— Клейно ждёт, однако. — Сказал он.

— Сейчас, ещё немного. — Откликнулся я. — Клейно, это ваш старший?

— Да.

Отогревшуюся кожу мороз пощипывал. Я одел лыжи, задраил люк и покатил за моим провожатым.

Стойбище состояло из двух больших палаток вполне современного вида — надувной многослойной синтетики, прекрасно удерживающей тепло внутри и холод снаружи. Мы остановились у тамбура.

— Заходи. — Произнёс Ойво. — А я пока лыжи отряхну.

В палатке было тепло, светло и работал на обогрев кондиционер. Десяток местных сидели без своих меховых одеяний в привычной на вид комбинезонистой домашней одежде.

— Раздевайся, устраивайся! — Пригласил меня Клейно на правах старшего, махнув рукой в строну вешалки на стенке сбоку от входа и пуфика.

"Хорошо, что у меня под рабочим чистый планетарник." — Подумал я. Пуфик оказался удобным. Хотя, может быть это усталость сделала его таким. Все местные на мой непривычный взгляд были практически одинаковы. В первую очередь бросались в глаза острые выступающие подбородки, присобаченные к круглощёким лицам, чёрный ёжик причёсок у мужчин, и чёрные косички у женщин. Блок социальных связей моей нейросети не даст их перепутать, но просто на взгляд стоит его отвести, так я уже и не отличу Ойно от Клейно. Хотя почему не отличу: Ойно очевидно моложе.

Одна из женщин принесла и подала в руки чашку с двумя ручками и горячим мясным бульоном. Я, поглядев на остальных, начал, как и они, его прихлёбывать небольшими глотками. Мясо было мелко покрошено и проблем не доставляло.

— Странный ты человек. — Проговорил Клейно. — На вид страшный, а пришёл и работу сделал.

— Кстати по работе. — Оторвался я от бульона. — Крадсинг, Мурейно и Амнори не запустились. Проблемы в искине я зафиксировал.

— А всё остальное?

— Запустились:… - я прочитал названия линий, зафиксированные моей нейросетью. А как там и что — нужно уточнять.

— Ясно. Я пошлю людей проверить.

Клейно выдерживал паузу, и я доел своё крошево.

— Вкусно. — Произнёс я, облизываясь.

— Ещё? — Откликнулась одна из женщин.

— Если можно.

— Знаешь из чего это? — Вступил в беседу Ойно. По его тону я уловил, что он хочет меня подколоть. Или мне так показалось.

— Нет.

— Сказать?

— Ну скажи.

— Это из червяка.

— Из какого червяка?

— Который в земле ползает.

Не показалось. Помню одна из моих знакомых, Ольга, рассказывала, как она с мужем во Вьетнаме жила в советское ещё время, но американцев уже совсем выгнали.

"Поехали мы тогда в гости в какую-то деревню, там нас блюдами из змей угощают." — Рассказывала она. — "И с собой змей дали. Везти их нужно было живыми, чтоб не испортились, в мешке, и, чтоб не кусались, нужно им было рты зашить. Выдали мне огромную иголку с суровой ниткой и показывают: хватаешь змеюку вот так, вот так иголкой под челюстями прокалываешь, несколько стежков и завязываешь. И смотрят все на меня…"

"К белым у них такое, очень своеобразное отношение. Всё они доказать хотят, что белые их чем-то хуже. Но если проверку на прочность пройдёшь, потом всё нормально. В смысле до следующей проверки." — Подсказывает Саша, супруг её. Он как в отставку вышел, так они в Москву и вернулись. И да, он не военный, или не совсем военный.

"Взяла я змею за шею, прямо у головы. А она извивается, на руку намотаться норовит. Внутри у меня всё дрожит, я змей боюсь, но виду не подаю. Зашила ей рот. Вторую хватаю. Вьетнамцы и выдохнули…"

После паузы я сказал:

— Вкусный червяк. Описание не сбросишь, чтоб я его не перепутал ни с кем?

— Лови. — Перекинул Ойно мне ссылку.

Я, прихлёбывая вторую порцию, посмотрел: толстый, как дерево в один обхват, длинный, цветом на дождевого похож.

— Странный ты. — Снова начал Клейно. — Галифатцы червей не едят.

— Я не галифатец.

— Вижу. И не аварец. Они тоже червей не едят.

— Вы аварцев так и отличаете? Червя даёте и если не ест, то аварец? — Подпустил я в голос деланного удивления.

