— Ну… Красный…
— Красный? — переспросила Кольцова. — Все с тобой ясно.
Хотя надули-то дочку президента, сама девушка не хотела этого признавать и посчитала, что во всем виноват Андрей. После этого все его новый шансы на примирение перенеслись на более поздний срок, а Лависса отвернулась от приятеля, сделав вид, что оскорблена до глубины души. Андрею оставалось только гадать, что девочку не устроило к его ответе.
Впрочем, думать особо долго у него не получилось: через некоторое время компания вышла на свет, на свежий воздух, оставив позади себя одноэтажную тюрьму, растянувшеюся больше в длину, чем в высоту, и все мысли Андрея, какими бы они ни были, улетучились куда-то. Этот голый пейзаж с виднеющимися вдалеке звездолетами, которые на самым деле были до ужаса близко, казался путникам милым сердцу куда больше, чем даже ландшафты Деметры. По крайней мере, на тот момент им так казалось.
В тот момент, когда Андрей уже хотел вдохнуть полной грудью воздух свободы, что-то случилось. Сзади послышался то ли грохот, то ли рев — что-то бахнуло настолько сильно, что все, включая даже роботов, вздрогнули и резко повернулись, глядя на тот коридор, из которого только что вышли. Земля вдруг еле заметно завибрировала, вдалеке что-то заходило ходуном, а громкий и ужасный шум приближался.
— Старые модели! — заорали вдруг, и источник шума был опознан. — Летающие червяки и ржавые добренькие няньки. Стоять! Не двигаться! Вы, гады, еще пожалеете, что сбежали, вот теперь-то я пополню свою коллекцию. Как найду я детишек, так подпорчу нервишек.
Грохотун возмущался очень громко, при этом, благодаря своим габаритам, создавая очень много шума. Видимо, он бежал не по тому прямому коридору, потому что порой были слышны удары металлического о что-то однородное — видимо, боевой робот не всегда вписывался в повороты и знакомил свою тушку со стенками камер.
Походка Грохотуна вновь напомнила всем тяжелые шаги динозавров, но теперь никто вовсе не ждал его появления. Когда робот был отгорожен от них тяжелой дверью и четким приказом спокойно ведущих себя пленников не трогать, а заодно и приносил им еду, он был безопасен, но теперь, разъяренный и свободный в своих действиях пират мог вызвать только страх.
Стоять и ждать у моря погоды, а заодно и своей смерти никто не желал, и все, не сговариваясь, ринулись подальше от выхода. Причем бежали все туда, где совсем недавно был посажен звездолет.
Но бежать уже было поздно. Друзья не успели сделать и нескольких шагов, как Грохотун пулей выскочил из здания. Если бы путешественники обернулись и посмотрели, они бы нашли эту картину достаточно забавной, но никто не собирался тратить время на это.
Боевой робот с погнутым после знакомства с чем-то — дверью, стеной, а может и просто гневом Лигнума — рогом и вполне прямым его собратом замер было на несколько секунд, оценивая обстановку и глядя на удирающих людей.
— А ну стоять! — рявкнул он.
Все послушно остановились. Грохотун, гонявшийся за убегающим противником, порой мог ради шутки, не подумав пустой головой, зарядить своей ногой по пятой точке, и тогда несчастный отправлялся в долгий и не всегда счастливый полет. Учитывая то, что Андрей и Лависса были людьми, подобный полет мог стать последним в их короткой жизни. Этого же никто не хотел.
Один попугай особо своего старого приятеля и не боялся: птица была маленькой, юркой и быстрой, едва ли не быстрее Грохотуна, в отличие от всех остальных; более того Вахмурко еще умел летать и часто дурачил боевого робота — опыт у хакера тоже имелся. В общем, он единственный спокойно летал кругами.
— Вот вы и попались, — удовлетворенно заявил робот, разве что руки не потирая от счастья. — Старые модели, которые давно пора на свалку, и глупая ребятня… теперь-то вы узнаете, кто такой Грохотун. Пух — и нет человека, — мечтал Грохотун, глядя не своих, как он считал, пленников. Правда, сами пленники себя таковыми не считали.
Попугай внимательно оглядел пирата и, естественно, не мог не заметить дефекты в его внешнем виде.
