– Постой, черт возьми.

Я застываю на полусогнутых ногах, только на этот раз не думаю, что его резкий тон адресован мне. Выпрямляясь, я вижу, что его глаза крепко зажмурены. Опуская взгляд, замечаю, что его рука все еще покоится на дверной раме – нет, не покоится, а придерживает дверь.

– Мне надо было вмешаться и сказать кое-что твоему боссу. Раньше. Я виноват, прости.

Я боюсь дышать. Хит Гейнс только что попросил прощения у меня, сестры Джейсона Ковингтона. Есть в этом что-то неправильное, как ни крути. Я стараюсь не дрогнуть и выдержать взгляд Хита, когда он открывает глаза, и произношу то, что кажется таким же неправильным, как и его извинения.

– Спасибо.

Хит слегка вздрагивает и пытается это скрыть, но я успеваю заметить. Почувствовать. В следующее мгновение он убирает руку с двери машины и отступает на шаг.

– Ты говорила что-нибудь своим о том, что мы виделись на днях?

– Да, – отвечаю я, с чувством вины вспоминая обещание, которое дала маме и теперь нарушаю. – А ты?

– Нет.

Умно. А, может, он просто добрее, чем я умею быть.

– Мне не следовало рассказывать. В моей семье не говорят… ни о чем.

– А мои говорят, – произносит Хит. – Не о том, как сейчас, просто… – Он замолкает так надолго, что кажется, будто и не закончит мысль. Сглатывая, явно с трудом, он все-таки продолжает. – О том, как было раньше. Как если бы Кэл не ушел.

– А мои ведут себя так, словно Джейсона никогда и не было. – У меня сжимается горло от боли признания.

Все в нашем общении выглядит странным. Моя реакция на Хита, его отношение ко мне. Мы так и стоим возле машины, в нескольких шагах друг от друга, в то время как любой другой в нашей ситуации уже давно бы уехал. Во мне сидит такое желание – нестерпимое – броситься за руль Дафны и умчаться как можно быстрее и дальше от этого парня. Но точно так же мне хочется остаться здесь. Я не могу примирить эти два импульса, и все же тот, что призывает остаться, побеждает. Единственное, что заставляет меня ворочать языком, так это сознание, что Джефф может выйти в любую минуту, и я не шутила, когда говорила о желании избежать этой встречи.

– Мне нужно ехать…

– Помнишь место, где сломался мой грузовик? Возле пруда Хэкмена? – произносит Хит. – Там недалеко от дороги большой дуб, вниз по…

– …я знаю, – тихо подхватываю я. Мы встречаемся взглядами, и у меня такое чувство, будто он просит разрешения говорить и дальше, вместе с тем умоляя заткнуть ему рот. Я сглатываю. – Там хорошо после полудня, когда не так жарко. – Взгляд Хита прикован к моему лицу, и я едва сдерживаюсь, чтобы не съежиться.

– Как на следующий день после дождя, – говорит он.

Я киваю, зная, что не следовало бы. Все, что мне остается, это гадать, смогу ли я когда-нибудь смотреть на него, не чувствуя боли.

Меня не отпускают эти мысли, даже когда он возвращается к своему пикапу, а я устраиваюсь за рулем Дафны.

– Я справлюсь!

Я не могу сдержать усталый смешок, когда смотрю на Мэгги, которая со знанием дела подводит глаза, сидя за туалетным столиком у окна своей спальни. В то утро я валяюсь на ее кровати, пока она снимает учебный ролик по макияжу для своего YouTube канала, Эрудитка, где публикует бьюти-видео и книжные обзоры. Ее нынешнее творение – интерпретация обложки книги «Весь этот мир» Николы Юн. Кажется, будто ее глаза утопают в море ярких полевых цветов, прорастающих сквозь кожу. Эффект потрясающий.

– Но это не гламурная работа, – предупреждаю я.

Она смотрит на меня через зеркало, отвлекаясь от прорисовки миниатюрной фиолетовой бабочки на верхней скуле.

– Пилот «замбони». Звучит, а?

