Зашелестела упаковка презика, снова раздался звук открывающейся крышечки лубриканта. Матвей ощутимо напрягся, когда между его ягодиц уперлось нечто твердое. Только полный придурок не догадался бы, что это член Яковлева. Парень вздохнул, приготовившись к вторжению, но Яковлев не спешил. Он снова обхватил член Матвея, огладил его, сжал, обвел головку большим пальцем. Парень проскулил от удовольствия. Еще бы пальцы в задницу вернул…
- Я аккуратно, - прошептал Яковлев, обхватив одной ладонью ягодицу Матвея, а другой, высвободив чужую плоть из захвата, наверняка помогал направить свой член в растянутый вход парня. – Вдохни поглубже.
Матвей сделал так, как ему было велено, и едва не закричал, когда в него вошла головка чужой плоти. Парень сдержался из последних сил. Блять! Каким образом Яковлев такой арсенал вырастил?! Шестерняков вцепился зубами в подушку, глухо простонав. Мужчина замер, давая привыкнуть. Он начал шептать какие-то успокаивающие глупости, оглаживая спину Матвея, но тот ничего не понимал, не слышал. Ему казалось, что его сажают на кол. Причем предупредить о болезненности процесса забыли.
Прошло несколько минут, прежде чем Матвей слабо кивнул, позволяя Яковлеву продвинуться еще немного.
- Бляяя… Что б еще раз я тебе… Свою задницу, - через слово, постанывая, выговаривал Матвей, пока Яковлев, извиняясь, быстро целовал его в район лопаток. – Войди уже на всю длину, еб твою мать! – продолжил материться парень, стискивая пальцами ткань простыни, безбожно комкая ее.
Михаил Александрович, стискивая бедра Матвея, послушался, медленно продолжая издевательства. Матвей сразу понял, когда Яковлев вошел полностью. Все тело ломило, зад горел, ужасно непривычная наполненность не давала покоя, распирая изнутри. На глазах Шестернякова выступили слезы. Сколько бы Яковлев его не подготавливал, этого оказалось мало.
- Матвей, я…
- Заткнись, - прошипел парень, не желая слушать то, что Яковлев собрался ему сказать. – Дай мне привыкнуть к твоему размеру.
Михаил Александрович послушно замолчал, тихо сопя за спиной. Прошла пара минут, прежде чем Матвей свыкся с саднящим чувством внутри и разрешил Яковлеву двигаться, совершая ритмичные и неглубокие движения. Мужчина потерял надежду возбудить Матвея, поэтому всячески пытался облегчить тому состояние, ища нужный угол проникновения. Когда пытка не заканчивалась уже хер пойми, сколько времени, и Матвей, в который раз словил себя на мысли, что надо оттолкнуть Яковлева, тот двинулся особенно глубоко под другим углом, задев нужную точку. Парень замер, затих, прислушиваясь к своим ощущениям. Знакомое тепло и кайф смешались с болью, вызывая нечто новое, неизведанное.
- Двигайся также, но осторожней, - выдохнул Матвей.
О, Боже, Яковлев задвигался под определенным углом по просьбе Шестернякова, и у того искры из глаз посыпались. Колени начали разъезжаться в стороны, и Михаилу Александровичу пришлось его подхватить.
- Сладкий мой, в тебе так хорошо, - зашептал Яковлев, видя, как Матвей поддается навстречу, пробуя двигаться сам. – Да, мой хороший, вот так. Двигайся, Матвей, двигайся.
Парень застонал, приподнялся на локтях, прогнул слегка спину, поддаваясь навстречу толчкам Яковлева. Стоны удовольствия сами сорвались с губ парня. Его потряхивало от раскатов пламенных языков, ласкающих все тело. Перед глазами плыло от удовольствия, и начало возвращаться возбуждение. Матвей, перенеся вес, сам обхватил свой член, судорожно дергая его, желая как можно быстрей кончить. Наполненность, которая появилась из-за члена Яковлева, стала чем-то необходимым, хоть и непривычным. По телу постепенно распространялась дикая легкость на грани с настоящим помешательством. Обхватив его бедра, Яковлев буквально натягивал на себя, двигаясь рвано, больше не имея возможности контролировать свои порывы. Выдержка дала сбой.
- Сладкий…О, Господи, Матвей… Я уже скоро, - мужчина, размашисто двигаясь, положил свою ладонь на пальцы Шестернякова, сжимающие его плоть. – Давай, мышонок, кончи для меня.
