- Она там.
Хельга ахнула и закрыла глаза.
- Живая? Жень… она жива?
«И в щели светило солнце…»
Лефевр зажмурился и швырнул в стену сгусток заклинания - тяжелый, налитый кровавым светом, оставляющий за собой дымный след. Хельга взвизгнула и схватила его за рукав, и Лефевр услышал еще что-то. Далекий звук, похожий на плач.
Щурясь от режущей глаза гари, повисшей в воздухе тонкой черной завесой, Лефевр шагнул в провал, пробитый заклинанием в стене, и на несколько мгновений ослеп - настолько тут было темно. Он будто вошел в место, не имеющее никакого отношения к миру живых, пропитанное страхом, подлостью и злобой.
Плач стал сильнее. Лефевр поднял руку, щелкнул пальцами, и в его ладони засветился маленький сгусток огня. Он не мог развеять тьму - зато сумел осветить грязный пол, какие-то мешки и что-то яркое, розовое, с красными пятнами.
«Куртка, - подумал Лефевр. - Зимняя детская куртка. Зимняя детская куртка с пятнами крови на ней».
Куртка вздрагивала, и плач теперь был сильнее. Оттолкнув Лефевра, Хельга рванулась вперед и упала на колени рядом с дрожащим розовым пятном. Приговаривая что-то ласковое и успокаивающее, она отогнула розовую ткань, и Лефевр увидел бледное детское лицо, растрепанные светлые волосы, огромные глаза, в которых был даже не страх - какой-то запредельный, непостижимый ужас.
- Вика… - пролепетала Хельга и закричала: - Женька! Женька, она живая!
Девочка смотрела то на Хельгу, то на Лефевра, не понимая, кто эти люди, и что они собираются с ней сделать. Хельга обняла ее, прижала к себе, сбивчиво повторяя что-то успокаивающее и гладя Вику по лохматым волосам.
- Женька, она живая… - разобрал Лефевр. Ему хотелось вздохнуть с облегчением, да вот только не получалось. Возможно, потому, что Хельга пока не понимала, что именно похититель делал с Викой - и какую судьбу ей готовил. А Лефевр понимал.
- Хельга, бери Вику, - устало сказал он. Лефевру только сейчас стало ясно, насколько сильно его вымотала эта история - вроде бы ничего не сделал, но неожиданно для самого себя проникся так, что теперь едва держится на ногах. - Я открою вам лаз, выйдете у ее дома.
Хельга и Вика посмотрели на него с одинаково растерянными лицами.
- Скажешь, что она шла по улице, - продолжал Лефевр. Пальцы его правой руки быстро двигались, сплетая сеть заклинания. Когда сеть прикоснется к Вике, девочка забудет все, что с ней случилось - накрепко и безвозвратно. - А ты видела ее лицо на листовках и узнала.
Тоненькая паутинка сорвалась с его пальцев и окутала Вику легким прозрачным облаком. Девочка закрыла глаза и провалилась в сон, не выпуская руку Хельги.
- Жень, а ты? - спросила Хельга. Лефевр бросил еще одно заклинание, открывающее проход в пространстве, и тьма за спиной Хельги налилась сиреневым светом.
- А я подожду тут, - сказал он. - У меня есть дело.
Когда Хельга и Вика растворились в сиреневом мареве, и сарай погрузился в полумрак, Лефевр спрятал руки в карманы и подумал, что хочет курить. Очень хочет. Здешний табак ему не нравился, но уж чем богаты, как говорится.
Интересно, какое место займет похититель и насильник среди тех, кто тащит сани Короля Севера? Как часто будет получать плетей и выть от бесконечного ужаса?
- Мир отвратителен, - с неожиданной горечью произнес Лефевр. - Люди сволочи.
Он прислушался - снаружи донеслись шаги. Похититель шел и не скрывался, прекрасно понимая, что его никто не заподозрит. Мало ли, идет мужичок в сарай по своим надобностям. Хранит там, допустим, инструменты или картошку. Кто подумает, что он прячет там похищенного ребенка и терзает его?
Лефевр усмехнулся. Идущий не видел развороченной стены и шел в ловушку. Тяжесть короны снова легла на виски - сейчас она была не мучительной, но приятной. Лефевру было хорошо.
Завизжала, открываясь, дверь. Вошедшему было под сорок - действительно, самая заурядная внешность, дешевая одежда без претензий, пакет с красно-зеленым логотипом торговой сети в руке. Такого увидишь и забудешь. Похититель шагнул в сарай и сразу же заметил провал в стене.
