– Все в порядке. Все в школе немного влюблены в него.

Хендрикс моргнула, а щеки ее вспыхнули, когда она отвела взгляд.

– Все в школе немного влюблены в твоего парня?

Порция издала короткий натянутый смешок.

– Парень и друг, это да, но не мой парень. Коннор в настоящее время свободен, хотя должна предупредить, что мы все очень его защищаем. Вот этот вот его «самый-лучший-в-мире-парень» не игра. На самом деле он всегда именно такой. Короче, – продолжила она, указав подбородком на дверь слева, – это офис директора Уокера. Он ждет тебя. Увидимся.

Она сделала прощальный жест одними пальчиками и, развернувшись на каблуках, зашла в классную комнату дальше по коридору.

– Удачи, – бросила она через плечо Хендрикс и закрыла за собой дверь.

После того как Порция ушла, Хендрикс на мгновение застыла.

Внезапно входные школьные двери распахнулись, ударившись о стену так сильно, что Хендрикс подпрыгнула и обернулась с колотящимся сердцем. Ее обдало порывом холодного зимнего ветра.

На какое-то мгновение она готова была поклясться, что по коридору к ней кто-то идет.

Но это был всего лишь ветер.

Хендрикс стояла на кромке тротуара у своего нового дома и дрожала, несмотря на теплый пуховик. Порция и Коннор были не единственными, кто упомянул этот дом сегодня. Все, казалось, знали, куда она переехала. Все, казалось, знали, что у этого дома есть собственное имя.

Стил-Хаус.

– Город придурков, – пробормотала Хендрикс. Не было ничего такого особенного в этом доме. Двухэтажный, с тремя эркерами и крыльцом, опоясывающим практически весь дом. И именно это крыльцо выглядело неправильным. Оно было поновее остальной части дома, его белая краска выглядела намного ярче, чем обшивка самого строения, а зеленая отделка блестела и сверкала там, где ставни уже потускнели от старости.

Хендрикс подтянула рюкзак повыше и шагнула на ступеньки. Они тоже были новыми, но неокрашенными, занозы все еще торчали из необработанной древесины. Она открыла входную дверь и услышала рев телевизора из гостиной. Потом послышался какой-то шаркающий звук, и телевизор выключили.

– Госпожа Беккер-О’Мэлли? – позвал голос.

– Нет, это всего лишь я. – Хендрикс сбросила туфли и вошла в гостиную. Няня ее младшего брата, Джиллиан, сидела по-турецки на полу, рядом с ней – куча белья из прачечной.

– Мои родители, похоже, сегодня допоздна.

– Так и есть.

Джиллиан сложила толстовку, которую держала в руках. Девушке было около двадцати, она училась на младшем курсе в университете святого Иосифа, но была миниатюрной и выглядела намного моложе своих лет. Джиллиан носила старую футболку, заправленную в «левайсы» из секонд-хенда, ее короткие волосы были окрашены в лавандовый цвет и собраны в неопрятный хвостик, открывающий лицо и оставляющий небрежные завитки у шеи.

– Так что никто не обратит внимания на то, что ты смотришь телевизор, – добавила Хендрикс, плюхаясь на пол, чтобы помочь сложить остальную кучу.

Джиллиан выглядела смущенной.

– На самом деле я ничего не смотрела, мне просто хотелось какого-то шума, звука. Брейди уснул минут двадцать назад, и здесь стало так тихо. Ну, в основном…

Смутившись, она вытащила из-под подушки на диване куклу.

– Эта штука была в комнате Брейди, и она… м-м-м… вдруг заговорила. Меня это так напугало, что я…

– Спрятала ее, – закончила Хендрикс, забирая куклу у Джиллиан. – И правильно сделала.

Хендрикс знала, что это особая кукла, доставшаяся ей от бабушки – одна из первых появившихся в продаже говорящих кукол. Но с недавних пор игрушка стала ее раздражать. На фарфоровом личике виднелись глубокие трещины, идущие через рот и нос. К тому же кукла не улыбалась. Ее губы были плотно сжаты, словно что-то скрывали.

Но хуже всего было то, что голосовой механизм был сломан и эта штука иногда начинала говорить сама по себе.

