Вставляю наушники, в которых раздаётся песня «Radio Killer — Sunwaves», и уже у самого выхода вспоминаю, что Демьян просил меня зайти. Вздыхаю и лениво плетусь наверх, хотя больше всего мне хочется просто растянуться на полу и полежать в тишине.

Демьян как будто ждёт меня: магнитная дверь открывается практически сразу после нажатия кнопки, а дверь его кабинета и вовсе распахнута настежь.

— Посиди пока на диванчике, — улыбается он, пока я вытаскиваю наушники. — Я подпишу парочку документов и отвезу тебя домой.

Сейчас передо мной вновь другой человек — с печатью вселенской усталости на лице, но не теряющий хорошего настроения.

— Да вы что, я сама доберусь, не нужно делать ради меня крюк!

Я вовсе не поэтому отказываюсь от такого предложения: на самом деле я просто боюсь сделать что-нибудь неадекватное в его присутствии.

Демьян хмурится и тормозит рядом со мной.

Снова слишком близко.

— На улице уже темно, — не терпящим возражений тоном произносит он. — Не хочу, чтобы ты ехала через весь город одна. И, кажется, мы уже договорились, что ты обращается ко мне не на «вы».

Смысла спорить не вижу; благодарно киваю и буквально падаю на мягкий кожаный диванчик; вроде не работала физически, а всё равно чувствую себя выжатым лимоном.

Демьян мельтешит туда-сюда по кабинету, а я, лицезрея его передвижения в течение десяти минут, укладываю голову на подлокотник. Прикрываю глаза всего на минутку… и не замечаю, как засыпаю.

Мне снится сон, такой дивный: кто-то надёжный и сильный берёт меня на руки, убаюкивающе шепча что-то на ухо, и я обнимаю своего рыцаря за плечи — почему-то хочется думать, что это Егор — и прижимаюсь щекой к тёплому плечу. Чувствую его губы на своём виске, и с моих губ самовольно срывается протяжный вздох. Следующее, что помню — меня куда-то сажают и вновь целуют — на этот раз невесомо касаются губами лба.

Не хочу просыпаться. Здесь так легко и спокойно…

— Проснись, красавица, — слышу чей-то мягкий голос и удивлённо распахиваю глаза.

Мы с Демьяном сидим в машине во дворе моего дома; машина работает на холостом ходу, а я непонимающе осматриваюсь вокруг.

— Я что, заснула?

— Не страшно, — улыбается Демьян, а моё сердце странно сбивается с ритма. — Наверно, для одного дня тебе было многовато впечатлений.

Его слова воспринимаю лишь побочно, потому что… Это он нёс меня на руках и целовал, пусть и весьма целомудренно?

Пока я пытаюсь разобраться в происходящем, Демьян берёт мою руку в свою и целует тыльную сторону ладони, отчего мои щёки покрываются густым слоем румянца, а сердце колотится как сумасшедшее.

Боже, да что со мной сегодня такое?

— До завтра, колокольчик, — тихо произносит он, и его голос странно проникает мне прямо под кожу.

— До завтра, Демьян, — зачем-то называю его по имени и выскакиваю на улицу.

Свежий воздух моментально приводит меня в чувство, и я наконец могу выдохнуть. Взгляд мужчины я чувствую на своей спине до тех пор, пока не дохожу до подъезда и не скрываюсь внутри дома. Меня одолевают противоречивые эмоции, и я ловлю себя на мысли, что очень хочу увидеть Егора, чтобы убедиться, что меня не тянет к Демьяну в ЭТОМ САМОМ смысле.

От накатывающего временами волнения я полночи провела как в бреду, то просыпаясь, то засыпая снова. Меня почему-то странно тянуло к Егору — аж руки тряслись мелкой дрожью, хотя раньше я подобного за собой не замечала.

Утро тоже выходит сумбурным — после сна, хоть и местами беспокойного, я решила, что вчерашние поцелуи Демьяна мне попросту померещились. Задумываться о том, что он смотрит на меня не только как на дочь друга, пугала, но ещё больше меня пугало то, что тело недвусмысленно отзывалось на его прикосновения и знаки внимания. Если так пойдёт и дальше, наше пребывание наедине придётся сократить до нуля.

Паркуюсь на территории универа, в то время как мои глаза автоматически стали выискивать в толпе студентов знакомую спину, но парня нигде не видно.

Где его носит, когда он так нужен?

К концу дня мне начинает казаться, что Егор просто издевается надо мной: если раньше он делал всё, чтобы я каждый раз натыкалась на него, то теперь он либо делал вид, что не замечает меня, либо вовсе не попадался на глаза.

