— Привет, красавчик, — Томас подарил любовнику смачный поцелуй и довольно оглядел его с ног до головы: — Отлично выглядишь и как будто поправился на несколько фунтов… Где ты пропадал? — он невольно подался вперед, когда рука Филиппа недвусмысленно коснулась его бедра.

— Х-м-м… — по привычке отреагировал Филипп, скользнув ладонью по коленке Томаса, не отводя пристального взгляда от его красивого лица и ярко сверкающих в приглушенном свете бара привлекательных янтарно-прозрачных глаз. — Дела были. Разве я поправился? Мне так не показалось. Но мы давно с тобой не виделись, — мужчина сохранил паузу, криво улыбнувшись. — А что, ты скучал по мне, м? — Моррис понизил голос до бархатистого шепота, что с его южным акцентом сочеталось соблазнительно красиво.

— Конечно, скучал, красавчик, — томно проговорил Грин, подставляясь под ласку Морриса. — В прошлый раз мы отлично провели время, я не прочь повторить. Ты отодрал меня так, что я едва мог двигаться, — хрипло засмеялся он.

Филипп облизал губы. Он оперся о колени Тома, поманил того к себе и таинственно шепнул на ухо:

— Детка, я соскучился по твоей сладкой узкой заднице так же, как и ты по моему члену. Обещаю, я сделаю тебе так хорошо, как ты того заслуживаешь.

— Кхм… — раздалось рядом, и Филипп вскинул бровь, вопросительно взглянув на бармена. — Ваш заказ, — и перед парнем приземлился чуть запотевший стакан с виски.

— Спасибо, чувак, — усмехнулся Фил, тем не менее, не отодвинувшись от улыбающегося Грина. — Как коротал дни без меня, Томми?

— Валялся под железом да гайки крутил, — лениво растягивая слова, ответил ирландец. — А по вечерам трахался. Но не так задорно, как с тобой, — всхохотнул он. — Я так понимаю, мы здесь не будем задерживаться? Я полностью готов, а до меня всего полквартала… Ты ведь еще не забыл, где я живу? — Грин кокетничал, конечно же, ведь Филипп отсутствовал всего месяц-полтора.

— Разумеется, помню, — Филипп жадно отпил из бокала, взглянув на Томми. — Ты подготовился? А я надеялся сам поиграть с тобой, хотя… — Фил представил картину раскинувшегося на простынях Томаса, который готов принять без всяких задержек, — все даже к лучшему, детка.

Моррис испытывал к рыжему вспыльчивому парню необычные чувства. Ему отчасти не нравилось то, что тот водит шашни с кем-то еще, но Фил не был дураком, понимая, что если скажет что-то против, то может получить отворот-поворот так же легко, как заполучил в свое время расположение. Поэтому он не рисковал открывать рот, хотя сам порой баловался тем, что изменял своим постоянным и не очень любовникам.

Длительных отношений у Морриса никогда не случалось. В основном это происходило, конечно, из-за его «маленькой» проблемы в виде Эмиля, отчего невозможно было обмениваться ни контактными данными, ни приглашать кого-либо к себе, но главная причина — неумение Филиппа поддерживать любовные отношения длительностью больше двух недель. Да, на него, в силу внешней привлекательности, вешались гроздьями, желая оказаться в постели и даже стать второй половинкой. Были те, кто натурально сох по Филиппу, но мужчина их быстро отваживал, потому что… Потому что ему было скучно.

Он пробовал. Правда, пробовал, но у него ничего не вышло, так что первые серьезные отношения закончились провалом спустя две недели. Не только провалом, но и соплями со слезами того парнишки, с которым Филипп решил расстаться. В свои тридцать лет допускать подобные фатальные ошибки Моррис не собирался.

Он перебрал множество любовников, но Томас зацепил больше всех, став почти, что центром Вселенной в его индивидуальном мире, полном непостоянства. Грина не особо интересовали длительное отсутствие и частые отлучки любовника, он не спрашивал номер телефона Филиппа, а тот и не давал, поскольку у него его не было. Был у Эмиля, но раскрывать блондину, что у его второго «Я» есть личная жизнь — не стоило. Однако, несмотря на то, как Фил всячески отмахивался от мысли, будто ему может нравиться кто-то больше, чем просто узкая дырка, он тонул в красивых глазах Томаса, забывая порой, что влюбляться уж ему-то не стоит. Да и вообще, способен ли он, с его черствым и холодно-скептическим взглядом на жизнь, верить в нечто романтическое?

