Однако BB-8 кое-чему научился у По за эти годы.

Люди и прочие органические существа подвержены совершению множества серьезных ошибок: они каким-то образом не видят и не слышат важнейших сигналов, упорно игнорируют не устраивающие их данные и забывают самые важные вещи. Любой уважающий себя дроид избавился бы от этих системных сбоев, разок прогнав быструю диагностику и де­фрагментацию памяти.

Но органические существа компенсировали это — по крайней мере, отчасти — талантом решать проб­лемы, используя куски и обрывки нескольких подпрограмм одновременно. Они называли это импровизацией.

BB-8 любил думать, что и он наловчился делать нечто подобное.

Хотя бы проникнуть в тюрьму не составило труда: сверившись со схемой, дроид направился к служебному входу и попросту прокатился мимо сотрудников полицейского управления, делившихся со­мнительными способами делать удачные ставки на фавьеров и обменивавшихся слухами о Ноджонз­ской банде.

Как всегда, никто не заметил дроида.

Время импровизировать настало, когда он очутился в блоке, где размещались задержанные. BB-8 пришлось дождаться охранника, заступающего на смену, — тот нацепил значок и вошел внутрь, полностью игнорируя вкатившегося следом астромеха. Ко­гда новоприбывший закончил болтать и присоединился к двоим дежурным, игравшим в сабакк, ВВ-8 приступил к делу. Подпрограмма очистки и удаления инородных тел позволила ему стрелять монетами, как из пулевика, заставив людей пригнуться, чтобы защититься; его разрядник был способен выдать достаточный уровень мощности, чтобы оглушить врагов, а его метателя жидкого кабеля хватило, чтобы связать их и исключить возможную погоню.

Стоило довольному собой BB-8 закончить, как в тюрьме взвыла сирена. Мгновение спустя плохо одетый представитель человеческой расы, которому не помешало бы помыться, выбежал из-за угла и едва не споткнулся об астромеха.

Матрица оценки угроз оказалась неспособна классифицировать новоприбывшего ввиду недостатка ин­формации. Но, судя по внешности, охранником он не был.

— Это ты сделал? — обводя взглядом бесчувственную охрану, спросил человек. Аудиодатчики дрои­да идентифицировали его тон как смесь изумления и восхищения.

Не успел дроид ответить, как в тюремный блок ворвался еще один охранник с бластером на изготов­ку. BB-8 выстрелил в него очередью монет, заставив поднять ладонь, чтобы прикрыть лицо. Это отвлекло­ полицейского, и грязнуля ударил его обоими кулаками по голове, отчего страж упал и затих на полу.

Принявшийся сгребать монеты незнакомец взгля­нул на ВВ-8 и ухмыльнулся:

— Ну и что ты тут делаешь, кругляшок? 

Роуз бежала вслед за Финном, радуясь хотя бы тому, что вой сирены заглушает топот их ног. С обеих сторон неопрятные люди и инородцы прижимались к решеткам своих камер, орали, чтобы их выпустили, приветствовали беглецов ободряющими криками или просто наслаждались неожиданным событием посреди череды монотонных тюремных будней.

Сквозь шум Роуз услышала крики у себя за спиной. Финн застыл, и она едва не врезалась в его широкую спину. Не успела девушка возмутиться, как заметила, что впереди во мгле замаячили световые стержни.

Это была ловушка.

Роуз в отчаянии осмотрелась и заметила в полу решетку, от которой шел неприятный запах.

— Финн! Помоги мне!

Стиснув зубы, бывший штурмовик потянул за прутья вверх. Раздался металлический скрежет, и решетка оторвалась от пола. По шаткой лесенке Роуз спустилась в темноту, парень протиснулся в люк вслед за ней.

— Поставь решетку на место! — крикнула де­вушка.­

— Она не ложится, как лежала, — ответил Финн напряженным от усилий голосом. — Слишком тя­желая!

— Тогда брось ее, — скомандовала Роуз, и лестница тут же затряслась — Финн поспешил следом за подругой.

Они оказались в таком низком каменном канализационном туннеле, что Финну было даже не встать в полный рост. К счастью, по дну бежала лишь маленькая струйка зловонной жидкости.

— Куда пойдем? — спросила Роуз, повертев головой и изо всех сил сдерживая рвотные позывы. — Фу, оттуда воняет сильнее. Пойдем сюда.

