– Не поссоришь.

Что бы Броди не рассказал о Норе, она уверенна, что сказанное её не удивит, но ей нужно знать, что именно ему известно о прошлом жены и что необходимо предпринять, чтобы не стать объектом для сплетен.

Броди наклонился вперед, пристально наблюдая за Лукой:

– Что ж, это будет для тебя шоком, но… у меня есть все основания полагать, что твоя жена - проститутка.

Лука почувствовала, как к лицу прилила кровь, заливая щёки краской - не от смущения, а гнева. Она заставила себя остаться сидеть на месте и разжать кулаки, прежде чем с резкостью в голосе ответить:

– Ничего подобного. Она моя жена, хорошая мать и порядочная женщина.

– Я понимаю, ты не хочешь мне верить…

– Я знаю, кем она была, но это прошлое, которое теперь не имеет значения, - сказала Лука.

Броди, вероятно, с хороших побуждений, просвещал её о прошлом Норы, думая, что делает ей одолжение, но Лука не хотела, чтобы подобные сплетни распространялись по лагерю.

– Ты знал, что она работала…?

– Да.

Броди в замешательстве покачал головой:

– И думаешь, это не важно? Для тебя не имеет значения то, что она делила койку с тысячами мужчин до тебя? Плевать, что ты, по всей вероятности, не имеешь никакого отношения к неродившемуся бастарду, отцовство которого она пытается на тебя повесить?

В теле Луки застыла каждая мышца. Она почувствовала в себе защитные инстинкты, о которых даже не подозревала.

– Этот ребёнок не бастард, и Нора не пытается его мне всучить! – Замечая, как другие эмигранты смотрят в сторону их костра, она понизила голос. – Знаю, ты рассказал мне из благих намерений, но для меня не будет никакой выгоды, если ты продолжишь поднимать прошлое Норы. Прошу тебя об этом помалкивать. Пожалуйста.

Много времени прошло с тех пор, как она кого-нибудь о чём-нибудь просила, но защита Норы важнее собственной гордости.

– Ты бросаешься на рожон, сынок, – Броди указал на Луку мундштуком своей трубки. – Какую порчу она на тебя навела? Знаю, она соблазнительная женщина, но…

– Стоп, – Лука всю жизнь ждала, когда кто-то назовёт её сыном или дочерью, и проявит отцовскую заботу, но сейчас подобное обращение её раздражало. Это очень горький опыт. – Мне известно её прошлое, и если оно не имеет значения для меня, то и другие не должны акцентировать на нём внимание. Так что, пожалуйста, держи язык за зубами.

– Если это то, чего ты хочешь, – Броди опустил трубку и поднялся с места. – Но ты задумаешься над моими словами, когда наивное увлечение пройдет, – не дожидаясь ответа, он ушёл.

========== Скала Независимости. 4 июля 1851 год ==========

Нора облокотилась спиной на колесо повозки, медленно покусывая нежное мясо перепёлки и слушая живую музыку.

Вокруг смеялись попутчики, пели и танцевали, празднуя День Независимости. Нора наблюдала, как Уэйн Гарфилд сменяет в танцах девушек одну за другой. Даже Бил Ларсон грубо вывел свою жену на середину круга.

– Эй, – Бернис Гарфилд наклонилась к ней, предлагая кусок свежеиспечённого хлеба. – Почему бы тебе не присоединиться к остальным? Ты так молода, почему не танцуешь с мужем?

Нора перевела взгляд на Луку. Тот сидел, наблюдал за происходящим вокруг, сложа руки. После резкого отказа на холме, за день до того как они покинули Индепендес, она не посмела пригласить его снова.

– Я беременная и уставшая, мои ноги распухли, – сказала Нора.

– Ох, ерунда! – Бернис подтолкнула её в сторону танцующих. – Ни одна из беременностей не мешала мне плясать! Меня утаскивали с танцев в ночь, когда я родила Уэйна.

– Я помню это немного иначе, – вставил Джейкоб Гарфилд, но Бернис шикнула на него, не давая закончить.

– Вы двое должны станцевать следующий вальс, – сказала Бернис.

Джейкоб похлопал Луку по плечу, когда оркестр из троих человек заиграл нотки вальса.

Волоча ноги, Лука пытался избежать неизбежного, но капитан поспособствовал Гарфилду в его усилиях, и он, наконец, подошёл к Норе.

