордов, а названный брат спустился в парк.

Аскольд шел по посыпанной ракушками дорожке выдержанными шагами воина, готового в любую секунду броситься и сражаться, и даже сам уже этого не замечал. Осверина это значительно успокоило – значительно, но не до конца.

– Как дела, братец? – крикнул Аль, не доходя до него десятка шагов.

– Убеждаюсь с каждым днем, как интересно работать в цитадели, тем более при Его Величестве, – непринужденно махнул рукой тот. – Думаю, когда-нибудь я даже издам свои рассказы в мемуарах!

Лорд Витт чуть наклонил голову, без усилий читая завуалированное послание. На его лицо не легло ни тени тревоги или заинтересованности, но по этому короткому движению Осверин понял, что и брат все понял. И внутренне поблагодарил почему-то именно Фортуну, лукавую богиню удачи, за такого брата.

Аскольд прищурился:

– Сначала – работа, потом – мемуары. Долго тебе еще возиться тут? Рогар просил зайти.

– Четверть часа или около того. Устроит?

– Более чем, – кивнул молодой лорд, демонстративно усаживаясь на скамейку и закидывая ногу на ногу.

По пути во дворец они останутся без лишних ушей и обсудят самое главное. Аль был уверен, что менестрель не станет зазря пугать его намеками и такой страшной секретностью. Да и нехорошо, что Ро в этом каким-то образом замешан… Теряться в догадках было не в обычаях воина, так что он на время прогнал напряжение и просто дал себе пятнадцать минут отдыха – четверть часа в затишье перед бурей, островок тишины между приливом и отливом морского прибоя.

И за самый хвост, за мелькнувшую тень он поймал неожиданную, его самого удивившую мысль: ему почему-то отчаянно хотелось на море. На пустынное побережье, ходить по песку, дышать соленым воздухом, и чтобы над головой проносились крикливые чайки. Где-то у далекого горизонта водная гладь сливается с небом, дышать легко и свободно, а мерное дыхание волн напоминает биение чьего-то древнего огромного сердца. От моря спокойно и светло на душе, так, как давно уже не было… Королевским элитным воинам некогда мечтать о морях, и Аскольд загнал эту картину подальше и поглубже, запрятал так, чтобы самому не найти. Но прежде – позволил себе несколько долгих минут сполна насладиться видением. И пообещал однажды точно отправиться к морю.

Знал бы Аскольд, как скоро та картина будет его окружающей действительностью!,. Однако при других, совсем других обстоятельствах, нежели он представлял себе в своей голове.

И начался путь к этому вечером, когда менестрель, воин и король собрались втроем в креслах у камина впервые за несколько напряженных недель. И если Осверин и Аль, поговорившие уже наедине, пусть и очень недолго, были собраны и встревожены, то Рогар, кажется, наконец-то дал себе отдых.

– Знали бы вы, как я рад, что это безумие наконец-то закончится! – выдохнул он, вытягивая ноги к огню.

– С коронации все только начнется, – вставил Аскольд чуть мрачно. – Нам есть, что тебе рассказать, Ро.

– Если это про приготовления к приему, то я точно женю тебя на какой-нибудь древней нудной старухе!

Осверин, в гостиной не присутствовавший и ничего такого не ожидавший, прыснул плохо сдерживаемым смехом в кулак.

– Тебе только кажется, что это смешно! – в наигранном гневе привстал с места Аль, и Осверин захихикал, представив в красках себе эту пару. Впрочем, он посерьезнел, едва отсмеялся: дело было действительно важным и не терпело промедлений.

Он рассказал Рогару о своем столкновении с подозрительным незнакомцем, о лицах без лиц и шагах, которые замирают, если и ты перестаешь идти по коридору, и прямо на глазах Рогар подобрался, поджал губы и сел в кресле упрямо-ровно. Голос его из расслабленного, полушутливого тона стал стальным голосом короля.

– Тайный Совет должен узнать о попытке покушения, – он был первым, кто бесстрашно назвал вещи своими именами.

Аскольд покачал головой:

– Боюсь, что они уже знают. Вряд ли хождения по застенкам и маги во дворце остались без их внимания.

– Тогда…

– Тогда им, напротив, лучше не знать, что об этом знаем и мы.

– Прикинемся дурачками?

– Именно. Как в детстве.

Лицо Рогара посветлелело на несколько мгновений:

– Мы тогда не спали всю ночь и обнесли отцовскую фамильную оружейную! Попрятали реликвии королевского дома в комнате и сделали вид, что перепутали их с игрушками.

– Сколько нам было? Лет по пять, да?

– Около того. Как мы вообще поднимали те мечи?..

Как ни было менестрелю жаль прерывать их короткий глоток светлого и теплого, он кашлянул, напоминая, как далеки они от беззаботного детства.