Томас, покачивая задницей, возбуждал настолько сильно, что Филипп не выдерживал, шаря ладонями по телу парня, вжимаясь пахом в ягодицы любовника так крепко, что члену, стиснутому тканью джинсов, становилось больно. Жар возбуждения, пройдясь по коже электрическим током, заставлял тела обоих мужчин дрожать от неудовлетворенности.

— Томми, детка, я так хочу трахнуть тебя, — просипел Фил, сжимая пальцами бедра Грина.

— Тогда двигайся в спальню, за угол, — едва выдохнул рыжий, расфокусированным взглядом поглядывая на Морриса из-за спины.

Схватив хозяина лофта за руку, Филипп потащил его в дальнюю часть квартиры, где находилась угловая спальная комната.

В лофте Грина не было отдельных помещений, кроме огромного санузла: с душевой за раздвижными прозрачными панелями, туалетом, чашей умывальника, вырезанной в полутораметровой мраморной подставке, кучей полок и стоек для полотенец и банных принадлежностей. Там же стоял стиральный агрегат и бойлерный котел.

Зону кухни отделяла только длинная крытая барная стойка, все остальное пространство практически не имело зонирования. Высокая мебель, например, стеллажи и шкафы, располагались вдоль стенных кирпичных проемов, а мягкая — по всему пространству масштабной квартиры, в которой, при желании, можно было рассекать на велосипеде. В конце квартиры, за угловым поворотом, было еще одно помещение, без дверных проемов и перегородок — спальня.

Подтолкнув Томаса поближе к кровати, стянув с того майку, которая отозвалась жалобным треском, Фил скинул с самого себя футболку и с удовлетворенным мычанием прижал к себе Грина, соприкасаясь оголенной кожей с его. Том, вцепляясь в плечи Филиппа, шумно дышал. Нашарив губы ирландца, Филипп впился в нежную кожу страстным и безумным поцелуем, то кусая, то нагло врываясь в чужой рот языком, тем самым вызывая стоны, исходящие откуда-то глубоко из груди Тома.

Прочая одежда полетела в разные стороны, и когда не удавалось стянуть ее одним рывком, Моррис бесился, а Том заливисто хохотал, дразня любовника еще сильнее. Опрокинув Грина на колени, Фил вцепился в его рыжие волосы и заткнул самым действенным способом, погрузив член в горячий влажный рот. И некоторое время тягуче постанывал, слушая довольное причмокивание и сопение внизу.

Томас был сторонником игр «Подчиняй и властвуй» и с бешеным удовольствием отдавался роли нижнего. Бывало, за дерзость Филипп мог крепко надрать ему задницу, но Грин, хоть и орал дурниной, ощущая сильные удары по изрядно покрасневшим ягодицам, после кончал настолько бурно, что едва не отключался на пару минут.

Сейчас, кажется, любовник разошелся не на шутку, потому что, излившись в глотку Тома, толкнул его на кровать и схватил с подлокотника толстую силиконовую кухонную лопатку, которую присвоил у Грина для его же порки. Лопатка была довольно крепкой, упругой, ярко-красного цвета, и следы на заднице оставляла такие же красные.

После первого удара Томас вскрикнул, но вырываться и не подумал, наоборот — подставляясь под каждый хлесткий шлепок, довольно мычал, уткнувшись лицом в подушки. И чувствовал, как член пульсирует от прилива крови в приступе острейшего возбуждения. Но Моррис не дал ему кончить сразу.

— Сучка, — прохрипел он, выволакивая большой флакон смазки в изголовье кровати. — Какой запасливый! — мимоходом съехидничал он, выливая немного на пальцы, и рывком вставил в разгоряченную дырочку сразу два. Том охнул. — Что такое? Ты же растянул себя.

— Ты лучше сразу член вставь, — осклабился Грин и привычно повилял ягодицами. — Давай, выеби меня хорошенько, — и он снова рассмеялся.

— Уж будь уверен! — рявкнул Филипп, быстро расправляясь с фольгированной упаковкой презерватива.

Твердый орган одним движением вошел в подставленную дырку, проникая до самого конца и заставляя Грина прогнуться от удовольствия. А потом рыжий только скулил и стонал, оттягиваемый за волосы цепкой рукой, ощущая, как внутри размеренно движется горячий ствол. Собственный член обильно сочился влагой, но Филипп не давал к нему прикоснуться, каждый раз награждая попытки болезненным шлепком. Ягодицы были уже не просто красные, а малиновые, в яйцах тянуло, но Том знал, что до кульминации еще далеко.