Местные засмеялись, значит шутка прошла.

— Но ты и не алатезец. — Завершил Клейно свою мысль.

— Я — землянин. — "Землянин" я произнёс по-русски.

— Это где?

— Где-то там. — Махнул я рукой вверх. — Космос большой.

— А почему ты оплату не попросил?

— Почему не попросил? Попросил. Я свою часть договора выполнил. Теперь дело за ним. — Я ткнул рукой в Ойно.

— И о чём же вы договорились? — Напрягся Клейно.

— Он обещал меня сопроводить до посёлка, куда сейчас регулярные рейсы ходят. Мне на космодром нужно.

— Обещал, значит сопроводит. — Успокоился Клейно. — Но смысла договора я всё равно не понял.

— Для меня смысл есть. Пояснить?

— Да.

— Вот представь, что оказался ты в пустыне. Пустыня — это песок, и жарко, и воды нет. Солнце жарит так, что чувствуешь себя как на сковородке.

Сковородку местные не поняли и я заменил её на котёл, в котором вода выкипела, но с огня его не сняли.

— Местами вода есть, но мало, и искать её не просто. И нужно тебе куда-то дойти. Встречаешь ты местного, и он обещает тебя сопроводить, если ты для него что-то сделаешь. А ты понимаешь, что сам заблудишься и не дойдёшь.

— Как здесь можно заблудиться? — Не вытерпел Ойно.

— Ты здесь с рождения живёшь, вот здесь и не заблудишься. И ходить умеешь. А в пустыне и заблудишься, и ходить разучишься. Будешь с трудом волочиться, а местный будет тебя ждать.

— Почему заблужусь?

— Там барханы. Они как волны, но из песка. И движутся как волны, только медленно. И куда ни глянь — всюду одно и то же. Ты же не увидишь примет, очевидных любому местному. А ходить разучишься, потому что ноги в песок проваливаться будут, и их при каждом шаге нужно вытаскивать.

— Это как на снегу?

Слово снег я опознал. Точнее опознал "рыхлый снег", но без остальных нюансов.

— Снег легче, песок тяжелее. Так что вытаскивать ноги труднее. А если в зыбучий песок попадёшь, то провалишься совсем с головой и всё — могила готова.

— Это у тебя на планете такой ужас?

— Есть на Земле такие места, но я там не жил. Я жил ближе к снегу.

— То-то ты шёл не плохо для чужака. Так-то тебя любая баба обгонит.

Я пожал плечами.

— А зачем тебе на космодром?

— В космос полечу.

— Зачем? Там же нет ничего? Вот я здесь живу и всем доволен. — Произнёс Ойно. — И никуда отсюда не улечу, потому что здесь самое лучшее место в мире.

— Хорошо, что ты нашёл своё место и это понимаешь. — Ответил я нейтрально.

— Расскажи Вселенной о своих планах и она над ними посмеётся. — Решил я поколебать его самодовольство в ответ.

— Это как? — Заинтересовался Ойно.

— Жизнь устроена несколько сложнее, чем мы про неё знаем и думаем. Но замечено, что если громко при свидетелях объявишь, что что-то сделаешь или чего-то хочешь. То либо ты это сделать не сможешь, либо сможешь, но будешь этому не рад.

— Ну, если не смогу, понятно. А вот про сделаю, но не рад буду — не понял.

— Могу притчу рассказать.

Ойно кивнул. Остальные просто сидели тихо и слушали.

— Ползёт по пустыне аварец. — Начал я перефразировать анекдот. — Солнце сверху палит, пить ему хочется, совсем почти помирает. И встретилась ему Всемогущая Непостижимая Сущность. Посмотрела она на страдания аварца и говорит ему:

"Что ты хочешь? Я исполню твои желания!"

Аварец сразу:

"Хочу, чтоб у меня было много воды! И ещё много женщин!"

"Будь по твоему!" — Молвила Высшая Сущность и стал аварец унитазом в женском туалете.

Клейно перевёл и разъяснил, что такое унитаз, и алатезцы закачали головами.

— Это у тебя на твоей планете такие Высшие Сущности водятся?

— Говорят, что они везде. Сам я их не видел. Только слышал. Правда или нет не знаю.

— Перед выходом лучше отдохни. — Сказал мне Клейно.

Поспать меня устроили в этой же палатке у стенки с пуфиком под головой. Когда я проснулся, стойбище было почти собрано. Когда я встал на лыжи, палатку где я спал тоже собрали и Клейно запечатывал энерговыход.