Утром мы встали рано, тетя Роди угостила нас чаем, и мы ушли. За околицей села мы остановились. Сейчас я продолжу путь в Вятошь, а Родя пойдет обратно в Орловское. Но мы все стояли и стояли, молча, как будто никуда не торопимся.

— Милана, мы еще увидимся? — спросил, наконец, Родя.

Я как раз думала о том же. Какая-то часть меня уже немного жалела о том, что я ушла из Орловского. Там мне было привычно, и было много друзей. А как сложится на новом месте, еще неизвестно.

— Конечно, увидимся, — сказала я. — Я ведь знаю, где тебя найти.

— Ну, тогда пока? — спросил он.

— До встречи, — ответила я.

Мы разошлись в разные стороны. Я прошла шагов двадцать, когда Родя догнал меня.

— Лана, подожди. Ты забыла сумку.

Он повесил котомку мне на плечо, и вдруг обнял и поцеловал, нежно коснувшись губами моих губ.

— Прости… давно хотел это сделать, но никак не решался, — извинился Родя. — Удачи.

И он быстро пошел назад, не дав мне времени опомниться и хоть что-нибудь ответить. Поцелуй был очень дружеским, но в то же время страстным. Я повернулась и пошла вперед, не оглядываясь, хотя очень хотелось. Вместо этого я вспоминала сенокос, как любовалась широкими взмахами косы Роди, красивыми плавными поворотами его тела, рельефность мышц которого не скрывала влажная от пота, прилипшая к коже рубаха. Он косил, не уступая даже старшим опытным косцам. У него не было невесты, но любая девушка в селе пошла бы за него, не раздумывая. Нравился ли мне Родя? Конечно, нравился. Но я все еще любила Макса… или Максимилиана, то есть Макса в лице Максимилиана.

И скоро я снова его увижу. Я зашагала бодрее, и к полудню уже была в столице. Я прошла по тем же улицам, по которым мы ехали с Еленой две недели назад, и вскоре оказалась на дворцовой площади. На этот раз она была почти пустынна, только несколько человек бродили по противоположной дворцу стороне, разглядывая витрины имевшихся там лавок и магазинов.

Я подошла к чугунным узорчатым воротам дворца. Они были закрыты. И как же мне попасть во дворец?

Я прошлась вдоль ограды, окружавшей дворцовый парк. За ней цвели клумбы, и кусты были подстрижены в виде различных животных. От ворот к парадному крыльцу вела аллея, обсаженная розами. В прошлый раз разглядывать все это было недосуг. Теперь я все хорошо рассмотрела, но так и не поняла, как попасть во дворец. Просто подойти и постучать в ворота? Наверняка прогонят…

Я прошлась мимо ограды еще раз. Когда я пошла в третий раз, из калитки, которая была искусно замаскирована в чугунном узоре, вышел охранник. Он был одет в кожаные доспехи, и вооружен мечом.

— Ты чего тут бродишь, красавица? — спросил он.

— А что, нельзя? — спросила я.

— Можно, но не три же раза подряд, — ответил он. — Могут подумать, что ты что-то замышляешь против королевы.

— Неужели я так подозрительно выгляжу? — удивилась я.

— Ну, есть немного, — охранник оказался разговорчивым и не злым человеком. — Платье у тебя как у госпожи, а сумка простолюдинки.

— Поверьте, я ничего не замышляю, просто мне нужно во дворец, — простодушно сказала я.

— Если ты хочешь аудиенцию у королевы, нужно записываться за неделю, сегодня запись уже закончена. Нужно написать прошение, и изложить суть проблемы. Советники рассмотрят его, и решат, давать аудиенцию или нет, и в течение трех дней дадут ответ. Какое у тебя дело к королеве?

— Никакого, — сказала я, скрывая разочарование. Так мне вообще никак не попасть к принцессе Елене. Я же думала, что все будет просто, как перед летним балом. Ворота открыты, и никакой охраны. — Вообще-то я пришла к принцессе.

— Так с этого и надо было начинать, — обрадовался охранник. — Ее высочество предупредила охрану, что к ней должна прийти девушка. Но я пропущу тебя, только если ты скажешь свое имя, и покажешь кулон с лунным камнем.

— Меня зовут Милана, а кулон здесь, — я отвернулась, вытащила из декольте мешочек с оберегом, достала и показала кулон. А потом надела на шею — прятать его уже не было смысла.

