Девочка снова посмотрела вверх. От застенчивой улыбки на пухлых щёчках появились ямочки.

‘Держу пари, она получала мало похвалы и комплиментов от «мужчин» в своей жизни,’ печально подумала Лука.

Немного подумав, Эми пробормотала:

– Коль.

– Что?

– Коль, – снова повторил ребёнок.

– Ты имеешь ввиду «Моль»?

Девочка замотала головой:

– Коль, – повторила она.

В данный момент, казалось, что Лука и девочка говорят на разных языках.

– И что означает Коль?

– Я болела осенью и у меня осталась вава. Смотли.

С серьёзным выражением лица, Эми оттянула воротник своего платья немного вниз и показала на небольшой шрам под ключицей.

Лука посмотрела вниз на белые пятна, покрывающие заднюю часть спины кобылы, и чуть не рассмеялась. У Эми безупречная логика.

– Корь!

– Да.

Эми смерила невежественного взрослого взглядом «я так и говорила».

‘У моей ценной кобылы будет кличка как у заразной болезни. Может Маргаритка не такой уж плохой вариант.’

Но Лука не смогла отклонить второе из предложенных Эми имён.

– Корь, – повторила она. – Это очень… уникально. Ни у одной из лошадей нет такого смышленого имени.

– Коль не пелепутать, – гордо произнесла Эми.

– Нет, не перепутать, – подавляя вздох, согласилась Лука. – У неё появилось своё особенное имя.

‘Повезло же лошади’.

Она направила только что получившую кличку кобылу вдоль повозок, пока не добрались до своей.

– Мама, – завизжала Эми, увидев мать всё ещё погоняющую волов. – Мама, смотри! Я катаюсь на Коли!

Нора обернулась. Глаза расширились от удивления, а рука коснулась рта, когда она увидела дочь в неловких объятьях Луки.

‘Она и впрямь, думает, что я могу навредить ребёнку?’ Задалась вопросом Лука, наблюдая, как Нора со всех ног помчалась к ним. ‘Дети меня чертовски раздражают, но я никогда не причиню вреда ни одному из них!’

– Эми! Что случилось? Ты в порядке?

Лука наблюдала, как девочка счастливо прыгнула в объятья матери.

‘Кто бы мог подумать…из проститутки вышла заботливая мать.’

– С ней всё хорошо, - заверила она Нору. – Моя лошадь, возможно, немного травмирована, но в остальном всё замечательно.

Нора поцеловала дочь в щёчку и посмотрела на кобылу:

– Что не так с лошадью?

– Её имя, – поморщилась Лука.

– Коль! – Взвизгнула Эми.

– Она назвала её Корь, – перевела Лука, указывая на кобылу. – Из-за пятен, я полагаю.

Запрокинув голову назад, Нора расхохоталась.

Лука чувствовала, как собственные губы поднимаются в малознакомой улыбке. Развернув Корь вокруг себя, она поскакала обратно к задней части обоза.

***

Ноги Норы ныли и болели, но не взирая на вес спящей на руках дочери, она упрямо шла, полная решимости не отставать. Она прошла сегодня двадцать четыре километра, а по ощущениям, будто все восемьдесят. Когда Лука взял управление волами в свои руки, Нора с радостью забралась в повозку, на некоторое время полегчало, но вскоре она отказалась от этой идеи.

Со всеми запасами и инструментами сложенными доверху негде было присесть. Беспружинная повозка подпрыгивала и раскачивалась на ухабистой дороге. Внутри было душно и пахло разными продуктами питания, добавляя к укачиванию тошноту.

Как и большинство женщин из обоза, Нора предпочла идти большую часть дня. Первые несколько часов, она разговаривала с Бернис Гарфилд и Эмелиной Ларсон, застенчивой девушкой из повозки за ними. После нескольких лет проведённых в борделе, Норе нравилось находиться в кругу уважаемых женщин, интересующихся её мнением. Но день близился к вечеру, километры тянулись, и лёгкая болтовня постепенно прекратилась. Теперь слышен только скрип повозок, вопли погонщиков и лязг цепей. Иногда, когда повозка наезжала на камень или яму, горшки и кастрюли висевшее внутри издавали лязг, ударяясь друг о друга, а куры в курятнике начинали поднимать шум.

Вдалеке, Нора увидела три больших кирпичных здания и выдохнула с облегчением. Должно быть, это тот самый Шони Мэседист Мишн о котором рассказывал капитан, когда они останавливались на часовой перевал в полдень. Здесь они разобьют свой первый лагерь после Индепенденса.

Как только солнце зашло за горизонт, капитан объявил о привале и изобразил руками большой круг.

Нора наблюдала, как повозки образовали круг, да так чтобы дышло одной повозки находилось под задними колёсами другой. Цепями мужчины связали повозки вместе, пока не остался только один проход.

Нора повернулась к Луке, снимающему с волов ярмо.

– Это, правда, необходимо? – Она указала на круг из повозок. – Я думала, индейцы здесь в Мишн не враждебны.

Ходили слухи о свирепых нападениях индейцев и что они вытворяют с пленёнными ими женщинами. Нора старалась об этом не думать. Грубые руки мужа на удивление нежны с животными, и она надеялась, что когда придёт время с ней он тоже будет нежен.

Лука обернулся:

– Я знаком со многими людьми, распускающими разные слухи, но думаю, индейцы будут одной из меньших бед в нашей поездке. У большинства племён торговля пользуется большим спросом, нежели стрельба.

– Тогда зачем круг из повозок?

– Не затем, чтобы отразить атакующих индейцев, – сказал Лука, в серых глазах читалась уверенность. – Круг это своеобразный загон для животных, только и всего.

Не сказав больше ни слова, он повёл волов к воде.

Нора осталась позади и беспомощно огляделась. Она никогда не жила жизнью женщины первопроходца. Никогда раньше не нужно было готовить, разводить огонь или доить коров. Несколько секунд, она растерянно стояла, не зная с чего начать и что делать. Потом увидела, что делают соседи.

– Пойдём, Эми. Соберём хворост для костра.

Пока Нора прилагала все усилия, пытаясь разжечь костёр из преимущественно сырой древесины, другие женщины уже направились с погнутыми котелками к протекающей не далеко речушки, чтобы приготовить для семей ужин. В животе заурчало, когда миссис Гарфилд накладывала своим детям вкусно пахнущее рагу. Её уставшие руки снова и снова ударяли кремень о сталь, но не выходило ничего, кроме дыма.

– Мама, – раздался рядом сонный голос Эми. – Я куфать хочу.

Нора закусила губу:

– Скоро, Эми, скоро.

На неё упала чья-то тень, закрывая лучи заходящего солнца, и Нора с раздражением посмотрела наверх.

Закончив ухаживать за животными, Лука вернулся в лагерь и стоял, смотрел на неё сверху вниз.

‘О, нет,’ запаниковала она.

Остальные мужчины уже наслаждаются своим ужином и вечерним кофе, греясь у огня, пока она тут возится. Она слышала, как мистер Ларсон орал на свою робкую жену, за то, что та слишком медлительная. Возможно, Лука тоже на неё разозлиться? Он женился на ней, чтобы она готовила, стирала, следила за порядком в доме, а на деле выходит, что она даже не может развести огонь.

Нора почувствовала, как он опустился рядом на колени. Дрожащими руками, она хотела передать ему кремень и сталь, но он отрицательно покачал головой.

– Нет. Если разожгу я, ты ничему не научишься. Пробуй ещё.

Нора со всей силы ударила и получила искру, которую Лука тут же поймал клочком сухой травы, и стал терпеливо ждать. Когда траву, наконец, начали поедать языки пламени, он подбросил веток и дров, и посмотрел на Нору.

– Ты росла не на ферме, так ведь? – Вздохнув, сказал он, но в голосе не было злобы.

Нора смотрела на пламя:

– Это настолько очевидно, да?

– Либо ты будешь учиться, либо сдашься, поворачивая назад, – как ни в чём не бывало, заявил Лука.

Он направился к задней части повозки, и открыв дверь, взял коробку с посудой. Воткнув по обе стороны костра две раздвоенные палки и положив сверху их ещё одну, он повесил чайник с водой.

Нора поспешно принялась перемалывать кофейные зёрна.

– Мама, – позвала Эми, сося во рту большой палец. – Пожалуйста, давай велнёмся домой.

На глазах Норы появились слёзы, и она не знала, как ответить. У них больше нет дома.