«Вниманию экипажа! В 17 часов наш ледокол совместно с «Капитаном Николаевым» начинает проводку шести транспортных судов до Мурманска», – с этой команды капитана ледокола «Капитан Сорокин» Олега Николаевича Березина и началось мое арктическое путешествие с караваном судов, закрывавших зимнюю навигацию на линии Дудинка – Мурманск. Было это 23 мая 1986 года.

Возьму на себя смелость утверждать, что это был, пожалуй, исключительный случай за всю историю круглогодичных арктических навигаций, когда параллельно с вывозом грузов из затопляемой зоны портовики Дудинки вели обработку сразу шести транспортных судов.

Тут я позволю себе сделать небольшое уточнение для тех, кто слабо знает географию и историю Арктики. Дудинский морской порт является структурным подразделением Норильского горно-металлургического комбината имени А. П. Завенягина. Именно сюда по Енисею и трассе Северного морского пути доставляются миллионы тонн всевозможных грузов, необходимых для жизни людей и работы промышленных предприятий не только Норильского промышленного района, но и всего Таймыра. Везут все: от детских игрушек и шнурков для обуви до строительных материалов и технологического оборудования. Автомобильной и железной дороги «на материк» тут нет. Авиация перевезти такие объемы не в состоянии. Остается флот.

Речная навигация на Енисее длится с июня по октябрь, морская длилась чуть дольше, до декабря. В этом помогали ледоколы типа «Капитан Воронин». Потом лед становился непреодолимым препятствием, и порт брал паузу до середины июня, когда река полностью вскрывалась ото льда.

Такое положение вещей не могло устраивать правительство страны. В начале 70-х годов и было принято решение начать цикл экспериментальных арктических рейсов в Западной части трассы Северного морского пути с целью максимально продлить судоходство в устье Енисея и в Карском море. Одновременно в Финляндии были заказаны четыре новых мелкосидящих ледокола: «Капитан Сорокин», «Капитан Николаев», «Капитан Драницын» и «Капитан Хлебников». Первые три сегодня успешно работают в Мурманске, четвертый – на Дальнем Востоке.

Эксперименты завершились 1 мая 1978 года, когда ледокол «Капитан Сорокин», руководимый легендарным полярным капитаном Виктором Семеновичем Вакулой, привел в Дудинку дизель-электроход «Павел Понома-рев». Этим рейсом была доказана возможность уверенного мореплавания на данном направлении. Морская навигация между Мурманском и Дудинкой стала круглогодичной. Точнее, практически круглогодичной. Она прерывалась только на период ледохода, который в устье Енисея начинается в конце мая – начале июня. Но это месяц, а не полгода, как было прежде.

В свое время мне крупно повезло. В конце апреля 1978 года меня, молодого журналиста газеты «Красноярский комсомолец», командировали в Диксон для участия в том рейсе. И вот мне вновь предстояло пройти на ледоколе «Капитан Сорокин» по Енисею, Енисейскому заливу и дальше, в неизвестное Карское море…

Накануне отхода на борту ледокола «Капитан Николаев» прошло совещание, в котором приняли участие руководители порта, Диксонского штаба морских операций в Западном секторе Арктики, капитаны судов и ледоколов. Здесь были уточнены стратегия и тактика ледовой проводки, окончательно определена дата начала рейса – 23 мая, в 17 часов.

Первым от причала отошел теплоход «Никель» под командованием Валерия Николаевича Галкина. В мае 1978 года он стоял на мостике дизель-электрохода «Павел Пономарев». Вслед за «Никелем» ледокольщики отвели на рейд «Норильск», «Механика Желтовского», «Кандалакшу», «Тикси» и «Капитана Кудлая». Проводку возглавил ледокол «Капитан Николаев».

Точно в назначенное время моряки простились с диспетчерами, портнадзором, докерами, экипажем портового ледокола «Авраамий Завенягин»… Простились с Дудинкой и, огласив гудками опустевший рейд, взяли курс на север. Не успев пройти и пяти миль (1 морская миля равняется 1852 метрам), помощи ледоколов попросил застрявший «Капитан Кудлай». Надо сказать, что этот теплоход вызывал наибольшее беспокойство у ледокольщиков. Большая длина и предельная для Енисея осадка судна постоянно приводили к тому, что транспорт не вписывался в повороты и в результате заклинивался в канале.

