У подножия гигантского валуна протекает река, и травы для пропитания скота тут хватит на несколько дней. Капитан Маклафлин решил, что они останутся здесь на два дня, отпраздновать День Независимости у одноимённой скалы, как делали другие эмигранты.

Обойдя повозки, они установили палатки у высоких кедров и сосен рядом с рекой. Как только мужчины закончили ухаживать за животными, большинство эмигрантов отправились на скалу Независимости. Уэйн, старший сын Гарфилдов, начал подниматься вверх с двумя девушками, обещая вырезать их имена на вершине скалы.

Лука не так давно сама туда поднималась. Она собственными глазами видела стены покрытые тысячами имён эмигрантов, охотников, исследователей, от чего скала заработала себе прозвище «Большая пустынная регистрация».

– Мам, я тоже туда хотю! – Умоляла Эми, дёргая Нору за фартук.

– Прости, милая, – Нора одной рукой потрепала рыжие кудряшки, а другой погладила свой живот. – Я слишком устала, чтобы лезть на гору, а ты ещё маленькая, чтобы я пускала тебя одну.

– Эми осень большая! – Сказала девочка.

Нора вздохнула:

– Эми.

– Всё в порядке, – сказала Лука. – Я могу взять её с собой.

Увидев обеспокоенный материнский взгляд Норы, она попыталась её убедить:

– Подъём там не из трудных, и я обещаю за ней хорошо приглядывать.

– Я пойду с папой! – Эмма запрыгала на месте.

Большие детские глаза молили мать о разрешении.

– Хорошо, – согласилась Нора.

Эми подскакала к Луке и взяла её за руку. Подъём и вправду оказался лёгким, но она была рада, что Нора осталась в лагере. С тех пор, как Лука узнала о беременности, любой, даже крохотный риск для женщины, заставлял её чертовски нервничать. Она оглянулась через плечо.

Нора стояла внизу, наблюдая, как они уходят, с выражением страха на лице или, быть может, печали.

‘Жалеет, что не может пойти с нами?’

– Подожди секунду, – обратилась она к Эми, затем развернулась и крикнула: - Как пишется имя «Нора»?

– Что? Зачем тебе?

– Раз ты не можешь, подумал, что смогу сам нацарапать твоё имя, - объяснилась Лука.

Улыбка, появившаяся на губах Норы, была довольно застенчивой для женщины в прошлом работающей в борделе.

– Мне бы очень хотелось. Спасибо тебе, - она взяла палку и принялась выводить буквы на песчаной почве.

– А имя «Эми» как пишется?

Нора начертила на земле ещё три буквы:

– Запомнишь?

Лука усмехнулась:

– Ну, даже если я перепутаю буквы, Эми меня не выдаст, а ты никогда не узнаешь.

– Нееет! – Хихикнула девочка, качая головой, хотя было ясно, что она не ведает, о чём говорят взрослые.

– Хорошо, пойдём.

Лука крепко держала девочку за руку, пока они медленно пробирались наверх. С вершины она увидела реку Суитуотер, блуждающую по окрестным прериям, пока ей не перегородили путь Дьявольские врата - следующая достопримечательность, встречающаяся им по пути на запад.

– Папа, смотри! Маленькие, осень маленькие повоски!

Лука опустилась на колени и положила руку на плечо девочки, дабы удостовериться, что она не подойдёт близко к краю. Только потом она посмотрела вниз. С вершины горы Независимости повозки, приближающиеся к Пресной воде, выглядели крошечными, словно детские игрушки.

– Я вижу, Эми.

Но по правде говоря её больше заботило то, как доверчиво Эми спрятала свою маленькую ручонку в её большую.

Устав наблюдать за повозками снизу, девочка повернулась, чтобы рассмотреть имена, даты и инициалы, высеченные или нарисованные с помощью осевой смазки.

– Больше нет места! – С тревогой сказала она.

– Найдём, – с улыбкой сказала Лука. – Эми и Нора – короткие имена. Места хватит.

В голове она повторяла буквы, которые Нора выводила на песке, в надежде, что правильно их запомнила.

Эми посмотрела на неё:

– «Папа» же тоже короткое имя?

‘Ха, папа Гамельтон?’ Лука подавила усмешку.

– Да, короткое. Здесь для всех хватит места, – подталкивая Эми, чтобы та держалась подальше от края, Лука вытащила нож и начала выцарапывать на скале букву «Н».

