Ладно. Начал проверять трупы и сейфы. Добычу сбрасывал в ящик. Как ящик заполнялся, заверял опись содержимого, запечатывал и передавал его с дальнобоями. Ящики подбирал на очередном трофее. Дальнобоев стало летать меньше, у меня образовался неплохой задел. Так что, когда пришло время ломки, я мог позволить себе спокойно поболеть. Залез в медкапсулу с заранее загруженной реабилитационной программой — спасибо Арефли, восстановился. Улёгся отсыпаться. Проспал сутки с просыпаниями на еду и душ, когда меня разбудили панические вопли по тревожной волне:

— Ли! Ли! Ответь! Ли!…

Да, когда я понял, что ломка начнётся, припарковался аккуратно на торпедоносце и волну общего трёпа отключил, только тревожную и оставил.

— Ну, чего тебе? — ответил я.

— Живой?!!!

— Живой я, живой.

— А что на общей не отвечаешь?

— Сейчас перейду.

Я включил общую и услышал:

— Живой он! Сейчас подключиться обещал.

— Тут я. — Сообщил я на общей.

— Что случилось?!!!

— Что-что, болею я.

— Что-то серьёзное?

— Не, ломка. Отлежусь — и пройдёт.

— Ты — наркоман?!!!

— В завязке я.

— А-а-а.

— Ладно, я дальше спать.

— Ты б хоть сообщение нам оставил. А то пропал, признаков жизни не подаёшь, не отвечаешь.

— Сил нет, ребят. Мне б ещё сутки передохнуть.

Отключил я общий канал и ещё сутки проспал. Потом продолжил. Кислородные картриджи, воду и продукты я брал на трофеях во время мародёрки, брикеты из своего утилизатора паковал и оставлял на трофеях, а вот расходники для двигателя и реактора мне передавали дальнобои. Затрофеил себе в оружейках очень приличные парные абордажные клинки и копьё. Несколько раз попадались опасные торпеды. Я их извлекал, крепил на них взрывчатку. Затем разгонял дальнобоев, аккуратно разгонялся в безопасную сторону, выпускал из манипуляторов, отлетал на безопасное расстояние и подрывал. Разумеется, всё фиксировал "под протокол".

Закончил с одним "языком" из побитых кораблей, тягач меня подхватил в манипуляторы и микропрыжком доставил к другому. Почему "языком"? А так уж они распределились. Похоже, что корабли накрывало группами, так группами они и дрейфовали, если дрейфом можно назвать скорость в пару сотен километров в секунду. Летели они практически в одну сторону, и скорости у них были почти одинаковые. Так что из исходной компактной группы они разошлись в стороны, часть вырвалась вперёд, часть отстала. Вот и получилось что-то вытянутое, похожее на язык — у местных такие ассоциации, ну и я это выражение подхватил. Второй язык тоже был из "отстрелявшихся". Так что опять проверять торпеды.

Дальнобои ко мне привыкли и стали у меня просить себе что-нибудь в подарок. Один из молодых приставал ко мне с просьбой об игольнике. Я отговаривался, что игольники не попадаются — не военное это оружие. Наконец в одном из кораблей в командирском сейфе мне пара игольников попалась. Прибрал я их, и в очередной прилёт молодого по общей волне его вызвал и сообщил:

— Нашёл я тебе игольник. Я тебе его отдам, ты к моему начальству его довези и у него проси. Оставит тебе — твоё счастье, нет — не обессудь. И, чтоб точно он до Габрбили добрался, передачу ему вручил и приписку к описи сделал.

Как там Габрбили разрулил — точно не знаю. Но просители как-то сразу угомонились.

Перед очередной ломкой меня прыжком перекинули на группу торпедоносцев, прибитых во время атаки. Торпедные отсеки у них были в хлам. Похоже, что большую часть боекомплекта они запустили, и пострадали от взрыва торпед последней волны — средняя часть у них была повреждена, а задняя — практически живая. Лазеры ПКО на обшивке у них иногда двигались.

