Я не знала родителей и в своем мире… Нет, конечно, я знала, как их зовут, когда родились, когда умерли. Но не знала, кем они работали, чем увлекались, как встретились и полюбили друг друга, не знала ничего о своих бабушках и дедушках. Так, может быть, хотя бы здесь узнаю… Я уже почти жалела, что я не из этого мира.

Мне стало жарко, я откинула одеяло, и вдруг заметила, что у меня на груди под ночной сорочкой что-то светится. Я заглянула в вырез, и увидела, что это лунный камень в подвеске, которую я как надела тогда у ворот дворца, так больше не снимала. Выходит, этот камень тоже волшебный? Еще полночи я любовалась его неярким голубоватым светом. Смотреть на светящийся камень было приятно, становилось почему-то легко и радостно. Я уснула в прекрасном настроении.

Несмотря на то, что заснула поздно, проснулась я раньше всех и привычно принялась готовить завтрак. Хотелось поразить Елену и особенно Максимилиана своими кулинарными способностями. Господам Орловским нравилась моя стряпня.

Завтрак произвел должное впечатление. И принц, и принцесса меня хвалили. А госпожа Светлина и Лола хотя бы раз спасибо сказали.

Потом мы отправились через лес к дому моих родителей.

Тропинка заросла травой, ею уже пятнадцать лет мало кто пользовался. Она была похожа на ту старую дорогу, где я нашла Липу. Только там было много лиственных деревьев, а здесь росли в основном елки. Мы шли, и Елена с Максимилианом рассказывали мне, что лет сто назад сюда откуда-то приехали родители моего отца, и посадили кедровый лес, а в его центре построили дом. И мои родители потом тоже в нем жили, и я в нем родилась.

Наверное, оттого у меня и фамилия Кедровая.

Вскоре темный еловый лес кончился, и начался кедровый, от вершин до корней пронизанный солнцем. А еще через четверть часа мы вышли к дому. Я думала, что увижу небольшую развалюху, но моему взору открылась чудесная картина. Большой красивый двухэтажный дом, окруженный парком и узорчатой чугунной оградой, широкая подъездная аллея перед крыльцом. Дом казался совершенно новым, краска на наличниках окон была яркой, как будто они только что покрашены. Правда, парк казался немного запущенным, и это придавало дому некую таинственность. У меня появилось ощущение, что сейчас двери откроются, выйдут мои родители, и скажут, как долго они меня ждали, и как они рады меня видеть. Но, конечно, ничего не произошло.

— Здесь кто-то живет? — спросила я.

— Нет, с чего ты взяла? — ответил Максимилиан.

— Дом так хорошо выглядит, — пояснила я.

— А, это все охранное заклинание, — сказала Елена. — Придворный волшебник наложил его сразу, как твои родители отправились в поездку. Внутри заклинания время словно застывает. И в дом никто не может войти, кроме твоих родителей и близких родственников, даже тот волшебник, что наложил заклинание. Ну что, попробуешь войти?

— А можно? — спросила я.

— Это же твой дом, — ответил Максимилиан.

— И вы не сможете в него войти? — спросила я.

— Сможем, если ты возьмешь нас за руки, — ответила Елена. — Но, я думаю, тебе хочется побыть там одной. Иди, а мы подождем здесь.

— Спасибо, — сказала я и толкнула калитку рядом с большими воротами.

Я прошла по аллее, поднялась на крыльцо, и оглянулась. Принц и принцесса ободряюще мне улыбались. Входная дверь была не заперта. Зачем, если дом под непроницаемым волшебным куполом? Я открыла дверь, и вошла в дом.

В прихожей сразу загорелся магический шар. Сразу было видно, что тут жили люди не бедные. Но по сравнению с домом Орловских тут было уютно без захламленности.

Прихожая выходила в холл. Там стоял большой полукруглый диван и несколько кресел. На каминной полке стояли часы, подсвечник на пять свечей и пустая подставка под магический шар, а над ними висели портреты. Четыре повыше, это, как я поняла, были мои бабушки и дедушки, два висели ниже, и это были мои мама и папа. Я узнала их, потому что в том мире у меня было много их фотографий, несмотря на то, что на портретах они были одеты в одежды этого мира, и прически были другие. Но это точно были они. Я стояла и смотрела на них, наверное, не меньше четверти часа. Как же мне жаль, что я не обладаю воспоминаниями здешней Миланы… Но раз у меня ее тело, значит, я она и есть, только с другой памятью.

Я вспомнила, что меня ждут, и с сожалением оторвалась от созерцания портретов. Осмотрела несколько комнат, похожих на небольшие гостиные, кухню, поднялась на второй этаж. Здесь одна из комнат принадлежала моим родителям, а одна была детской Миланы. Небольшая кровать под кружевным балдахином, шкаф и комод с детской одеждой, множество игрушек. Все-таки счастливой была здешняя Милана. У меня не было столько кукол, даже когда тетя Света меня еще любила. Еще здесь была маленькая мебель, как раз для ребенка трех-четырех лет. Столик, стулья, туалетный столик с пуфиком. У зеркала стояли какие-то баночки, бутылочки, шкатулка, наверное, с украшениями. Я открыла шкатулку, и увидела, что она пуста, только в уголке застряла маленькая детская золотая сережка. У меня сложилась впечатление, что кто-то просто выгреб украшения из шкатулки.

Я зашла в комнату родителей, там тоже был туалетный столик, только побольше, и на нем тоже стояли разные баночки и бутылочки, шкатулка для украшений. И тоже пустая. Странно это. Будто тут побывали грабители. Но какие грабители могли войти в дом под охранным заклинанием?

Я еще походила по комнатам, рассматривая вещи и раздумывая над увиденным. Кое-где замечала пустые подставки под магические шары. А вот те, которые висели под потолком, все были на месте. В столовой в стеклянных шкафах явно не хватало посуды, так как полки были полупустыми. На одном из пустых мест сиротливо лежала серебряная чайная ложечка, на другом — маленькая золотая крышечка от набора для специй. Фарфоровые сервизы стояли в целости. Мне стало ясно, что исчезла только серебряная и золотая посуда. На кухне в кладовой стояли мешки с крупами, с мукой. Скорее всего, все испортилось за пятнадцать лет, разве что мед в бочке только засахарился, но остался съедобным. В ящиках с овощами уже было не разобрать, какие там овощи, они все высохли и скукожились в одинаковые серые морщинистые комочки.

В подвале стояли бочки с вином, и была железная дверь, запертая на ключ. В доме Орловских тоже была такая дверь в подвале. Родя рассказывал, что в подвальных комнатах за железными дверями богатые люди хранят свои ценности. Я не знала, что хранят в своей тайной комнате Орловские, так как они меня туда не пускали. Ключи от всего, что запиралось, госпожа Светлина держала под замком в ящике комода в своей спальне, а ключ от ящика носила на шее. Здесь же ключ торчал в замочной скважине. Неужели воры и тут побывали?

Я начала поворачивать ключ. Он шел туго, но, приложив усилие, я повернула его, и дверь открылась. В небольшом помещении, два на два метра, не больше, стояли два сундука, один с серебряными, другой с золотыми монетами.

Вау. Да я богачка. Сундуки были наполнены монетами примерно до половины. Странные какие-то здесь были воры. Если предположить, что сундуки были полными, то почему они унесли только половину монет? Я присмотрелась к стенкам деревянных сундуков. Там, где лежали монеты, на них были едва заметные вмятинки и царапины. Выше стенки были гладкими. Понятно. Эти сундуки никогда не были наполнены доверху. Грабители почему-то совсем не взяли денег.

Я закрыла кладовую, спрятала ключ под бочку с вином и вышла из дома.

Когда я открывала дверь, увидела, что Елена и Максимилиан по-прежнему стоят за оградой. Но что это? Он обнимает ее, они целуются?

Нет, показалось, наверное.

Когда я подошла к ним, Максимилиан обнимал Елену одной рукой за плечи. Ничего неприличного для брата и сестры.

— Ну что, ты что-нибудь вспомнила? — спросила Елена.

Я покачала головой:

— Нет, ничего. Но женщина и мужчина на портретах показались мне знакомыми.

— Ничего удивительного, ведь это твои мама и папа, — сказала Елена.