Ей казалось, что она балансирует на тонкой, пружинящей под ногами нити, протянутой между реальностью и каким-то другим, незнакомым миром. И это было жутко и сладко. С каждым прикосновением Хариндера это захватывающее ощущение возможного падения становилось все сильнее, пока не Алита поняла, что уже не падает - летит куда-то вверх, словно душа покинула тело.

- Не останавливайся… - то ли прошептала, то ли просто подумала она, и Хариндер, услышав этот сдавленный шепот, наконец вошел в нее мягким, но в то же время решительным толчком. Проникновение отозвалось слабой болью, которая растаяла почти сразу же, как только они начали двигаться в едином ритме, и постепенно Алита перестала ощущать что-то кроме медленно нарастающей волны наслаждения: томительного, плотского, почти животного. С ней никогда не случалось ничего похожего на это удовольствие, замешанное на стыде и страхе. Сейчас Алита не замечала, как выгибается под любовником, хрипло выстанывая его имя, как ускоряется темп, делая любовь похожей на отчаянное сражение, как ее ногти безжалостно впиваются в чужие плечи, как…

Она не поняла, как все закончилось. Упоительный туман морока растаял, волна удовольствия, помрачающего разум, схлынула, и Алита обнаружила, что тихо лежит в объятиях артефактора, что опухшие от поцелуев губы горят, а тело не чувствует ничего, кроме приятной усталости. Хариндер поцеловал ее в висок, погладил место поцелуя согнутым указательным пальцем и спросил:

- Легче?

Алита повела плечами, занимая позу поудобнее, и откликнулась:

- Да. Легче.

Паукка не ушел до конца, она по-прежнему чувствовала его возню за грудиной, но его пребывание больше не было настолько терзающим и мучительным.

- Ну и хорошо, - произнес артефактор и добавил: - Я тебя люблю. Спи.

Некоторое время Алита действительно провела в расслабленной тихой дреме, а потом смысл сказанного Хариндером прояснился, и она отпрянула от него и переместилась на другой конец кровати с такой скоростью, словно артефактор превратился в огромного скорпиона.

- Что ты сказал? - испуганно переспросила Алита. Метнув заклинание в сторону ночника, она зажгла огонь, и Хариндер несколько мгновений подслеповато щурился от света.

- Что я тебя люблю, - спокойно повторил он, сел и посмотрел Алите в глаза. - Это правда. Давай спать, ночь на дворе.

Алита смотрела на него и чувствовала, что ее начинает знобить. Улыбка Хариндера стала смущенной и какой-то несчастной, что ли; натянув легкое покрывало повыше и прикрыв огромный уродливый след от ожога на левой стороне груди, он вздохнул и добавил:

- Это тебя ни к чему не обязывает.

В носу предательски защипало. Алита вспомнила, как они провели этот месяц: рядом, не расставаясь, зарывшись в книги и артефакты и делая общее дело - а еще были разговоры, долгие часы разговоров не только о работе, но и обо всем на свете, и впервые за три года своего одиночества она постепенно стала чувствовать себя защищенной. Хариндер незаметно, исподволь, сделался для нее щитом, закрывающим от внешнего мира - и внезапно этого щита не стало. Алите казалось, что ее вывели на площадь, поставили перед толпой и сорвали одежду.

«Как ты мог», - едва не слетело с языка, но вместо этого Алита спросила:

- Откуда такой шрам?

Губы Хариндера дрогнули в улыбке.

- Я горел, - просто объяснил он. - Теперь приходится заниматься любовью в темноте.

- Не хочу, - Алита готова была расплакаться. Это было несправедливо. В их отношениях не должны были появиться чувства. Хариндер вздохнул и придвинулся ближе - и, к своему удивлению, Алита не стала отстраняться от него.

- Я не прошу взаимности, - сказал артефактор. - Мы начали общее дело и доведем его до конца. И знаешь… я буду счастлив, если у нас все получится.

Алите было страшно посмотреть на него - и в то же время она хотела посмотреть и прикоснуться. Кажется, происки Паукки сейчас были не при чем - это было ее собственное желание.

