— Кто тут? — еще раз повторил Андрей всего через пару секунд, не дожидаясь ответа.
— Я тута, я, — ответил рядом голос.
Должно быть, он предполагал, что Андрей его без труда узнает, но голова гудела так, что вспомнить что-то капитан был не в состоянии.
— Что значит я? — продолжал спрашивать он.
Собеседник не ответил; вместо ответа Андрей получил ярким светом по глазам и, зашипев, был вынужден их закрыть. Теперь следовало подождать, пока глаза привыкнут к настолько яркому свету, но этого не происходило. Способствовало этому и то, что слишком яркий свет был прямо в глаза.
— Упс, ошибочка вышла. Пардон… — извинился неизвестный, и Андрей, радостно выдохнув, открыл глаза.
В сумраке их тюрьмы выплыли знакомые очертания попугая. Свет бил из его новых крыльев и, судя по всему, они не претерпели изменений. Бластера у Андрея больше не было, зато все оружие имелось у Вахмурки — то ли Крокс предпочел забыть о собственном изобретении, то ли просто решил не сдавать старого друга. Вспоминая капитана, которого увидел несколько секунд назад — на самом деле времени прошло куда больше, но для Андрея пролетели секунды, — парень просто не знал, о чем думать и что считать правильным.
Подопечный Баюна вспоминал усмешку на губах кэпа, его странный, пустой и жестокий взгляд, который никогда не видел — даже в их самую первую встречу, — и ужасался. Мурашки бегали по спине. Андрей не знал, чего ждать от этого Крокса и не мог предположить, потому что, оказывается, не знал своего многолетнего кумира.
Ему не хотелось верить своим глазам и своим наблюдениям. Вспоминая те события, которые произошли совсем недавно, Андрей пытался обращать внимание на мелкие детали: на то, как он себя держал, как выглядел и как вел. Увы, сказать по этому поводу сам парень мог немногое, потому что все-таки не был знатоком Крокса, в отличие от попугая. Теперь нужно было плавно подвести их начинающийся разговор к Звездному Страннику — можно было и прямо, но этого Андрей не хотел совершенно.
— Попугай? — выдохнул парень. Это можно было и не говорить, потому что глаза видели превосходно, а голова начинала более-менее проходить - точнее, боль все еще пульсировала в районе затылка и капитан не мог сказать, что чувствует себя хорошо, но способность связно думать уже вернулась. — Где мы?
— А ты подумай, дубина, своей пустой головой, — посоветовала птица и для выразительности постучала своим клювом по голове. Естественно, не по своей.
Голова у Андрея снова загудела, словно в один миг стала большой и чугунной. Вахмурко, беспокоясь, как бы подросток не отомстил ему за эту проделку, поспешил отлететь в другой угол их клетки. Камера была совсем небольшая и при желании ее можно было пересечь за три шага, но у Андрея подобного желания не возникло, и хакер мог быть спокоен. Вообще, у подопечного Баюна сейчас было одно единственное желание — чтобы эта адская боль поскорее прошла.
Андрей уже принялся припоминать все известные ему ругательства, чтобы наградить пернатого всеми лестными эпитетами, которые объяснили бы ему, кто он такой и что из себя представляет. Увы, даже этой возможности спустить пар его лишили.
— Продолжишь в том же духе, извергая потоки ругательств, я тоже продолжу свое любимое дело. У Грохотушки, правда, и голова побольше, и материал другой, и гудит она очень громко и мелодично так, ну да ладно… За неимением лучшего, как говориться, сойдет и то, что есть. Так что, хочешь поберечь свою головушку… Думай, чугун, думай.
— Почему это я чугун? — не понял Андрей, недоуменно глядя не друга.
— Потому что ты дуб… хотя, подождите-ка, чему я учу детей, как говорит всем нам знакомый… всем нам знакомая груда металлолома. Береза ты. Или ива. Или клен. Тут как кому больше нравится, — ехидно сообщила птица, а потом, чуточку подумав, все-таки сообщила и продолжила. — Ладно, не напрягай свою несуществующую прямую извилину. Никуда мы с Опеса не делись. В программу нашей экскурсии не входило посещение тюрьмы, но наши общие знакомые, как оказалось, имели совершенно другое мнение. Ну ничего, ты же все равно хотел сюда попасть, верно? — под конец птица почему-то совсем развеселилась.