И правда, подумала Хендрикс, именно от таких вещей и бывают ночные кошмары. Как будто ее родители хотели, чтобы у их сына развилась фобия.

Джиллиан огляделась вокруг, поежившись.

– Странный старый дом, да?

– Да уж. – Хендрикс отложила куклу в сторону и рассеянно скрутила пару носков из кучи. – Мне тут народ в школе сказал, что у него даже имя есть. Стил-Хаус?

– Да ладно? – Джиллиан приподняла бровь, не поднимая глаз. – И что, тут у всех домов есть собственные имена?

– Я надеялась, что ты мне скажешь.

– Прости. Я здесь только с осеннего семестра, так что пока не знакома с местной историей. Как ты думаешь, когда это закончится?

Хендрикс пожала плечами. В доме шел ремонт. Над дверными проемами висели тяжелые полиэтиленовые полотна, закрывающие заодно и окна, а некоторые гипсокартоновые перегородки еще не были убраны, и голые перекрытия за ними зияли провалами. Ее родители так спешили убраться из Филадельфии, что решили переехать еще до того, как их новый дом был отремонтирован.

«Из-за меня», – подумала Хендрикс. Ей вдруг отчаянно захотелось остаться одной.

– Я могу забрать все это, если ты хочешь уйти, – сказала она, складывая стопку свежевыстиранного белья на колени. От него так сильно пахло мылом с ароматом лимона, которое всегда покупали родители, что на секунду ей захотелось уткнуться лицом в ткань и глубоко вдохнуть. Это было первое, что показалось ей знакомым за весь этот день. Потребовалась секунда, чтобы понять, что Джиллиан снова что-то говорит.

– …эта внеплановая контрольная по астрономии, на которую я записалась только потому, что думала, что мы будем, типа, смотреть на звезды и всю эту фигню, но теперь выясняется, что там в основном одна математика. Так что мне действительно надо учиться.

– Удачи, – отозвалась Хендрикс. Джиллиан поморщилась, выходя на улицу, а затем послышался скрип крыльца, когда она сбежала вниз по ступенькам. Хендрикс сунула руку в карман, мобильный телефон был теплым под ее пальцами.

Если что-то в этом переезде и было нормальным, так это то, что сейчас она будет писать всем тем, кого оставила в прошлом.

«Боже, это место полный отстооооой!»

И куча сочувствующих ответов на сообщение.

«Вернись! Мы скучаем по тебе!

Хотим, чтобы ты была здесь!»

Часть ее хотела взять трубку, проверить сообщения. Пусть и немного, но они есть, она знала это. Ее старые друзья пытались поддерживать связь после того, что случилось, но в итоге она отстранилась ото всех. Грейсон все испортил.

Она вытащила руку из кармана, в груди что-то свербело.

С чистого листа.

Она прокручивала эти слова в голове, заставляя себя пройтись по дому и поискать в нем хоть что-то, что ей понравилось бы. Полиэтиленовая пленка, висящая над окном, зашелестела, а затем замерла. Хендрикс поморщилась, в затылке что-то покалывало. Но это был просто ветер.

Она зашла на кухню, разглядывая новую хромированную бытовую технику. Вся кухня казалось очень современной, гладкой, чистой, с четко выверенными линиями. Но сам старый дом никуда не делся, так и не спрятавшись полностью под кафельной плиткой и встроенными фигурными светильниками. Полы скрипели, стены стонали, а холодный воздух просачивался из окон, как бы плотно их ни закрывали. Это напоминало Хендрикс стареющую актрису, которая колет слишком много ботокса, отчаянно пытаясь сохранить молодость.

Где-то монотонно капала вода.

Хендрикс вслушивалась, и холодок пробежал по спине. Звук был глухим и тяжелым, и казалось, что он раздается прямо за ней. Но позади нее была только стена.

Отец сказал, что в этом месте странная акустика. Шумы старого дома, смешанные с незавершенным строительством. А потом пожал плечами, и его губы изогнулись в улыбке, как будто все это так или иначе было очаровательно.

«Вовсе не очаровательно, – подумала Хендрикс. – А жутко».