Лефевр ухмыльнулся и вскинул руку, чувствуя, как сила Короля Севера переполняет его, вскипает острыми бурлящими пузырьками, наполняет азартом охоты. Что может быть интереснее охоты на человека?
Сбежать, конечно, не получилось. Похититель выронил пакет и кинулся было к выходу - Лефевр повел рукой, ощущая в ладони гладкую прохладу многохвостой плетки, и человек рухнул в дверях, опутанный жгущими алыми нитями. Кажется, он завизжал от боли и ужаса - звонко, пронзительно.
Кажется, Лефевр ухмыльнулся. Корона сидела на голове, как влитая.
«…и в щели светило солнце».
- Я звоню в полицию, - произнес он и вынул смартфон из кармана. - Считай, что тебе повезло.
Полиция действительно прилетела через несколько минут после звонка - забрала обгадившегося похитителя, забрала брошенную окровавленную куртку. Когда эксперты принялись за работу, Лефевр, который оставался невидимым под паутинкой заклинания, осторожно вытянул у одного из них сигареты и зажигалку и побрел по тропинке прочь.
«Откуда солнце, - устало думал он, - все дни были пасмурными. Откуда взялось солнце?»
Золотая рыбка плясала прямо над его головой, но Лефевр ее не видел.
Зато ее увидела Хельга, когда Лефевр вернулся домой.
***
Фестиваль огненных фонариков традиционно проводили ночью: жители Харуны и гости города выходили на берег реки и запускали в зимнее небо тысячи летучих звезд. Старинное поверье гласило, что фонарики забирают болезни, хвори и неудачи, взамен на собравшихся спускается радость и надежда, а все загаданные желания исполняются.
Запустить фонарик было проще простого - нужно было расправить его бумажный корпус с нарисованной звездой и, придерживая специальную рамку, поджечь горелку. Язычок огня нагревал воздух в фонарике, и тот весело устремлялся в небо. Судя по тому, что жители несли эти фонарики целыми стопками, желаний и проблем, от которых хотелось избавиться, у каждого было более чем достаточно.
Алита купила на лотке разносчика всего один фонарик. Она прекрасно знала, что он не исполнит ее желания - но традиция была красивой, так почему бы ей не последовать? На берегу гуляли люди, играл оркестр, продавцы глинтвейна и сладостей сбились с ног, лавируя со своими лотками среди толпы. Амиран, купивший целую бадью горячего меда с пряностями и дюжину полосатых пакетиков с жареными каштанами, поручил запуск фонарика супруге - рук на все не хватало.
- Ну что? - сказала Этель, подойдя к витой ограде набережной и расправляя желтое бумажное тельце фонарика. Нарисованная звезда слегка размазалась по краям, наверно, краска не высохла. - Загадаем желания?
- Почему бы и нет? - улыбнулась Алита. Хариндер чиркнул спичкой и осторожно зажег горелки в фонариках девушек.
«Пусть он вернется», - подумала Алита, чувствуя, как фонарик трепещет в ее ладонях и рвется ввысь. Она развела руки, и желтое бумажное солнце медленно стало подниматься к небу, к тысячам сверкающих собратьев. Алита смотрела, как улетает ее желание, и чувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Фонарик не мог вернуть ей любимого - но он мог забрать ее горе и тоску. Хотя бы на несколько минут, пока не сгорит его бумага.
- Ну что? - поинтересовался Амиран. - Что загадали?
Этель только руками развела.
- Ты знаешь, я что-то не успела, - призналась она. Амиран карикатурно завел глаза и, передав ей покупки, сказал:
- Все приходится делать самому. Загадаю-ка я нам с тобой сына. Надо же в конце концов укреплять династию.
Этель отвела взгляд и смущенно покраснела. Амиран со знанием дела запустил фонарик и, дождавшись, когда он исчезнет из виду, растаяв в огненной паутине над берегом, произнес:
- Готово! Остались какие-то мелочи.
Некоторое время все четверо стояли молча, глядя, как над берегом взлетают все новые и новые звезды - не хотелось говорить или что-то делать, и Алита подумала, что наконец-то достигла того равновесия души и тела, которого ей всегда недоставало. Она была на берегу тысячи звезд, она сделала все, что от нее зависело, и теперь оставалось только стоять и смотреть, как в сонных черных водах отражаются мириады огней, а по волнам скачет крошечная золотая рыбка.
