Квазиган затянул заунывный мотив.

– Клянусь задницей Астерио, – сказал Тьегос, – это похоже на наш танец в честь богини Луны.

– Откуда ты знаешь, как он выглядит? – удивилась Порфия. – Ведь во время этого танца мужчинам строго-настрого запрещено приближаться к девам.

– Подумаешь, запрещено… Порфия, ты лучшая плясунья в Огуджии, вот и покажи его нам, а Квазиган сыграет.

– Это неприлично, – возразила королева, но ее голос потонул в криках остальных.

Наконец Порфия встала и плавно задвигалась в такт мелодии Квазигана. Она нетвердо держалась на ногах и то и дело наступала на шлейф своего просвечивающего платья, пока не вспылила:

– Проклятая тряпка! Мешает…

Она развязала поясок, выскользнула из платья и швырнула его на змеиный трон.

– А ну-ка, раздвиньте эти проклятые столы! – распорядилась совершенно нагая, если не считать расшитых драгоценными камнями сандалий, царственная танцовщица.

Перед глазами Вакара, словно в колдовском тумане, поплыла комната. Казалось, огни лампад на стенах закачались в ритме неземной музыки, а фрески ожили: еще чуть-чуть, и быкоглавый бог добьется своего.

Вакару хотелось вскочить и, подражая Астерио, схватить в объятия гибкое белое тело Порфии. Королева ростом была невеличка, но ее формы будили звериные инстинкты в любом мужчине, который оказывался рядом.

В этот миг Порфия споткнулась и упала на колени Гараля. Министр поднял руку, чтобы отвесить шлепок королевскому задку, но вовремя опомнился. Это зрелище вызвало у Вакара такой приступ смеха, что он чуть не упал со стула.

– Ладно, хватит. – Шатаясь, Порфия вернулась к трону, попыталась натянуть на себя платье и восхитительно в нем запуталась. Тьегос кинулся к ней на выручку. – Кто еще что-нибудь умеет?

– У нас в Тегразене есть игра, – вызвался Квазиган, – под названием «ступай в Керне». По кругу расставляются стулья, на один меньше числа игроков. Пока звучит музыка, все ходят вокруг стульев, а когда она вдруг умолкает, – садятся, и тот, кому это не удается, выходит из игры. Тут убирают еще один стул, и снова все ходят по кругу… До тех пор, пока не останутся два игрока и один стул. Выигрывает тот, кто занимает последний стул. Пожалуй, я сыграю, пока вы будете ходить – староват я для такой атлетики.

– Детская игра. – Тьегос поморщился. – Боюсь, нам скоро надоест.

– Все бы тебе брюзжать! – воскликнула Порфия. – Вакар, Гараль, поставьте этот стул к стене! Господин Квазиган, сиди тут в центре и играй на дудочке. Великие боги! Вы только посмотрите на него! – Она показала на Абеггу из Токалета, который потихоньку свернулся в углу калачиком и уснул. – Ну-ка, разбудите.

– Да как может мужчина, у которого в жилах – кровь, а не вода, уснуть во время такого зрелища! – поразился Вакар.

– Ему это неинтересно, – сказал Тьегос. – Он мне признался, что у них в Гамфазантии общепринято ходить нагишом. Эй, соня, вставай. – Он толкнул спящего ногой.

Разбуженному Абеггу объяснили правила, а потом игроки неуверенно двинулись по кругу. Музыка смолкла, и стулья достались всем, кроме толстой и неповоротливой жены Гараля. Она беззлобно рассмеялась и отошла к стене. Вакар убрал из круга один стул.

– Начали, – скомандовал Квазиган. Мелодия усложнялась, пальцы музыканта все быстрее порхали над свирелью. Вакару казалось, что комната кружится под музыку. Он не понимал, в чем тут дело, так как после ссоры с Тьегосом старался пить меньше.

Свирель умолкла, и на этот раз на ногах остался Тьегос.

– Вот и прекрасно, – сказал любовник королевы. – Меня совершенно не забавляет эта древняя игра. – И он присоединился к жене Гараля. Из круга выбыл еще один стул.

Затем из игры вышел Абеггу из Токалета.

В этот раз мелодия пронизывала принца Вакара до мозга костей, от нее ныли зубы, жгло глаза. Свет лампад померк, а может, Вакару только почудилось. Как бы то ни было, у него все плыло перед глазами. Музыка сотрясала его, как собака – пойманную крысу…

Когда музыка стихла, Вакар быстро огляделся и побежал к темному силуэту, в котором он не без труда опознал змеиный трон королевы Порфии – последнее свободное сиденье.