И Матвей впервые в жизни, протяжно всхлипнув, издав громкий стон, слушая пошлое шептание возле уха, кончил, марая белесой жидкостью свои пальцы. Блять, он кончил от члена в своей заднице! Парень предсказуемо сжался, плотней обхватив Яковлев внутри и тот, вскрикнув, быстро вышел из Матвея. Он стянул презерватив и, сжав свой член, плотно обхватив головку, кончил следом за парнем.
Шестерняков, обливаясь потом, рухнул на кровать, тяжело дыша, как загнанная лошадь после километража бега. Парня мелко трясло, а тело отказывалось слушаться, став вялым, мягким. Подобный крышесносный оргазм был впервые у Матвея, сразив его наповал.
Когда теплые губы коснулись щеки Матвея, он лениво открыл глаза. Нежная, ласковая и счастливая улыбка тронула узкие губы Яковлева, а в его глазах засверкала тихая благодарность и радость. Тогда-то Матвей понял, что его мучения, закончившиеся выносящим мозг удовольствием, были не зря. Притянув мужчину к себе, парень поцеловал его в губы совсем обычным поцелуем, всего лишь прижавшись, но тем самым выражая все чувства, что обуревали его.
- Я тебе не мышонок, - сиплым, сорванным от криков и стонов голосом выдавил из себя Матвей, слушая приглушенный, всхлипывающий от эмоций, смех.
========== Глава 18. ==========
Комментарий к Глава 18.
Глава получилась достаточно маленькая по сравнению с остальными, но она переходная перед важными и крайне сложными на эмоции частями:) Приятного прочтения и спасибо, что не бросаете:)
Первое, что почувствовал Матвей, стоило ему открыть глаза – это саднящая и ноющая боль в заднице. Неприятное ощущение, кстати говоря. Тело ломило, словно он вчера поезд разгружал, а потом на тракторе стоги сена собирал.
Кряхтя, как старик, парень перевернулся на бок, поправляя сползшее на бедра одеяло. Яковлева рядом уже не было. Может, к лучшему, потому что, честно признаться, Матвей не знал, как посмотреть в глаза мужчине, с которым у него вчера был очешуительный секс. Шестерняков помнил каждую подробность, каждое мгновение, в памяти отголосками звучали его собственные стоны, всхлипы и просьбы двигаться сильней, еще глубже.
- Бля-я-я-я, - прошептал Матвей, закрывая глаза.
После одного раза Яковлев больше не лез с проникновением. Вместо этого он сделал шикарный минет, чему уставший Матвей был только рад, понимая, что покушение на свое бренное тельце во второй раз он не выдержит. После офигенного орального удовольствия Шестерняков отключился почти мгновенно, только успев смазано чмокнуть Михаила Александровича в щеку в благодарность за классное удовольствие.
С балкона, дверь которого оказалась чуть приоткрыта, донесся приглушенный голос Михаила Александровича. Он опять с кем-то спорил. Матвей присел, подтянул подушку так, чтобы она мягко легла под поясницу. Легче не стало, но хотя бы так Шестерняков смог разглядеть фигуру мужчины. Балкончик, на который он вышел, был крохотный, едва помещающий двоих, но Матвей умудрялся пристраиваться рядом с мужчиной так, чтобы покурить. Парень взглянул на Яковлева, видя, как тот напряжен, облокотившись на перила, как он судорожно курит.
Ворча себе под нос о том, что кое-кто слишком увлекся вчера, Матвей проковылял в ванную. Он взглянул на себя в зеркало и ахнул. На его шее красовались красные пятна, начав понемногу наливаться слабым фиолетовым оттенком. Вчера Яковлев, видимо, расцеловывал его шею. Не зря Матвей охал от укусов. Этот поганец понаделал ему засосов!
- Совсем охренел, - буркнул Шестерняков, однако глупая и почему-то счастливая улыбка все равно тронула его губы.
Словно Яковлев доказывал всем и каждому, а в особенности себе, что Матвей отныне принадлежит ему. Пусть немного по-детски, но весьма и весьма мило. Умывшись и приведя себя в порядок, парень вернулся в комнату, где натянул на себя штаны и пошел прямиком на балкон ко все еще курящему Яковлеву. Тихо открыв дверь, Матвей выскользнул наружу, вдыхая прохладный воздух улицы. С каждым днем становилось все теплей и теплей. Яковлев чуть повернул голову в бок, когда понял, что не один. Он все также продолжал облокачиваться локтями о перила, держа в пальцах сигарету. Взгляд Матвея невольно скользнул к пепельнице. Он насчитал три штуки, что ярко свидетельствовало о том, что Яковлев нервничает. Шестерняков сам, когда был в напряге, мог за один раз выкурить сразу несколько штук.