К кораблям я подходил по большой дуге. Заходил с повреждённой стороны, стыковался, вылезал на броню, переходил в задницу к входу с челночной площадки. Челноков на торпедоносцах не было. Входил прикрываясь дроидами. Глушил реактор, если он был не до конца заглушен, и уже потом разбирался со всем остальным. В пользу того, что экипаж покинул корабли, мне говорило отсутствие трупов, абордажных дроидов и главного искина. Возни было не много, я разобрался с первой пятёркой, пристыковался к очередному торпедоносцу, предупредил всех, кого смог, чтоб не волновались, попросил передать это остальным и залёг в медкапсулу.

Когда я, подлеченный, но не оклемавшийся, вылез из медкапсулы, на аварийной волне был страшный хай. Какой-то дальнобойщик не пойми зачем подлез под лазеры ПКО торпедоносца, получил несколько попаданий, не слишком опасных, но неприятных, и сейчас все ругались и это обсуждали. Выгнал всех с аварийной волны с мотивацией, что если всё уже кончилось, так и болтайте на общей, тревожную не засоряйте.

Какой-то хрен-с-горы, не помню его совсем, попытался мне возразить:

— Как ты не понимаешь! В него же попало!

— Опасность для жизни сейчас есть? — спрашиваю его.

— Нет. Но ведь…

- […] отсюда, хомячок-переросток! — очень грубо высказался я на галифатском.

— Да я тебя […], - попытался он мне ответить.

— Во! Давай в дуэльном пересечёмся, и я там это тебе припомню!

Похоже, что по личному каналу ему что-то передали. Он сначала заткнулся, а потом начал извиняться — мол не нужно принимать его слова близко к сердцу. Может про оторванные уши услышал? Пару суток я отоспался и продолжил — следующую дюжину дней заканчивал дела в системе. Когда на последнем из трофеев я закрепил маячок, мой системник подхватил дальнобой и потащил меня назад к Алатезу.

Шесть дней и десять прыжков я опять ел, спал и медитировал. Загнал системник в корпоративный малый бокс на верфи. В боксе меня встречали Билаларди и какой-то безопасник. Я сдал Билаларди последнюю коробку, запечатанную и с описью. Билалларди удивился, но не тому, что я коробку ему отдал, а описи.

— Знобит меня. — Сказал я ему. — Скоро приступ. Не знал, успею ли долететь и в каком состоянии. Вот и подстраховался.

Билаларди сразу сделал озабоченное лицо:

— До спутника долетишь? Там тебя доктор сразу и посмотрит.

— Должен. — Ответил ему я. — Только пусть меня отвезёт кто. — Безопасник кивнул. — Кораблик обслужить бы нужно. Если не к спеху, я обслужу, как отболею.

— Есть у тебя там ещё что? — Уточнил Билаларди.

— Из трофеев копье, абордажники и игольник. Так, вроде, всё.

Безопасник отвёз меня на спутник и мы прошли в контору к Габрбили. Удивился ли я такой встрече? Не особенно — сил удивляться у меня не было.

— Ли! Отлично! Ты как?

— Нормально.

— Поговорить с тобой хотят. Сейчас сможешь?

— Если не долго, то смогу.

— Не долго, — произнёс следователь. Судя по всему к этому следователю меня безопасник и сопроводил. — Вопрос в общем-то один. Почему Вы сразу не обезопасили аварский торпедоносец?

— Не понял. Какой торпедоносец?

— Я говорю про аварский торпедоносец, который стрелял по тягачу.

— Ничего не могу сказать — я в медкапсуле был. Наверно не успел. Когда из медкапсулы вылез, уже всё кончилось, только вопли остались.

— То есть Вы пристыковались к торпедоносцу, не проверили его и завалились в медкапсулу?

— Да. Я сначала отлежался, а потом провёл деактивацию.

— Почему?

— Потому что мне на нём ничего не угрожало.

— А что могло угрожать?

— Аварцы, но за прошедшее время живых там не должно было остаться. Абордажные дроиды, но, во-первых, в этой группе трофеев абордажных дроидов не было, и, во-вторых, абордажные дроиды без специальной команды на броню не полезут. Турели, но установленные на броне до меня не дотягивались, а до соседних кораблей было далеко.

— Понятно. Какие-нибудь угрозы в ваш адрес поступали?

— Нет.

— А вот дальнобойщики говорят… — Следователь сделал паузу и посмотрел на меня.

— С дальнобойщиками я время от времени ругался. Это рабочие моменты. Не стоит относиться к ним серьёзно.