А третью коробку все-таки выносят. И я даже не беру еще кристалл в руки, когда понимаю – оно. Уникальный размер, цвет и, похоже, изъянов в нем еще меньше, чем во внешности Аманды Хендерсон.

Даже стартовая цена соответствующая…

Сто пятьдесят. И шаг – десять тысяч долларов.

– Сто семьдесят, – Картавье ведет своим огромным носом, будто желает еще и втянуть запах изумруда.

Мы ставим вчетвером. Как и ожидалось – Чань, француз, рыжая и я. И ни один не намерен уступать… Похоже сейчас все будет зависеть от того, сколько у кого с собой кэша. И сколько каждый из нас готов будет выложить за камень, чтобы с уверенностью потом не только покрыть все расходы, но и сорвать банк.

Как всегда в таких случаях воздух можно резать ножом, а лица торгующихся становятся совершенно неподвижными. Мы следим друг за другом, пытаясь понять, когда у каждого наступит предел, за которым, повысив сумму всего на десятку, можно будет забрать себе лот.

Вот только организаторы ведут свою игру.

И объявляют последнюю ставку втемную…

А это значит, что каждый из нас напишет сумму на бумажке…Минимум она должна быть выше последней ставки, максимум определяется только собственной способностью мыслить разумно… и предугадывать количество денег у соперников.

Я почти не думаю… И ставлю триста десять… все что у меня осталось и на тридцать штук больше, чем было названо до этого.

Молча отдаю свернутую бумажку.

Дольше всех размышляет азиат. Лоб его покрыт испариной, он кривится… и размашисто пишет свою сумму.

Я чувствую, что у меня начинают подрагивать пальцы и усилием заставляю себя оставаться спокойным до объявления результата.

Колумбиец, пожевывая толстую губу разворачивает тугие комки – на его лице триумф. Черт. Похоже, ему предложили столько, сколько он и не ожидал получить… И это точно не моя сумма.

Он называет всего одно имя:

– Чань.

Но тот даже не выглядит счастливым… Похоже, ему не только придется выплатить запредельную для этой сделки сумму, но и постараться, чтобы сбыть камень… Если только у него не было особого заказа.

Я подавляю разочарованный вздох и резко встаю. Потерять столько времени и пятьдесят штук… И ни на шаг не приблизиться к исполнению заказа.

Но меня радует хотя бы то, что у Хендерсон такие же проблемы.

Вот только она не выглядит… расстроенной. Разве что задумчивой. А потом делает, чего я вообще от нее не ожидаю – обвивается вокруг руки Картавье, идет с ним на выход, что-то рассказывая… И, прощально махнув рукой своей помощнице и охраннику, садится к тому в машину.

– Как думаешь, что ей нужно от него? – Митч напряженно смотрит им вслед.

– Да просто захотела проверить, так ли французишки хороши в постели после проигрыша. Говорят, что они выпрыгивают из своей лягушачьей кожи, только бы доказать, что проиграли случайно… – ржет Гэвин.

Я хмыкаю, типа мне смешно.

А сам с таким грохотом закрываю дверь машины, будто надеясь, что она отвалится.

Да мне дела нет, с кем эта стерва собралась спать!

Но, почему-то, в голове настойчиво сверлит мысль, что пусть бы лучше она и правда затевает какую-то игру…

Я возвращаюсь в отель утром.

Возможно, выгляжу при этом несколько неуместно – в костюме, пропахшем табаком и самым разным пойлом, со вчерашним макияжем и на высоких каблуках. Но меня не слишком волнует, что обо мне подумают люди… А вот что волнует, так это какого хрена в холле на одном из кресел развалился Деймон Холл.

Мне даже нет необходимости выяснять, как он меня нашел – в Боготе всего несколько мест, в которых предпочитают селиться обеспеченные американцы… и в этих местах слишком любят доллары, чтобы не рассказать о своих постояльцах.

Холл тоже выглядит так, будто пил и трахался всю ночь.

Растрепанная шевелюра, расстегнутый ворот черной шелковой рубашки, в вырезе которой видна широкая грудь – никогда не понимала этой идиотской манеры притворяться итальянским мафиози – и набрякшие веки, которые он прикрыл, спасаясь от солнца, бьющего сквозь панорамные окна.