Не успела она ступить ни шагу, как Финн схватил ее за руку.

— В ту сторону он идет под уклон, — заметил парень.­

— И что?

— А если он выходит в море?

— Значит, он выходит в море.

— А если он выходит в открытое море? На сколько ты сможешь задержать дыхание?

— Если пойдем туда, тоже придется задерживать дыхание, — возразила Роуз. — Или задохнемся.

— Но там, по крайней мере, будет воздух.

— Вонючий.

Они сверлили друг друга взглядами. Затем по решетке над их головами ударил каблук.

— Идем туда, — сказал Финн, указывая вправо.

— Идем туда, — одновременно сказала Роуз, указывая влево.

— Может, посчитаемся? — спросил Финн.

Роуз в жизни не слышала предложения глупее, но вариантов лучше у нее не было. Она нахмурилась и развела руками, а Финн поднял палец, указывая влево.

— Тили-тили, тара-рам, выбор нужно сделать нам, — продекламировали они хором, палец Финна, словно маятник, попеременно указывал в разные стороны. — Звезды сверху, снизу тоже, путь какой же мне поможет?

Финн указал вправо, откуда воняло, и ухмыльнулся. Роуз нахмурилась и поспешила вслед за ним навстречу смраду.

— Кто же знал, что штурмовиков Первого Ордена учат считалкам? — пробормотала она.

Финн оглянулся через плечо с самодовольной улыбкой:

— Я знал. Еще меня учили, что начинать считать нужно с варианта, который тебе не нужен.

— Жулик, — проворчала Роуз. Но все-таки не смогла сдержать легкой улыбки.

Они прошли по слабо освещенному лентой технических ламп туннелю около километра. Запах усиливался; у Роуз заслезились глаза и возникла мысль, что дышать скоро будет нечем. Как раз когда девушка начала думать, что туннель никогда не кончится, беглецы наткнулись на еще одну лесенку — она поднималась вверх из темного холмика, происхождение которого Роуз с легкостью распознала.

— Ты первый, — с отвращением отпрянув, ска­зала она. Девушка поймала себя на мысли, что даже Пейдж, любившая всех животных, от тука-кошек до склизкой плесени, предпочла бы обойтись без подоб­ного опыта.

Финн пожал плечами и вскарабкался по перекладинам, в отличие от своей спутницы обращая гораз­до меньше внимания, куда ступают его ноги. Роуз осторожно поднималась следом, брезгливо морщась, и наконец вылезла за товарищем в какое-то тускло освещенное помещение.

— Пахнет здесь просто здорово, — заметил Финн, скребя ботинком по верхней ступеньке лестницы и озадаченно оглядываясь. — Где это мы?

Они оказались в длинном, сложенном из кирпича и камня зале, чей пол был устлан соломой. С одной стороны помещения колонны разделяли ряд деревянных ворот. Роуз сморщила нос — здесь тоже стоя­ла сильная вонь.

Над одними воротами высунулась огромная молочно-белая голова и с любопытством уставилась на пришельцев. У нее были большие, похожие на крылья уши, глубокие тревожные глаза и короткая морда.­

Пораженный Финн поскользнулся и плюхнулся на пол. Он застонал, но Роуз не обратила на это никакого внимания. Перед ней был фавьер.

Над другими воротами возникли новые головы. На шкурах некоторых фавьеров виднелись светлые полосы шрамов.

Медленно, чтобы не напугать животное, Роуз заглянула в стойло первого фавьера. Животное зафыр­кало на нее. Сам фавьер пах не очень противно — его запах с какими-то пряными нотками будил у Роуз воспоминания о траве и поте. Стойло было чуть больше самого скакуна — там даже не хватало места, чтобы зверь мог лечь или развернуться.

«И это посреди всей этой роскоши».

Позади фавьера, вжавшись в угол между убогой койкой и стеной, сидел испуганный маленький мальчик. Он с ужасом уставился на девушку и нашарил на стене красную кнопку.

— Нет, нет! — воскликнул Финн.

— Мы из Сопротивления! — тут же выпалила Роуз.

Ребенок с сомнением посмотрел на нее из-под поношенной шапочки. Роуз неловко протянула ему свое кольцо — то самое, что Фоссил подарила ей в память о сестре. Нажав скрытый рычажок сбоку, девушка открыла старую эмблему Альянса повстанцев.