«Ты еще жив?» - и это вместо приветствия.

«А ты романтик, - написал Матвей. – Нет, чтобы поприветствовать любовь всей своей жизни. Сказать, как соскучился, как хотел бы со мной заняться сексом. Так нет же – спрашиваешь, не подох ли я. Жив. Ты как?»

Шестерняков написал тираду и отправил, только потом поняв, что написал. На нем явно сказывалась усталость, которая мгновенно прошла, когда парень осознал, какой текст был отправлен мужчине. Черт побери! Парня ударило в жар от смущения, злости и негодования на самого себя. Нет, он не пожалел, что написал подобное, но смутился знатно от своего порыва.

«Со мной все в порядке, - пришел весьма сдержанный ответ. – Я написал тебе, потому что хотел узнать, как у тебя дела, любовь всей моей жизни»

Матвей фыркнул, заулыбался. Он ничего больше не успел написать, так как в учебную комнату вернулся преподаватель. Перерыв закончился.

***

- Нам придется ждать своей очереди, - осведомила свою группу староста. – Мы заходим последними. Сначала идут те, у кого автоматы. Просто садитесь к преподавателю, говорите своей рейтинг и все.

Вся группа Матвея расположилась в свободном кабинете. Сам парень сидел в самом конце комнаты, немного подремывая. Он точно решил, что отвечать сегодня не станет. Слишком устал за эти дни, и котелок совсем не варил.

- А кто принимает? – спросил Жарин, листая учебник.

- Заведующий и Яковлев, - поделилась знаниями староста. – Яковлев прям жестко спрашивает, а заведующий ставит даже за красивые глазки.

Матвей хмыкнул. Еще бы Михаил Александрович не жестил. Он секса лишился на неопределенный срок. Пусть до самого конца они больше не доходили, но орально и руками друг друга удовлетворяли. Однако даже такие мелочи удовольствия оба были лишены в свете последних событий в виде зачетов.

Вскоре наступила очередь группы Матвея заходить в большой кабинет, в котором принимали преподаватели. Шестерняков, как и другие автоматчики, по всем правилам взяли билет. Матвей, лишь мельком глянув на написанное, прямиком направился к буравящему в нем дыру взглядом Яковлеву. Плюхнувшись на стул, Матвей заулыбался во всем двадцать восемь зубов. Михаил Александрович лишь фыркнул, протянув к нему руку.

- Зачетку, - пояснил свое действие мужчина.

- Мой рейтинг…

- Да знаю я, какой у тебя рейтинг, - отмахнулся Яковлев. – Зачетку давай и дуй домой спать. У тебя круги под глазами ужасные.

Матвей фыркнул. Он достал из кармана халата свой студенческий документ с проставленными в нем за прошедшие годы оценками, протягивая преподавателю.

- Что, не возбуждаю, когда похож на зомби? – прошептал едва слышно Матвей.

Яковлев замер с занесенной над зачеткой ручкой, хмуро взглянув на студента. Но Шестерняков заметил, как дергаются уголки губ преподавателя. «Он сдерживается, чтобы не ухмыльнуться» - подумал Матвей.

- Возбуждаешь постоянно, но здесь не место подобным разговорам, Шестерняков, - бурча себе под нос, произнес Яковлев.

Всех сдающих студентов и преподавателей, сидящих за столами в разных сторонах кабинета, разделяло достаточное расстояние, чтобы с трудом можно было расслышать чужой разговор, чем Матвей воспользовался, задавая наглый вопрос.

- Когда мы увидимся? – прошептал Матвей.

Яковлев таким же тихим голосом ответил:

- Когда закончатся твои зачеты и экзамены. Перед аккредитацией у тебя будет около недели.

Матвей довольно просиял. Пусть придется ждать еще около двух с половиной недель. Самое главное – он, наконец, когда более-менее освободится, сразу же кинется в гости к Яковлеву. Шестерняков до безумия соскучился по нему: по их задушевным и серьезным разговорам; по поцелуям, заставляющим колени дрожать; по тяжести чужого тела на себе. Матвей хотел Михаила Александровича до дрожи, до умопомрачения сильно. И он помнил то болезненно-прекрасное удовольствие, когда Яковлев входил в него, словно соединяя их тела, обозначая свою принадлежность.

Парень поерзал на месте, облизнул губы. Он так пронзительно рассматривал Яковлева, пока тот ставил свой автограф, будто бы пытался впитать каждую черточку его лица, насмотреться на ближайшие полмесяца.