- А если не получится? - спросила Алита. - Если мы так и не найдем Берег… или если найдем, но… - она не смогла закончить фразу. Хариндер улыбнулся, помедлил и обнял ее, и в этом объятии не было ничего от страсти и любви, только дружеское тепло и искреннее участие.

- Тогда все будет так, как ты решишь, - сказал он. Огонек ночника затрещал и угас; тьма нахлынула так внезапно и неудержимо, что Алите показалось, будто она ослепла. - И я приму любое твое решение. А теперь спи. У нас завтра много дел.

Его высочество Этьен Амиран бин Альбоа Сузианский и Гилимерский был, во-первых, пьян, как сапожник, а во-вторых, победил уже в четвертом бою на импровизированном ринге. Здесь, в грязном бойцовском клубе на окраине столицы, никому не было дела до его происхождения, и принц, который ринулся в загул сразу же после бала, с удовольствием бросился в кулачное сражение. Извозчики, плотники, бандиты и рабочие, собравшиеся вокруг ринга, поддерживали его торжествующими криками, букмекеры, деловито сновавшие в толпе, довольно подсчитывали барыш, а доступные девушки весело строили глазки лихому бойцу. Дым дешевого курева лежал плотными пластами и разъедал непривычные глаза, запах крепкого спиртного, грязных людских тел и крови буквально вгрызался в обоняние, и Алита невольно закрыла нос платком, а другой рукой вцепилась в локоть Хариндера.

Когда они пробились к рингу сквозь толпу, Амиран как раз успел завершить пятый бой победным нокаутом, и зрители радостно взревели, а к его высочеству побежал местный гарсон с грязным полотенцем через руку: на подносе он тащил бутылку вина, к которой Амиран незамедлительно присосался. Хариндер покачал головой, толкнул дверцу в ограде и вышел на ринг. Помощники, убиравшие нокаутированного бойца, равнодушно посмотрели на него.

- А, дорогой друг! - Амиран поставил бутылку на ограду и заключил артефактора в крепкие объятия, остро пахнущие потом и кровью. - А пойдемте… а пойдемте выпьем?

- Пойдемте, - согласился Хариндер, подхватил принца, который с трудом держался на ногах, и повел к выходу с ринга. Алита смотрела на пьяного и полностью довольного жизнью Амирана и думала, что государю Ахонсо очень трудно живется на свете. Трое сыновей погибли, а четвертый гуляет по каким-то притонам. Неудивительно, что его величество хотел в свое время сделать Алиту наследницей престола…

В экипаже Амиран вел себя довольно спокойно - в изгвазданном парадном мундире, небрежно наброшенном на голое тело, распространяя вокруг себя такие волны перегара, что невольно хотелось закусить, он энергично рассказывал о том, как едва не пропустил очень грамотную двоечку. Алита вздохнула с облегчением: во всяком случае, принц не лез в драку, и его не укачивало. Это не могло не радовать.

- А поедемте… а поедемте лучше к моей невесте? - предложил Амиран. Его осунувшееся грязное лицо моментально стало печальным. - Вы знаете, что Этель мне отказала?

Хариндер и Алита обменялись понимающими взглядами.

- Да, сказала, что если бы я… - Амиран икнул и продолжал: - Если бы я остался телохранителем, она бы согласилась. А так… - он провел ладонями по лицу и сказал: - Но я не отступлю. Поедемте к Этель?

Алита вздохнула.

- Вы собираетесь ехать к даме в таком виде?

Амиран осмотрел свой мундир, доведенный до свинского состояния, разорванные на колене брюки из дорогой тонкой ткани и грязные остроносые башмаки и произнес:

- Вчера вечером я был при полном параде - и получил от ворот поворот.

Алита только руками развела. Весь вид его высочества говорил, что с ним лучше не спорить.

Горничная Этель, открывшая на стук, осмотрела всю компанию - Амиран к тому времени практически лишился чувств и висел на плече Хариндера - и позвала:

- Миледи Этель, пациент! - после чего сделала шаг в сторону, пропуская пришедших в квартиру. Этель, которая, судя по легкому халату поверх простого домашнего платья, уже готовилась отправляться спать, выскользнула из комнаты и, всмотревшись в незваных гостей, ахнула: