Описывая происходящие перемены, ведущие идеологи глобализма подчёркивают неизбежность именно такого сценария. Так, описывая характерные черты четвёртой промышленной революции, представляет её как коренную трансформацию системы производства и потребления, социальной сферы, государственного управления, образования, здравоохранения, транспорта и всех отношений человека с миром и друг с другом К. Шваб: «Характер происходящих изменений, – пишет он, – настолько фундаментален, что мировая история ещё не знала подобной эпохи – времени как великих возможностей, так и потенциальных опасностей». Подчеркнув, что «развитие и внедрение новейших технологий связаны с неопределённостью и означают, что мы пока не имеем представления, как в дальнейшем будут развиваться преобразования, обусловленные этой промышленной революцией», он вместе с тем предупредил о необходимости выработки «единого понимания» для создания «общего будущего, основанного на единстве целей и ценностей». При этом он выразил беспокойство по поводу того, что «линейность (нереволюционность) мышления многих лидеров или их углубление в сиюминутные проблемы не позволяют им стратегически осознавать… инновации, формирующие наше будущее»[19].

Главной особенностью новых технологий является то, что они направлены не столько на изменение окружающей среды и средств производства, сколько на трансформацию самого человека, его сознания и природы, то есть самой его сущности. И трансформация эта настолько серьёзна, что для её проведения и обоснования необходим тотальный пересмотр самой концепции человеческой личности. Именно это и осуществляется сегодня невероятно быстрыми темпами и влечёт за собой изменение системы ценностей, социальной и культурной среды, включая образование, науку и искусство. Речь идёт о переводе людей на трансгуманистическое мировоззрение.

Трансгуманизм стал новейшей формой «эволюционного гуманизма», и хотя как идейное течение он сложился в 1980-е годы, истоки его находятся в гностических учениях, появившихся в первые два века нашей эры. Считая, что наш материальный мир создан в результате ошибки и целью жизни человека является освобождение его светлой духовной сущности от уз злой материи (тела), гностики искали мистического спасительного знания (гносиса), которое, по их убеждению, доступно лишь немногим избранным. Приобретший тайное знание обретает силу и бессмертие, но достигается это в результате психических практик и «расширения сознания», а не нравственного совершенствования и служения.

Гностицизм был побеждён, однако идеи и образы его не исчезли из западного мышления, уйдя в итоге в эзотерическое подполье, и, благополучно пройдя стадию алхимии и герметизма (искавшего бессмертия и возвращения человека в состояние Адама до грехопадения), трансформировалось в нечто новое, прикрываясь научными одеждами. После Реформации, в период научной революции XVII в. алхимия разделилась на две ветви: экзотерическую (химия) и эзотерическую (оккультизм). Магия не исчезла, просто известная её часть была подменена науками, которые расширили её цели средствами технологии. Как выразился исследователь Э. Дэвис, автор книги «Техногнозис: мир, магия и мистицизм в информационную эпоху», «магия – это подсознательное технологии, её иррациональное заклинание … чем интенсивнее мы исследуем границы сознания и материи, тем больше плоды нашего разочарованного производства сталкиваются с риторикой сверхъестественного». Сегодня часть науки уже открыто сливается с эзотерикой.

Как серьёзную диверсию можно рассматривать теорию Дарвина, которая приобрела статус «научной религии». Она стала рассматривать человека как результат и очередной этап эволюции, что было характерно для тогдашнего позитивистского и материалистического сознания. Превратив антропологию в биологию, эволюционизм породил страшное «научное» детище – евгенику, основы которой заложил кузен Чарльза Дарвина, член Королевского общества, мастер Научной ложи Френсис Гальтон. Исходя из того, что человек представляет собой лишь биологический вид и что существует врождённое биологическое неравенство людей (бедняки находятся на более низкой ступени биологического развития), он стал ратовать за искусственный отбор наиболее способных и породистых людей, который компенсировал бы отсутствие естественного отбора, невозможного в условиях христианской культуры. Гальтон создал собственную модель утопического государства, включающую евгенический контроль, который осуществлялся бы коллегией специалистов, оценивавших наследственные качества индивида и выносивших своё заключение о «пригодности» или «непригодности» к размножению. Рождение ребёнка «непригодными» родителями рассматривалось как евгеническое преступление. Эволюция, таким образом, должна была стать управляемой.

Как видим, в лице евгеники, отрицавшей христианскую антропологию с её положением о равном достоинстве человеческой личности, гносис получил «научную» базу для обоснования своей идеи деления людей на «высших» и «низших» и права на вмешательство в человеческую природу. Закономерным следствием этого было введение «позитивной евгеники» – выведения «породистых», и «негативной евгеники» – уничтожения «наименее приспособленных».

В 20-е год XX в. евгеника получила широкое распространение и утвердилась на государственном уровне как политика «для улучшения человеческих качеств» в виде кастрации вредных для общества элементов. Евгенические идеи активно стали внедряться сразу после революции в Советской России, пока не произошло укрепление власти И.В. Сталина, положившего этому конец. Главной же экспериментальной площадкой для обкатки евгенической программы в государственном масштабе стала нацистская Германия, чьи учёные тесно сотрудничали с английскими и американскими евгениками. Эти исследования стали крайне популярны в США, где они финансировались представителями ведущих финансовых кланов – Рокфеллерами, Гарриманами, Морганом и др. Но после разгрома нацистов евгеника вынуждена была замаскироваться, чтобы в наше время явить свою инфернальную сущность уже в другой оболочке и под другим названием.

После Второй мировой войны западный мир утвердил права человека в качестве сакрального понятия, а главную роль в перестройке сознания человечества на основе этой догмы стала играть ЮНЕСКО, чей первый глава Джулиан Хаксли, прозванный «Мальтусом XX века», был евгеником и эволюционистом. Он и ввёл понятие «трансгуманизм», означавшее преодоление человеком самого себя.

С появлением НБИК-технологий[20] эволюционизм получил в свои руки мощные инструменты. В 1980-е годы в Калифорнии (где расположена и Кремниевая долина, и центр оккультного движения «Нью Эйдж») утверждается культурно-интеллектуальное течение трансгуманизма, основанное в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. Большое влияние на него оказал футуролог Ф.М. Эсфендиари, исходивший из ницшеанского понимания человека как промежуточного звена в эволюции от обезьяны к сверхчеловеку (недаром Ф. Ницше с его «Человек есть то, что должно превзойти» считается главным вдохновителем движения трансгуманизма). Соответственно, трансгуманист был определён им как «переходный человек», как самосознающее существо, эволюционирующее в «постчеловека» – «потомка человека, модифицированного до такой степени, что уже не является человеком»[21]. В качестве главных признаков его Эсфендиари выделил улучшение тела имплантатами, бесполость, искусственное размножение и распределённая индивидуальность, то есть распределение его сознания и личности в нескольких телах – биологическом и технологическом. Трансгуманистом стали считать того, кто готовится стать постчеловеком.

Как идейное, культурно-интеллектуальное течение трансгуманизм сложился в 1980-е годы всё в той же Калифорнии, откуда вышли и новые технологии (Кремниевая долина), и оккультное движение «Нью Эйдж» (Эсаленский институт). Его основали философы и футурологи, собиравшиеся в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. Ведущую роль тут сыграл очередной архитектор «дивного мира», английский философ и футуролог Макс О’Коннор, взявший себе псевдоним Макс Мор. В 1990 г. он разработал свою собственную доктрину «Принципы экстропианства» (экстропия – степень живучести или организованности системного интеллекта), излагавшую пути перехода человека в постчеловеческое существование. В 1992 г. совместно с Томом Морроу он создал Институт экстропии, в котором обсуждались неодарвинистские футурологические проекты, предлагаемые в качестве «идеологии будущего». Наконец, в 2010 г. Мор стал генеральным директором крупнейшей американской крионической фирмы «Алькор».