Яковлев отдал документ. Выражение лица его ничего не выражало, однако на глубине серебристых глаз Матвей заметил, как сверкают огоньки желания, возбуждения, сожаления, что они не могут из-за занятости провести время вместе.

- Спасибо, Михаил Александрович, - поблагодарил Матвей, вставая с места. – Мне крайне сильно понравился Ваш стиль преподавания.

- Я рад, - сухо ответил мужчина, сцепляя пальцы в замок, складывая руки перед собой, словно сдерживаясь, чтобы не протянуть вперед ладонь и не коснуться своего любовника. – До свидания, Шестерняков.

Матвей кивнул на прощание и довольный вышел из кабинета. Одногруппники проводили его удивленно-пораженными взглядами. От Яковлева все уходили в слезах, злыми, расстроенными, но никак не счастливыми. Шестерняков же едва ли не лопался от радости, улыбаясь так ярко, что солнце бы позавидовало. Один лишь Жарин понимал, почему его друг так себя ведет, и втайне за него радовался.

Две с половиной недели тянулись крайне длительно. Матвей готовился и сдавал зачеты, но чувствовал себя очень погано из-за того, что не может увидеться с Яковлевым. Как-то раз, сидя за очередным учебником, Матвей поймал себя на мысли, что его индивидуальная особенность на Яковлева не действует. В том смысле, что они продержались в отношениях уже шесть дней, шесть недель. До шести месяцев не хватало еще полтора месяца, но это был уже прогресс, мать вашу! Подумав об этом, Шестерняков чуть ли не истерично рассмеялся. Может быть, тогда быть с мужчиной – это его Судьба, а?! Всего лишь нужно было дождаться подходящего человека, чтобы развеять мнимые глупые предрассудки?

Время перевалило за полночь, когда у Матвея зазвонил телефон. Оторвав взгляд от изучения учебной литературы, перестав листать конспекты, парень потянулся к средству связи, с удивлением обнаруживая, что достучаться до него пытается никто иной, как сам Яковлев.

- Да? – не смог скрыть волнения в голосе Шестерняков, отвечая на звонок. – Ты чего не спишь?

- Решил, что ты тоже бодрствуешь, - ответил Яковлев, и Матвей услышал шум машин на заднем плане. – Не разбудил? Занят?

- Не разбудил и я не занят, - протараторил парень, крутя в свободной руке ручку, ловя себя на том, что улыбается, как идиот. – Что-то случилось?

- Нет, абсолютно ничего, - последовал спокойный ответ мужчины. – Просто соскучился.

Матвей хмыкнул, не зная, что на такое признание сказать. Он тоже соскучился. До зубного скрежета скучал по мужчине. Парень сам от себя не ожидал, что подобное возможно.

- Ты сейчас дома? – вдруг прервал повисшее молчание Яковлев, не дождавшись признания в ответ.

- Да, - не понимающе сказал Матвей. – А ты что, решил выкрасть меня? – а в голосе столько хитрости.

- Почти, - фыркнул Михаил Александрович. – Выгляни в окно.

- Не понял, - нахмурился Матвей, но к окну подошел, обомлев. Внизу у подъезда стоял знакомый Форд с включенными фарами. Яковлев же, выйдя на улицу, облокотился о капот машины, разговаривая с Шестерняковым по телефону. Так вот, откуда Матвей слышал посторонние звуки! – Ты совсем долбанулся? – ахнул парень. – У меня… Ты… Ёб же ж вашу мать!

- Не матерись, - спокойно попросил Яковлев, фыркнув, явно сдерживаясь, чтобы не засмеяться. – Спускайся вниз. Я подожду в машине.

Михаил Александрович сбросил вызов, и Матвей, наблюдая за ним сверху, увидел, как тот садится в Форд. Сердце рухнуло куда-то в район пяток, а потом забилось, как бешеное. Наяривая круги по комнате, Матвей раздумывал, что бы ему надеть. Не идти же в дырявых домашних штанах и порванной у горла футболке! Пришлось вытянуть более-менее нормальные шорты до колен и просторную майку. Первое, что попалось, конечно, было не самым лучшим, но для быстрого сбора вполне сойдет. Оставалось самое сложное – незаметно выскользнуть из квартиры. Матвей слышал, как в родительской комнате работает телевизор. Отец после работы наверняка спал, а мама была полуночницей, поэтому действовать нужно было, как ниндзя.