В сравнении с более мягким песчаником Реестр Клифф, ещё одним «природным реестром», что встречается эмигрантам, путешествующим на Восток, эта природная порода гораздо жестче. На лице начали появляться капельки пота, но она продолжила работу, выполняя обещание вырезать на скале имена матери и дочери.

– Готово.

На сером валуне рядом друг с другом красовались три имени: Нора, Эми и Лука Гамильтон.

‘Высечены на камне,’ повторила про себя Лука, глядя на имена с внезапным и пугающим осознанием. Она не планировала связывать свою судьбу с женщиной и её ребёнком, но теперь они так или иначе связаны. ‘Это просто ничего не значащий камень, а не предсказание гадалки.’

– Папа?

– Да? – Она повернулась к девочке, но половина внимания всё ещё была сконцентрирована на именах, высеченных на скале.

Эми ласково прижалась к её ноге:

– Я люблю тебя.

Лука принялась переубеждать себя, что дыхания её лишила нехватка горного воздуха. Она провела ладонью по глазам.

‘Чёрт, пыль повсюду, даже здесь!’

Мокрыми покрасневшими глазами, она посмотрела на девочку, которая глядела на неё с надеждой. Луке захотелось промолчать и вообще сменить тему разговора, во избежание обещаний, которые рискует не сдержать. Но в то же время в памяти ещё свежи были воспоминания из собственного детства. Несчетное количестве отказов и игнорирование собственной матерью, сильно на ней сказались.

Эми всё ещё смотрела на нее, не моргая. Секунды бежали, а Лука пока не вымолвила не слова. Надежда во взгляде девочке начала тускнеть. Её сменили страх и разочарование.

– Я… – Лука кашлянула, прочищая сухое горло. – Эми. – Она искала подходящие слова, но быстро осознала, что есть только один ответ на признание Эми в дочерней любви. – Я тоже тебя люблю, малышка.

На лице Эми появилась широкая улыбка.

Немного скованно, Лука протянула руку, и потрепала волосы девочки, в попытке прогнать прочь эмоциональность момента.

– Хорошо. А теперь давай спускаться вниз, пока твоя мама не начала волноваться.

***

– Он зелёный, – сказала Нора, держа в ладони буханку свежеиспечённого хлеба.

Бернис Гарфилд перевела взгляд от собственного теста на хлеб подруги:

– Зелёный, как ирландский клевер, – с усмешкой согласилась она.

– Мой тоже, – Эмелина Ларсон с ужасом смотрела на свою буханку хлеба.

– Ой, да не расстраивайтесь вы. Просто переборщили с содой, вот и всё. Он будет слегка горьковатым, но всё же съедобным, – пожала плечами Бернис.

Нора кивнула. Зелёный хлеб однозначно не впечатлит Луку, но и не убьёт его.

– Я не могу показать его Биллу!

– Ой, да ладно, он не хуже наших булок. Здесь все вынуждены есть то, к чему не прикоснулись бы дома. Он либо ест, либо остаётся голодным, - сказала Бернис.

Эмелине сделать это не так просто. Муж Бернис добродушный и спокойный, чего не скажешь о муже Эмелины. Зёлёный цвет хлеба даст Ларсону лишний повод избить жену – не то чтобы он нуждался в поводах. Казалось, его раздражает даже её дыхание.

Нора вздрагивала всякий раз, думая о том, что могла выйти замуж за подобного мужчину. Ей повезло, но она всегда будет помнить, что легко может оказаться на месте Эмелины.

– Знаешь что? Я помогу тебе испечь новую буханку, но на этот раз, мы добавим меньше соды. Билл не узнает.

– О, спасибо, большое спасибо! Это так мило с твоей стороны.

Нора встала и подошла к повозке, чуть смутившись благодарностью Эмелины. ‘Дам ей немного муки из наших запасов. Ларсон контролирует каждый её шаг. Уверена он точно знает, сколько муки в их мешке.’ Обойдя повозку, она столкнулась с мужчиной, прислонившегося спиной к стене внутри их повозки.

‘Бродерик Коуэн!’ Появился страх, парализовавший её на несколько секунд.

– Что…?

Она хотела занять гордую позицию, хотела потребовать ответа, что он делает в их повозке, но не решилась. Нора даже не смогла посмотреть ему в глаза.