Он в полуобороте упал в его каменные объятья за миг до самой Порфии, которая плюхнулась на его колени с игривым визгом, тотчас перешедшим в истошный вопль.

Вакар вторил ей звериным ревом, он вдруг с ужасом понял, что сидит среди колец гигантской живой рептилии. Голова на длинной шее с шипением взмыла и сразу же опустилась. Глаза змеи уставились на пленников, а из пасти выскользнул раздвоенный язык. В то же самое мгновение хвост толщиною с торс Вакара захлестнул их обоих, сковав движения.

Словно издалека до Вакара доносились крики и топот ног. Чудовищная петля сжалась, у Вакара затрещали ребра, – казалось, ожившее дерево душит его в смертельных объятиях. Меча при нем не было; его левую руку зажало между Порфией и змеей, но правая оставалась свободной.

Вакар изо всех сил рванул ворот рубашки и вытащил из-за пазухи отравленный кинжал, от которого погиб Сол, и вонзил его в покрытую чешуей плоть, и еще раз, и еще…

Змея громко зашипела, но сразу же ослабила захват. С невероятным трудом Вакар высвободил вторую руку. Вокруг него корчилась в конвульсиях гигантская тварь. Принц уперся ногами в ее туловище и с силой надавил. Петля поддалась, и Вакар с Порфией высвободились из хватки чудовища. Принц, часто оглядываясь на змею, потащил королеву через зал, подальше от опасности.

В зале они были одни.

Спрятав клинок, Вакар прижимал к себе королеву до тех пор, пока она не перестала дрожать. Наконец она подняла к нему лицо для поцелуя, но оттолкнула его, как только принц вознамерился совершить полный любовный ритуал.

– Не сейчас, – сказала она. – Чудовище сдохло?

Вакар подошел взглянуть и отпрыгнул назад, когда чешуйчатое тело дернулось.

– Еще шевелится! Что все это значит? У нас в Посейдонисе таких тварей нет.

– Они умирают очень медленно, как червь, которого глотает лягушка, – дюйм за дюймом. Но, скорее всего, опасность уже миновала. Видимо, легенда, над которой смеялся Тьегос, – не пустая выдумка. Кстати, о Тьегосе: что за жалких трусов я держу при дворе? Никто не пришел мне на выручку, кроме тебя.

– Не обольщайся, госпожа. Просто я оказался вместе с тобой в чешуйчатых объятиях и не сбежал вовсе не потому, что я такой храбрец. Напротив, никогда в жизни мне не было так страшно. Но почему наш холоднокровный приятель ожил как раз в тот момент, когда мы на него сели? Как ты думаешь, может быть, мы вдвоем показались слишком тяжелы для змея и он выразил свое неудовольствие тем, что очнулся от векового сна?

– Нет. Я ведь частенько сиживала на этом троне с малодушным Тьегосом. Здесь не обошлось без магии. Вакар, мы должны решить эту головоломку, пока ветер времени не заметет следы. Но где же все? Эльбиен! Двэрос!

Ответа не последовало. Она повела Вакара по дворцу, который оказался совершенно пуст, если не считать горстки дрожащих стражников во дворе, ощетинившихся копьями, когда приблизились Порфия с Вакаром.

– Это еще что такое?! – возмутилась Порфия. – Вы что, собственную королеву не узнаете?

Воин в броне из позолоченных пластинок шагнул вперед и спросил:

– Твое величество, а ты не призрак?

– Ты спятил, Гуанто? Конечно, я не призрак.

– А можно, я до тебя дотронусь, чтобы убедиться?

– Что за возмутительная чушь?! Ну ладно, дотронься. – Она величаво протянула ему руку.

Гуанто пощупал ее ладонь, затем поцеловал и сказал гвардейцам:

– Ребята, она настоящая! Прощения просим, величество, но по дворцу пролетели такие слухи… Мои люди очень испугались. Если бы не я, они бы удрали вслед за остальными.

– Им бы тогда не поздоровилось. Если я вдруг снова окажусь в беде, попытайтесь мне помочь, прежде чем спасать собственную шкуру. А ну, живо на свои посты!

Когда стражники разошлись, Порфия сказала Вакару:

– Это Гуанто, помощник командира городского гарнизона. Неужели храбрецы остались только в эпосах и легендах? Трусы, наверное, весь дворец переполошили, когда убегали… И что ты обо всем этом думаешь?