Через некоторое время Моррис прервался и грубо перевернул его на спину, сильно разведя колени. Вновь втиснулся в уже растраханную дырку и принялся вколачиваться с удвоенной силой, мимоходом сильно ущипнув Грина за соски. Томми зашипел — это было его очень чувствительное место. Забывшись, он опять потянулся к члену и тут же схлопотал по пальцам все той же лопаткой.

— Ау-у-у! — взвыл он.

— Не смей! — задыхаясь, приказал Моррис, чуть замедляя темп и поудобнее перехватывая лопатку.

Том стиснул зубы и вцепился в простыни, а следующую секунду едва не взвизгнул — кончик лопатки шлепком опустился на влажную чувствительную головку. Удар не оказался столь сильными, как по заду, но для данного органа достаточно было и совсем легкого замаха. Следующий шлепок пришелся на ствол, затем вильнул по поджавшимся яичкам и опять вернулся на головку — Филипп явно издевался, словно заправский садист. Грин орал, как заведенный.

На последних двух ударах Том задержал дыхание и бурно кончил, неистово выплескивая семя на живот. Стон, который он при этом издал, едва не оглушил его самого, а потом наступила кратковременная темнота, пригасившая все краски, и лишь оргазм пронизывал от макушки до пяток, сладкой волной поддразнивая нервные окончания.

Моррис, выжатый, как лимон, повалился рядом с Грином и растянулся во весь рост. Длинные пряди волос прилипли к потному лицу и шее, но мужчина не обращал на это внимания. С трудом он стянул с члена забитый спермой презерватив и шмякнул в мусорную корзину, заботливо проложенную специальным одноразовым полиэтиленовым мешком. Ночь только начиналась, и следовало немного передохнуть перед следующим раундом — Филипп слишком долго этого ждал, чтобы сдаваться всего после двух эякуляций.

Моррис скосил взгляд в сторону довольно щурящегося лежащего рядом Тома. На его губах играла улыбка, а в янтарных глазах плескалось полное удовлетворение от их небольшого секс-марафона. Любуясь профилем Грина, Моррис поймал себя на мысли, что скучал по этой шлюховатой заднице, отчасти с неохотой думая, с кем и как все это время проводил Том: как часто его нагибали, как часто он брал в рот чужие хозяйства. Подобные мысли шпарили, как кипяток, вызывая в глубине сердца Филиппа неясные ему чувства: то ли раздражение, то ли гнев, то ли любопытство вместе со всем остальным.

Коктейль разнообразных эмоций начинал бурлить внутри, и Моррис, поморщился, привставая и наклоняясь над Томом, удерживая свой вес на согнутых руках. Волосы, взмокшие от пота, спали по плечам, слегка касаясь кончиками тела Грина. Как же Филиппа бесили эти лохмы, которые отрастил Эмиль! Прическа, принадлежащая самому Моррису, нравилась ему гораздо больше, но обрезать белокурую копну нельзя. Запрещено. Иначе Эмиль поймет, сможет догадаться, поразмышляв своей глупой блондинистой башкой.

— Ну что, детка, твоя попка в норме? — Моррис с прищуром вгляделся в глаза Тома.

— Более чем, — промурлыкал тот, поводя бедрами в подтверждение, и выгнулся, потягиваясь. — Думаю, твой член тоже вскоре будет в боевой готовности, — слишком прозрачный намек и движение шаловливого язычка. — У меня пара новых игрушек, если хочешь.

— Х-м-м… И почему я не сомневался, что ты приобретешь нечто новенькое, Томми? — ухмыльнулся Филипп.

Пользуясь тем, что Грин растянулся на кровати, раздвинув ноги, Моррис подтянул того ближе к себе, прижимая его бедра к своим. Когда Том довольно заурчал, словно огромный рыжий кошак, Фил прикусил губу, хохотнув.

— Я только «за» любые движухи, Томми, — оповестил Фил, поглаживая ладонями живот Грина, с удовольствием отмечая, как мышцы его плоского живота от прикосновений напрягаются, а член начинает заинтересованно приподниматься.

— В нижнем ящике, — улыбнулся Том. — Анальная цепочка с крупными шариками и вибратор с дистанционкой: помнится, ты хотел регулировать процесс, не отрываясь от того, как я тебе отсасываю. Я готов!