Уже скрылся за горизонтом караван, а наш «Сорокин» продолжал окалывать рудовоз. Но вот и он, сперва нехотя, а затем все решительнее и решительнее, пошел за ледоколом.

– Во дает, во дает! – смеется третий помощник капитана Анатолий Токарчук. – Теперь и не остановить его. Не дай бог мы застрянем. Разнесет до середины…

Но застрял опять «Кудлай». И вновь ледокол начал крутиться рядом с ним.

Утром я проснулся от сильной вибрации. Спросонья показалось, что ледокол выскочил с «проселочной» дороги на какие-то невероятные колдобины. Судно тряслось, как в лихорадке. Все, что лежало на столе, вдруг стало подпрыгивать с явным намерением переместиться на пол (точнее, как говорят на флоте, на палубу). Пара минут уходит на то, чтобы «успокоить» вещи и растолкать их по ящикам стола, а затем бегу на мостик. Оказывается, застрял «Никель», а из-за него остановился весь караван. Наш ледокол начал отходить назад, чтобы околоть теплоход, а попросту – пройти вдоль транспортного судна и вызволить его из ледового плена. В тот момент, когда «Сорокин» двинулся назад и начал тремя своими винтами рубить енисейский лед, и началась тряска. Уже позже моряки сказали, что в подобном нет ничего особенного. Так бывает всегда. Но испуг у меня все-таки был.

Околка «Никеля» заняла около часа. И вот «морковки» (так на Севере называют некоторые полярные суда за красный цвет корпуса) двинулись вперед. Но «Желтовский» и «Кудлай» остались стоять на месте. Ледокол поспешил на помощь к ним.

К вечеру подвожу первый итог. За двенадцать часов пройдено всего 80 миль. Увидев мое удивление, моряки «успокоили» – самое интересное еще впереди.

Нет-нет, да слышны разговоры о том, что надо пробиваться хотя бы до мыса Сопочная Карга, что в самом начале Енисейского залива. Там можно спрятаться от ледохода, который поджимал нас с юга. Не знаю, что послужило причиной таких разговоров. Возможно то, что суда идут плохо. Возможно, погода повлияла. А быть может, и тот факт, о котором мне рассказал главный механик ледокола Е. Г. Михеев.

– Смотри, – подводит он меня к приборам, показывающим режим работы двигателей. – Работаем в треть мощности. А почему? Смешно, но у нас топлива всего на семь суток. Вот и приходится экономить. А это сдерживает продвижение всего каравана. Мне непонятно, почему прекратили бункеровать ледоколы в Дудинке? Хотя бы ледоколы! – продолжает он. – Ведь еще несколько лет назад мы могли взять топливо в этом порту. Сегодня же как отрезало. А ведь ледоколы работают в первую очередь в интересах Норильского комбината.

Я не знаю, в чем тут загвоздка. Возможно, пресловутая ведомственная разобщенность. Возможно, отсутствие значительных запасов топлива в Дудинке. Но факт остается фактом: сегодня в Дудинку топливо для ледоколов доставляют транспортные суда из Мурманска. Какой-то театр абсурда!

В идеале я представляю себе это так. Ледоколы постоянно используются на портовых работах, за что Норильский комбинат платит Мурманскому морскому пароходству. А не проще ввести, скажем, натуральный обмен? Быть может, есть возможность хранить специальный, «ледокольный», запас топлива непосредственно в Дудинке?

…Моряки правильно рассчитали. Самый тяжелый речной участок начался именно в Енисейском заливе. Торосы и тяжелый, до двух метров, лед остановили суда. Лишь «Капитан Сорокин» с огромным усилием, на полной мощности всех шести двигателей, продолжал медленно двигаться вперед.

Первым окололи «младшего брата» – «Капитана Николаева», а затем уже в паре с ним ударами начали прокладку параллельных каналов. Больше суток затратили на это. И прошли-то совсем немного.

С мостика хорошо видно, как под ударами ледокола лениво переворачиваются многотонные глыбы бирюзового енисейского льда. Но с высоты «семиэтажного дома» нет ощущения мощи «Сорокина». Вместе с гидрологом Димой Кокуриным бежим на бак. Это первая арктическая навигация молодого моряка. Лишь в прошлом году он закончил легендарную «Макаровку» (Ленинградское высшее инженерное морское училище имени адмирала С. О. Макарова). И как он сам признался, пока у него еще нет достаточного практического опыта.