— Если бы я знал, что ты появишься, то предоставил бы это дело тебе, — прошептал Грин и прикоснулся губами к скуле Морриса. — У тебя в стакане на два пальца. Может залпом, и валим? — он поболтал своей емкостью, в которой оставалось на глоток.

— Хм-м-м, — довольно повторил Филипп, ощущая кожей дыхание Томаса и начиная возбуждаться от этого. — Да, согласен.

Моррис быстро опрокинул в себя виски, расплатился и, встав, ухватил за руку смеющегося Тома:

— Идем.

***

Притискивать разгоряченное тело к стене было настолько приятно, что Филипп, сдерживаясь из последних сил от желания, довольно пофыркивал, жадно сжимая в ладонях упругие округлые ягодицы рыжего любовника. Полутьма коридора скрадывала краски, но в темноте мужчина не терялся, отлично помня расположение вещей в доме Грина.

— Детка, я хочу тебя, — пальцы Филиппа скользнули под верхний край джинсов, вырисовывая непонятные рисунки на коже поясницы парня. — Ты такой… — зубы Фила сомкнулись на шее Томаса, когда тот откинул голову назад, тяжело дыша после страстных поцелуев.

— Какой? — сипло выдавил Томас, вплетая пальцы в растрепавшиеся волосы Филиппа, с удовольствием стягивая с того резинку и распуская волну пшеничных прядей, слушая протестующее рычание.

Грин знал, что Моррис на дух не переносил, когда его волос так или иначе касались, а особенно, когда распускали. Тогда Фил становился достаточно агрессивным, что было на руку Томасу, обожающему видеть, как в серо-стальных глазах любовника начинает плескаться больше страсти вперемешку с желанием подчинить, втрахивая в постель до изнеможения.

— Детка, ты напрашиваешься, — прохрипел Филипп, кусая Грина за мочку уха.

Раздавшийся в ответ довольный стон послужил для Морриса сигналом, что он делает все верно, доставляя любовнику наслаждение. Прижимая того к себе, лаская кожу шеи быстрыми поцелуями, Филипп с удовольствием впитывал чужие эмоции. Смех вместе с приглушенным постаныванием сносили крышу получше всякого афродизиака.

— Скажи это, Фил! — неожиданно тонкие пальцы вплелись в волосы мужчины на затылке.

Резкий рывок, и Моррис охнул, мгновенно нахмурившись, когда Том оторвал того от себя, держа на расстоянии, и требовательно заглядывая в глаза. Все бы выглядело достаточно безобидно, если бы при этом Грин не прижимался пахом к бедрам любовника. Сквозь плотную ткань джинсов ощущалось, как оба возбуждены до крайности. Филипп завелся из-за долгого отсутствия секса в принципе, а реакция Грина была понятна изначально — Моррис не мог никак иначе по-другому воздействовать на него. А вот то, что Томас впервые позволил себе необычное поведение, властно отстраняя от себя любовника, было чем-то новеньким.

Моррис никогда не разрешал подобное. Никогда и никому, и на то, чтобы разозлиться, хватило пары секунд. Филипп резко ударил Грина по руке, несмотря на появившуюся боль из-за нескольких случайно вырванных волосков. Грин ухмыльнувшись, захохотал, и тут же сбил дыхание, когда Моррис встряхнул его, грубо разворачивая к себе спиной и притискиваясь бедрами сзади. Горячее дыхание обдало шею Тома, и он поежился, тем не менее, подаваясь назад, приподнимая бедра, и провокационно потерся о пах Филиппа. Уперев ладони в стену, Том принял удобную для обоих позицию, ощущая, как руки любовника начинают гладить по животу, задирая вверх тонкий хлопок майки, очерчивать ореол сосков.

— Не. Смей. Смотреть. На. Меня. Так, — прохрипел угрожающе Филипп, который минуту назад видел вызов в янтарных глазах рыжего парня.

— О-м-м-м, — лишь смог промычать Томас, откидывая голову назад и опираясь о плечо Фила.

Моррис в постели всегда без исключений подчинял, руководил, властвовал, порой на грани легкой боли. Но всегда при этом доставлял удовольствие, не считая себя эгоистом, который только и может, что трахать, не заботясь о любовнике. А видя вызов и нежелание подчиняться в глазах того, кому надлежало быть снизу, зверел, еще больше желая подмять под себя.