У Мэгги пунктик насчет машин, да и вообще всего, что имеет рулевое колесо. Шустрые, тихоходные, большие, маленькие, любые агрегаты – она не делает между ними различий. Впервые увидев меня за рулем Берты, она буквально извелась от зависти. Доверить ей ключи от Берты, возможно, безопаснее, чем пустить ее за руль Дафны, учитывая, что за первый год водительской практики она угробила уже две машины. Мэгги объясняет это тем, что ей порой трудно сосредоточиться, однако я все-таки склонна думать, что в этом лихачестве выражается ее обида по отношению к отцу, профессиональному автогонщику и каскадеру. В любом случае, единственный трюк, который Берта может выкинуть, – это случайно пролить на лед гидравлическую жидкость.

– Мне плевать, что придется стать уборщицей туалетов с минимальной зарплатой, – продолжает она, – если я получу шанс наконец-то сесть за руль Берты. Хочешь такую же? – Она показывает на свою бабочку, и я киваю в знак согласия. Она останавливает видеокамеру и подвигается на скамейке, освобождая место рядом с собой, а потом усаживает меня лицом к себе, как ей удобно. В считаные минуты на моей щеке появляется бабочка-близнец, хотя у меня она голубая, а не фиолетовая. Мне даже не пришлось просить изменить цвет, вот какая удивительная у меня подруга. – И, кстати, о дерьме. Тебе больше не придется противостоять Джеффу в одиночку… – Ноздри Мэгги раздуваются, когда она произносит его имя. Даже упоминание о Берте не остудило ее пыл после того, как я рассказала о вчерашней выходке Джеффа. – Теперь, когда я тоже там работаю.

Я отвечаю не сразу. Как здорово, что Мэгги будет рядом, если только Джефф из вредности не поставит нас в разные смены. Возможно, он просто назначит меня на постоянное дежурство в туалетах. Но она, скорее всего, услышит от коллег, почему они меня сторонятся.

И узнает о Джейсоне.

– Вижу, ты совсем не пользуешься бронзатором, который я тебе дала? Боже, твоя кожа стала на пять оттенков бледнее. – Она выхватывает гигантскую кисть из стеклянной банки на туалетном столике и принимается возвращать «жизнь» контуру лица. – Так-то лучше, – удовлетворенно кивает она. – Ты больше не выглядишь как отлученная от фигурного катания.

– Бронзатор творит чудеса, – повторяю я любимое изречение Мэгги, хотя предпочла бы вернуть лицу прежний цвет. Мне не хочется думать о том, что я стану делать, если Мэгги узнает правду о моем брате и я потеряю то хорошее, что осталось в моей жизни. – Но управлять Бертой – это лишь маленькая часть работы. По десять минут каждый час, а остальные пятьдесят минут придется вкалывать уборщицей.

– И это говорит девушка, которой платят за то, чтобы она каталась на Берте. – Мэгги протягивает мне два тюбика с блеском для губ на выбор. Я останавливаюсь на персиковом оттенке и стараюсь не шевелить губами, пока она колдует над ними.

– Я говорила, что максимальная скорость Берты – девять миль в час[12] и обычно я не выжимаю и половины? При скорости выше четырех миль можно поцарапать лед. На самом деле все не так круто, как ты думаешь. Нужно быть предельно точной, проходя круги, чтобы они не перекрывали друг друга, но и не оставлять проплешин. Надо регулярно смазывать и затачивать лезвия. Постоянно следить за уровнем гидравлической жидкости и воды, и даже если ты все делаешь правильно, бывает, что лед начинает ползти – буквально коробится, – если температура воды слишком низкая. К тому же надо иметь в виду, что Берта – совсем старушка и иногда капризничает, так что приходится самой выходить на лед со скребком и ведрами воды. – Я разминаю плечи, вспоминая, как мне досталось в прошлый раз, когда Берта встала.

– Если бы я не знала тебя лучше, то подумала бы, что ты не хочешь, чтобы мы работали вместе. – Мэгги произносит это без тени подозрений или обиды, даже не догадываясь, насколько правдивы ее слова. Закрывая тюбик с блеском для губ, она кладет его на колени и смотрит на меня, наклоняя голову то ли озадаченно, то ли озабоченно. – Почему мне приходится убеждать тебя в том, что это хорошая идея? Сама подумай: любимая подруга рядом с тобой, в твоем самом любимом месте, и я могла бы отснять наконец твой ролик для кастинга, чтобы ты получила свою самую любимую работу. Разве это не круто?