Я невольно скольжу взглядом по его длинным, широко расставленным ногам в облегающих черных джинсах, но быстро возвращаюсь к темной бороде, к которой я, определенно, испытываю неприязнь.

Интересно, если я просто пройду мимо, он так и будет здесь дрыхнуть?

– Хендерсон… – глубокий и хриплый голос заставляет меня остановиться.

Почувствовал?

– Холл, – поворачиваюсь к нему.

– Ты, похоже, еще не ложилась… – что-то неуловимо странное мелькает в его голосе, но я не заморачиваюсь. Ужасно хочется в душ – смыть с себя эту ночь – и совсем не хочется пререкаться.

– А ты, похоже, решил лечь прямо здесь. Заливал горе от проигрыша?

Он вздыхает:

– Я пришел поговорить. По-нормальному.

– Не думаю, что ты в состоянии говорить нормально.

– И тем не менее…

Я задумываюсь, прикусив губу. Вот оно мне надо? С другой стороны, лучше узнать все по-быстрому, а не мучаться, с чего мой вечный соперник сидит здесь с самого утра. Потому выдыхаю:

– Жди.

Возвращаюсь в свой номер и с отвращением стаскиваю одежду и белье. А потом долго стою под душем, тщательно укладываю волосы и наношу макияж, будто хочу выглядеть… красиво.

Глупости.

Я всегда так делаю..

Надеваю белый костюм с широкими брюками, пиджаком и шелковым топом на тонких бретелях и спускаюсь вниз.

– Ты как ангел возмездия… – ворчит Холл, отрывая свой зад от дивана. – Еще и долго летела…

Я морщусь, но молчу. Мне надо позавтракать, поговорить, а потом заснуть хотя бы пару часов. Съедаю горячий омлет и только потом спрашиваю, отпивая крепчайший колумбийский кофе:

– И?

– Снизошла таки… ангел?

– Будь кратким, – вздыхаю раздраженно.

– У меня предложение… объединить усилия.

Хм, я ожидала многого… Попытки раскрутить меня на разговор за просто так, заставить отказаться от заказа, просто какого-нибудь бреда, который он накопал на меня и планирует шантажировать… ради чего-то. Но не вот этого открытого взгляда и слов, произнесенных хриплым и каким-то… проникающим голосом.

Черт.

О чем я думаю?

Медленно-медленно ставлю чашку и, ничего не отвечая, наклоняю голову, пристально изучая его… Как правило, от такой бесцеремонности становится не по себе даже самым непробиваемым личностям, и они начинают сыпать подробностями. Но «плохиш» Дэймон сделан, похоже, из брони. Он только улыбается и тоже отпивает свой кофе.

Ладно. Перейдем в наступление:

– Ты тратишь мое время, Холл. Мы никогда не сработаемся.

– Сработаемся, если не хотим проиграть.

– Я чего-то не знаю? – напрягаюсь.

– В Колумбии больше нет подходящих камней – я уверен. А сегодня ночью я получил сведения, что Борк и Ларри напали на след нужного изумруда в Замбии. И еще один новичок дышит нам в затылок – ему удалось договориться с коллекционером из Европы… У нас не так много времени.

– Не используй слово «нас», – морщусь. – И все же ты не убедителен… С чего нам объединяться?

– Ресурсы, Ама-анда… ресурсы, – терпеть не могла, когда он так произносил мое имя. – Я готов признать – мне их не хватает в данной ситуации. Имей я наличности больше, еще вчера уехал бы с камнем… Но признай и ты – тебе тоже не помешают дополнительные связи, деньги и мозги.

– Про мозги – это было лишнее, – чуть принужденно хмыкаю. И напряженно думаю, взвешивая все плюсы и минусы. Как ни странно, он прав – с учетом полученных ночью сведений игра становится слишком опасной и я могу не потянуть её сама… но черт, как же мне не хочется иметь с ним дел!

К тому же, я не уверена что готова доверять Холлу и его команде – они ведь могут захотеть взять реванш за прошлые проигрыши, да и вообще… ему я бы просто не доверяла.

– Сколько? – чуть наклоняюсь к нему. Глаза в глаза.

– Если ты ведущая в сделке, то я получаю сорок процентов дохода при равных расходах. И наоборот.