– Могу я пригласить тебя на танец? – Он неловко протянул руку.

Нора вложила свою ладонь в его немного влажную, несмотря на прохладу ночного воздуха. Видно танцевал он не со многими женщинами.

‘Не думаю, что у него хоть в чём-то есть опыт с большим количеством женщин.’

– Ты умеешь танцевать? – Тихо спросила она.

Может именно по этой причине он отказывался с ней танцевать.

Уголок рта Луки пополз вверх:

– Боишься, отдавлю ноги?

Нора почувствовала, как вернула ему улыбку:

– А стоит бояться?

– Я был офицером, – с притворным возмущением сказал он.

– Довольно упираться, Лукас Гамильтон! – Обратилась к ним Бернис. – Потанцуй со своей супругой!

Нерешительно, Лука встал на шаг ближе к ней и положил руку на талию. Так осторожно, что Нора едва могла чувствовать его ладонь. Он соблюдал дистанцию, выводя её в круг.

Ладонь Норы легла на его плечо. Она чувствовала, как напрягаются мышцы под рубашкой, и следила за его движениями, чтобы не сбить шаг. Нежное давление его рук направляло её в танце без применения силы.

Пальцы, державшие её, подрагивали, а его взгляд часто ускользал вбок, ясно давая понять, как не комфортно он себя чувствует. ‘Не понимаю. Мне с ним довольно комфортно,’ осознала она. На самом деле, Нора не могла вспомнить, когда чувствовала себя настолько уютно в компании мужчины.

Даже в присутствии отца или братьев, она не чувствовала себя такой расслабленной, как будто могла только в присутствии Луки действительно быть самой собой.

Она часто танцевала с клиентами борделя, но то было совсем не похоже на танец с Лукой. Клиенты постоянно пытались прижать её к себе, блуждали руками по спине и хватали за бёдра или пользовались близостью, чтобы поглазеть на декольте. Лука ничего из этого не делал. Даже когда её выпирающий живот тёрся о его паховую область, он не предпринял попыток притянуть её ближе. Единственной его реакцией стал румянец, заливший его лицо и шею.

‘Он, правда, не похож ни на одного из мужчин, которых я знала.’ Она вздохнула. ‘И он, как не странно, единственный кто сопротивляется моим чарам.’

– Ты как? – Спросил Лука. – Я ведь не наступил тебе на пальцы?

Нора быстро избавилась от мыслей и оторвала взгляд от того места, где её живот касался его тела:

– Нет. Нет, с ними всё хорошо.

Лука кивнул, но она почувствовала, как он притянул её чуть ближе к себе, будто пытаясь защитить от боли и грусти.

Рядом танцевала другая пара, слишком близко, чуть ли не вызывая столкновение. Нора почувствовала как качнулась и потеряла бы равновесие, если бы Лука не придерживал её. Она посмотрела в серые глаза. В серебристых ирисах что-то промелькнуло, и Нора уверенна, то это точно не блик света костра.

Она не знала, как так получилось, и откуда взялось мимолётное желание, но она внезапно обнаружила, что целует его. Его мягкие губы, двигались в такт её губ в нежном как шепот движении. Нора притянула его за плечи, совершенно позабыв, что они танцуют.

Впуская в лёгкие воздух, Лука сделал шаг назад и держась от жены на расстоянии вытянутой руки. При свете огня его лицо выглядело шибко раскрасневшимся.

– Я…я не могу.

Головокружение окатило Нору словно волной.

Лука, в который раз, успел её поймать, прежде чем она могла упасть.

Она на секунду прикрыла глаза, наслаждаясь теплом тела супруга и вдыхая прохладный воздух.

– Я говорила Бернис, что вальсировать, будучи беременной, не очень хорошая идея, – пробормотала она в ткань его рубашки, хотя сомневалась, что беременность имеет хоть какое-то отношение к шатким ногам.

– Пошли, я отведу тебя домой… в палатку, то есть, – исправился он.

‘Домой.’ Не сказать, что палатка и повозка похожи на комфортабельный дом, но со временем они стали для неё тем, с чем она его ассоциировала.

Они, молча, вошли в палатку, в которой уже спала Эми.

Пока Нора раздевалась, Лука отвернувшись, накрыл ребёнка ещё одним одеялом.