— Мы… мы в тюрьме? — заикающимся голосом поинтересовался Андрей, оглядываясь по сторонам.
— Агась, — все так же весело подтвердил попугай.
Андрей не спорил — побывать в этой тюрьме ему очень хотелось. Много ли за свою шестнадцатилетнюю жизнь он видел тюрьм? Бывал на Деметре, когда они всей дружной командой вызволяли Крокса, а заодно и родителей Лависсы, но это было совсем не то. И дураку было понятно, что не сравниться обычная общественная тюрьма с тюрьмой пиратской, где каждый камень, каждый кирпичик валялся не просто так.
Но побывать здесь хотелось в качестве туриста, просто пройти по коридорам и вздыхать: «И когда-то в таких условиях содержали людей!» Встать на место тех самых людей, которые, должно быть, даже подвергались жестоким пыткам и погибали в нечеловеческих условиях, Андрею не улыбалось.
Поэтому ему не терпелось начинать что-то делать.
— И долго я здесь провалялся в отключке? — вполне бодро поинтересовался он у пернатого друга.
— Да порядком. Сейчас я сверю свое время с местным и деметртанским… ого, да оно сходиться! Я общем, у вас сейчас ночь, и тут сейчас ночь — а улетали мы утром. Так что да, многовато ты провалялся без сознания. Ну ничего, скоро будет светать, и здесь тоже станет чуточку светлее.
Андрей выдохнул — неестественной яркий свет фонаря начинал раздражать его глаза, и хотелось уже увидеть естественный свет. Парень помнил, что местное светило быль не слишком ярким, но довольно далеким, поэтому особо ярких дней ждать не стоило, но все же…
— И что нам теперь делать?
— Ты можешь не делать ничего, — сообщила птица. — Да, лучше совершенно ничего не делай. В случае чего, задействуй все свое актерское мастерство и делай вид, что нас здесь двое. Охранники здесь вряд ли будут слишком умные, скорее на Грохотуна похожие. В противном случае все — тю-тю. Но ладно, не будем о грустном, — быстро добавил попугай, пока у Андрея не испортилось настроение, а сам парень уверовался, что живыми им отсюда не выйти. — Полетел я, а ты сиди и не высовывайся. Иначе действительно — тю-тю. Был мальчик — и нету мальчика.
Свет мигнул и исчез, сам попугай тоже, еле слышно шурша крыльями, куда-то пропал. Глаза Андрея, привыкшие хоть к какому-то освещению, не сразу настроились на тьму, и поэтому парень так и не понял, куда делся пернатый хакер. Чуть позже зрение восстановилось, и молодой капитан снова смог различать силуэты — но ничего более так и не разглядел. Попугая в камере уже не было, и Андрей остался сидеть в темноте, слушая исключительно тишину.
Время текло очень медленно, словно нехотя. Парню хотелось рассмотреть их маленькую камеру, чтобы хотя бы определить, как смог выбраться Вахмурко, но пока что это можно было сделать только на ощупь, потому что кроме каких-то очертаний Андрей так ничего и не видел. Вставать, двигаться и хотя бы что-то делать, если честно, подопечному Баюна не хотелось совершенно, и он продолжал сидеть, прислонившись к холодной стене, сделанной из неизвестного материала.
Чтобы хоть как-то ускорить время — как известно, когда чего-то ждешь, это происходит не скоро, — Андрей попытался думать на разные темы, какие только пришли на ум. Увы, все время мысли возвращались либо к Кроксу, либо к Лигнуму. На душе было паршиво, и из-за этого молодой капитан ощущал себя преданным. Впрочем, так оно и было — кэп, о встрече с которым Андрей грезил уже три года, начиная с дня расставания, действительно казался предателем. Парень твердил себе, что, быть может, это вовсе никакой и не Крокс, но Лависса, долгое время отстаивавшая свою точку зрения о изменившемся капитане, должно быть, все-таки убедила его.
Особое положение в его мыслях занимал этот Лигнум. Неизвестный человек, вдруг ставший капитаном Звездного Странника. Андрей не понимал, как Крокс мог отдать ему свой любимый звездолет, и в этом находил свою надежду — капитан бы так никогда не сделал.