- О, всесильный Грохотуша, — ехидничала птица, глядя за роботом, не совсем понимавшем его издевательства. — Что же ты, Грохотушечка, с рогом-то согнутым ходишь? Неудобно, поди? Как же ты, гроза старых моделей, великий Грохотунчик…
Если сначала робот воспринимал слова Вахмурки как комплименты, то коверканья самого лучшего, по его мнению, имени в прошлом верный друг Крокса стерпеть на мог. Первая очередь попала в воздух, потому что попугай все-таки успел обернутся. Были в этом и плохи стороны — Грохотун, раз уже начал стрелять, был настроен серьезно.
— А тебя, Грохотуночка, не поругают? Мы ведь, вроде как, почетные гости этого вашего… Лигнума… Он там тебя случайно не укокошит… рог не погнет? А то ведь гляди — бо-бо будет. А какой великий робот без рогов? Ты видел великих роботов без рогов? Вот я еще не одного - все, ишь чего, с рогами… Вылетишь ведь…
Пока попугай вполне успешно убалтывал Грохотуна, Баюн прятал самое дорогое — детей, за своими спинами. Лависса с Андреем возмущались, так как тоже хотели сражаться, но этого, разумеется, позволить им нянька не мог — это бы нарушило все немыслимые законы робототехники, а Баюн был все-таки робот.
— Кэп — великий человек, — забормотал Грохотун в ответ на реплики хакера. — Кэп — Пират с самой большой буквы в мире! Я его безумно уважаю. Кэп справедлив и все понимает… Он понимает, что у меня есть коллекция, а вы, старые модели, для нее отлично подходите. Особенно ты, летающая гусеница!
Робот уже попытался протянуть свои загребущие руки к бывшему президенту Деметры, которого он называл то червяком, то гусеницей, хотя Вахмурко был похож только на вполне упитанного попугая. Тот вполне привычно отлетел от него подальше и, кажется, обиделся на высказывание о гусенице. Вахмурко, как и любой из пиратов, мнил себя самым-самым, а уж с червями никогда себя не сравнивал. Что уж там говорить, даже Грохотун его раньше в ними не сравнивал.
— Какие коллекции? — вдруг удивился Баюн. Он прекрасно помнил про целую банку зубов, которую они тогда нашли на «Вселенском орле», но ни о чем другом робот никогда не упоминал.
— Украсть хочешь? — ревниво уточнил Грохотун, вновь поднимая свои бластеры, чтобы уничтожить этого воришку.
Баюн поспешил примирительно поднять руки.
- Нет. Интересуюсь просто. Ученье — свет, а неученье — тьма.
— Действительно, — удовлетворенно кивнул боевой робот, вновь щупая свой погнутый рог. — Как ты можешь украсть, если я тебя скоро — того, — тут он показал, что имеет в виду под этом словом: показал что-то довольно странное, будто разрывает что-то. — И твой сердечник, как и прекрасные молочные зубки, попадут ко мне в баночки. Да, старая нянька, я тебя скоро… высердечникую… — на ходу выдумал новое слово Грохотун, словно это было его любимым занятием, и робот выдумывал по новому слову перед каждым приемом пищи.
— У нас не молочные зубы, а самые нормальные, — обиделась Лависса, которая всегда считала себя мисс Улыбка Деметры, хотя и не участвовала в подобных конкурсах никогда.
— И что-же ты тут один? — вдруг вставил Андрей, выглядывая из-за плеча няньки. — Делиться не хочешь?
— С кем делиться? — возмутился Грохотун, заодно и выдавая всю нужную информацию. — Тут никого и нету… кэп мне доверяет… я с вами и один справлюсь.
Попугай, между тем перелетавший на плечо к няньке, громко восхищался слогом Грохотуна и особенно его последним словом. Правда, едва оказавшись на плече у Баюна, он прекратил петь дифирамбы.
— Значит, слыхай сюда, Баюша, — велел попугай. — Как ты сам понимаешь, надо нашего Грохотушку программировать обратно, чтобы он перестал кэпом эту палку в скафандре называть. «Детишек» ты туда, как я понимаю, точно не отправишь, поэтому будешь Грохотуна вырубать сам.
— Я знаю, — спокойно кивнул головой нянька. — И где кнопка нужная, тоже. Ты не переживай.
- Ой, да кто переживает? За кого мне переживать-то? За тебя что ли? — не понял Вахмурко, хотя видно было, что он все же волнуется. — Ладно, давай, удачи тебе, нянька.