Что за двойную игру ты ведёшь, Корсаков? Если таким образом ты стараешься подогреть мой интерес к тебе, то у тебя ничего не выйдет.

— Ты ведёшь себя как придурок, — в который раз бурчит Костян. — Либо мсти уже и успокаивайся, либо молчи вообще, потому что ты уже затрахал со своим нытьём!

Я открыл было рот возразить, что не ною, и тут же захлопнул его.

Чёрт, ещё как ною и скулю!

Как побитый пёс…

Поначалу мне показалось, что месть будет сродни прогулке по парку — приятной, быстрой и лёгкой, но, как и все самоуверенные идиоты, просчитался: мстить Оле оказалось так же просто, как если бы Отелло вздумал изображать влюблённого Ромео перед Дездемоной, которую больше всего на свете хотелось задушить.

— О нет, убери это со своего лица! — простонал Макс.

Я непонимающе нахмурился.

— Что именно?

— Вот это выражение, когда двигатель перегрелся, — хмурится он. — А то у тебя сейчас где-то рванёт.

— Тебе легко возмущаться — сам-то ты себе нормальную девчонку отхватил! — огрызаюсь в ответ.

В самом деле, чего он от меня хочет!

— Я был на твоём месте, когда смотрел на Кира с Ксюхой, — неохотно признаётся друг.

От услышанного Романов чуть не подавился пивом.

— Не понял, — ошалело выдаёт он. — Ты чё, Соколовский, завидовал, что ли?

— Да, чёрт тебя дери! — взрывается Макс, явно не привыкший признаваться в подобного рода вещах. — Ты же знаешь, как меня выворачивало наизнанку и всё такое при виде вашей парочки.

— И всё это было для отвода глаз, — хмыкает Кир. — Готов поспорить, что любому из вас сейчас хотелось бы приехать домой, где вас ждёт девушка, для которой вы стали светом в окне.

Кирилл произнёс именно то, что крутилось в моей голове последние две недели: не скажу, что я побежал бы в ЗАГС, едва встретив ту самую, но в свою пещеру утащил бы её однозначно.

Равнодушно обвожу глазами помещение боулинг-клуба, в котором мы сидим уже пару часов, но разговор по душам никак не клеился; да и сложно было изливать душу, когда двое из четверых слушателей с сопливыми ухмылками на лицах переписывались со своими вторыми половинками, а Лёха — последний, к кому надо обращаться за советом в сердечных делах.

Так что я всем корпусом поворачиваюсь к Костяну.

— Как ты понял, что Полина — та самая? — задаю вопрос в лоб. — Ведь ты поэтому от неё никак отвалить не можешь?

Костян едва уловимо хмурится, потому что в нашей компашке хоть и нет секретов, делиться своими чувствами, словно в клубе анонимных мажоров, никто из нас не любил.

— Не знаю, как тебе объяснить, — устало потирает глаза Матвеев. — Разговоры про то, что на ней свет клином сошёлся, довольно правдоподобно описывают происходящее, но всё же недостаточно точно передают… ощущения. Мозги клинит на второй половине так, что ты уже с трудом вспоминаешь свою жизнь до неё; не представляешь, как вообще спокойно дышал раньше, когда её не было рядом. Вот даже сейчас — я вроде с вами, а голова где угодно, но точно не здесь.

Я окинул друга внимательным взглядом.

Не врёт, это очевидно. Страдает, что в разы уменьшает моё желание обзавестись миссис Корсаковой, но у Костяна ведь трагедия, так что это можно не брать в расчёт.

И почему в этой грёбаной жизни всё так сложно? Есть два человека, которые предназначены друг другу судьбой, но эта самая судьба делает всё, что в её силах, чтобы вас двоих раскидало в разные стороны, а после ещё и подкинет всякой херни, чтобы квест по вашему слиянию был умопомрачительно непреодолимым. Самое смешное, что люди в конечном итоге выдерживают всё это дерьмо и остаются вместе; так зачем вселенной всё усложнять, если итог и так известен? Закалить или проверить чувства? Так они либо с самого начала есть, либо их и не было — третьего не дано. В то, что помехи и проблемы в отношения рождают любовь, я не верил — когда твоя задница начинает дымиться, большинство девушек предпочтёт найти кого-то «понадёжнее», чем проходить с тобой через топкое болото. Оставшиеся девушки пройдут с тобой огонь и воду, и в таком случае мы вновь возвращаемся к вопросу — зачем нужны испытания?