— Проходите, госпожа Милана, — сказал охранник. — Я провожу вас в апартаменты принцессы.

— Не стоит, сама знаю дорогу, — ответила я.

Принцесса Елена была очень рада меня видеть. Когда я вошла, она что-то писала за столом. Но, увидев меня, сразу бросила свое занятие и радостно встала мне навстречу.

— Милана, дорогая, как хорошо, что ты приехала. На сколько дней твоя хозяйка тебя отпустила?

— Вообще-то она мне не хозяйка, а троюродная тетя, — призналась я. — И я ушла из их дома навсегда. Я погощу у тебя пару дней, а потом найду жилье и работу в городе.

— Это здорово, что ты ушла навсегда, — обрадовалась Елена. — Значит, ты официально можешь стать моей фрейлиной. Я как раз собиралась просить тебя об этом.

— Я не знаю… — заколебалась я. — Я же простая девушка…

— Никакая ты не простая, Милана, — возразила Елена. — Твой отец был в нашем государстве вторым человеком после короля. Твоя мама была родом не из знатных, но была фрейлиной королевы.

— Ты все еще считаешь, что я — та самая Милана? — спросила я.

— Я в этом уверена, — твердо заявила Елена.

— А где доказательства?

— Мне они не нужны. Но если хочешь доказательство — оно налицо: твой дар. Магического дара не может быть у простой бедной девушки. Но, может быть, ты сама не хочешь быть моей фрейлиной? — нахмурилась Елена.

— Нет, что ты, конечно, хочу, — торопливо ответила я.

Я уже знала, что фрейлина королевы или принцессы в этом мире — не является ее служанкой. Это, скорее, подруга, или компаньонка, хотя получает жалование. Но если служанкой или горничной может быть любая девушка, если она не ленива, то фрейлиной может стать только та, которая заслужила симпатию и доверие венценосной особы.

— Решено. С сегодняшнего дня Милана Кедровая — моя фрейлина, — сказала Елена. — Мама сегодня же подпишет указ. Ты стала той, кем должна была стать давно. Я так рада, что ты нашлась, Милана. Я всегда знала, что ты жива, и мы когда-нибудь встретимся.

Я все еще не была уверена, что я именно та Милана, которая пропала пятнадцать лет назад, но спорить не стала. Госпожа Светлина на летнем балу говорила что-то о том, что они тайно увезли меня из столицы, так, может, Милана Кедровая — на самом деле я. Ладно, поживем — увидим.

Мы пошли к королеве, и Елена представила меня, как свою фрейлину. Королева Мирослава одобрила выбор дочери и подписала соответствующий указ. Потом мы с Еленой пообедали вдвоем в ее апартаментах. Она честно сказала, что для королевского обеда я не готова — наряд не тот, да и манеры нужно освежить. А потом она подвела меня к двери напротив своих апартаментов и открыла ее. За ней оказалась небольшая гостиная, а из нее вели несколько дверей в другие комнаты.

— Это твои апартаменты, — сказала Елена. — Фрейлине положено их иметь во дворце. Ты, наверное, устала, можешь отдохнуть до завтра. Здесь есть все необходимое. Если захочешь поболтать, моя дверь напротив, заходи в любое время. Завтра закажем тебе наряды, а через пару дней поедем в наш загородный дом. Мы с Максимилианом летом проводим там много времени. Ну, заходи, не стесняйся.

— Спасибо, — сказала я и вошла в свои апартаменты.

Я открыла одну дверь, за ней оказался кабинет. Открыла другую, за ней увидела роскошную ванную комнату. За третьей была спальня с огромной кроватью. Увидев ее, я сразу почувствовала, что на самом деле очень устала. Но сил на то, чтобы подбежать и броситься на кровать, у меня хватило.

Я лежала, рассматривала расписной потолок и счастливо улыбалась.

Мама дорогая. Какая сногсшибательная карьера. За один день из не пойми кого — фрейлина принцессы. И мне, между прочим, это нравится. Наконец-то моя жизнь изменилась. Может, не совсем так, как я хотела, но это лучшее, что случилось со мной этим летом. Нет, конечно, были моменты… Ярмарка… Призрачный бег, танцы с принцем на летнем балу, Час желаний, сенокос… Но это лишь моменты. А вот фрейлина — не на момент, а надолго, может, даже навсегда.