— И тебе спокойной ночи, Драко. Ты такой крутой старший брат! — Элиас прижался к нему и уткнулся Драко в живот.

Погладив непослушные кудряшки, тот ощутил, как внутри что-то странно дрогнуло… И это было так непривычно, что даже напрягало. Драко с трудом глотнул. Чего-чего… но явно не такой откровенной привязанности ожидал он сегодня вечером от своего маленького полукровного братца.

— А уж какой ты крутой младший брат, Элиас, даже не представляешь… — тихо и немного хрипло ответил он.

На что мальчишка вскинул голову, улыбнулся и тут же помчался за Нонни в ванную. Положив руку на плечо сына, Малфой-старший довольно ухмыльнулся.

— Что? И тебе много времени не понадобилось? — тихо спросил он.

— Да уж… Это точно, — глубоко вздохнул Драко и, пожелав всем прекрасной ночи, направился к себе в комнату.

— Пойдем… Я покажу нашу спальню… — Люциус вывел Гермиону в коридор. — Можешь пока принять душ, переодеться, а я почитаю Элиасу и приду… — он старался говорить спокойно, но голос предательски подрагивал.

Доведя её до двери, Малфой остановился на пороге.

«Ну нельзя мне заходить туда вместе с ней! Нельзя…»

Люциус понимал, что уже не сможет выйти обратно, пока не набросится и не насытиться, наконец, этим телом, желанным уже так долго и так мучительно. Поэтому вздохнул и, развернувшись, направился в детскую.

«Еще немного! Еще совсем немного… Эта ночь всё равно будет наша!»

========== Глава 20. Исправление ошибок прошлого ==========

В которой Люциус опять хочет всё сделать по-другому…

Дочитав Элиасу историю о сэре Гавейне из рассказов о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола, Люциус поправил на сыне одеяло и, убедившись, что тот уже уснул, осторожно поднялся с кровати. Тихо позвав Нонни, он велел ей находиться при мальчике постоянно, а потом включил ночник и вышел из детской. Но пройдя по коридору, зашел не к себе в спальню, а в комнату по соседству. Когда-то она принадлежала Нарциссе. Это была комната леди Малфой, хозяйки Малфой-мэнора. Смежная с его собственной спальней и отделенная от неё лишь внутренней дверью. Он никогда не жил в одних покоях с женой. Так же, как не жил его отец, дед и прочая череда аристократических предков их магического рода.

Жена всегда спала отдельно — даже в первую их брачную ночь. Он просто приходил к Нарциссе, занимался любовью, а потом возвращался к себе. Никогда не оставаясь у неё и не засыпая рядом.

«Мерлин! Да мне, собственно, и в голову никогда не приходило, что можно остаться и уснуть там…»

Со своими любовницами он уж тем более никогда не спал, неосознанно чувствуя, что это может лишь создать ненужное ему ощущение близости. А Люциус Малфой всю жизнь старался не смешивать страсть с деловыми соглашениями. И не путать одно с другим. Поэтому то, что он позволил себе уснуть с Гермионой, даже не будучи близкими, стало для него редким откровением, если не сказать шоком. Он не просто уснул рядом с ней, нет, он проспал всю ночь глубоко и спокойно, и мягкое её дыхание лишь еще больше убаюкивало его.

Даже после того, как она заснула в его объятиях и откатилась в сторону, Малфой неосознанно скучал по её мягкому теплому телу и невольно, даже во сне, тянулся к нему. И радовался, когда ощущал, как и она тянется к нему ночью, прижимаясь и то обнимая его, то положив руку ему на грудь, будто проверяя: а здесь ли он…

«И это было невероятно!»

Малфою почему-то хотелось повторить это снова: хотелось просыпаться рядом с ней день за днем. И видеть её сонную улыбку и дремотные глаза. Хотелось медленно и лениво заняться с ней любовью, той самой утренней любовью, что заставляет быстрей бежать по жилам кровь и дарует запас бодрости на целый день…

Он остановился у двери, соединяющей комнаты и дразнящей его осознанием того, что Гермиона сейчас там, за этой дверью…

«И ждёт меня!»

Довольно улыбнувшись, Люциус прошел в ванную, собираясь принять душ и переодеться, прежде чем зайдет к себе…

«Нет, не к себе, к нам…»

И наконец-то займется с ней любовью. Займется так, как хотел уже несколько месяцев.

«Черт!»

Ступив под прохладный душ, он понял, что уже возбужден и потянулся, делая воду еще холодней. Можно было, конечно, заняться мастурбацией, как приходилось это делать перед свиданиями по молодости, но не хотелось…

«Господи! Как же хочется кончить, и не просто так, а именно в неё!»

Да уж, вчера утром он уже почти достиг цели… Почти проник внутрь: в это жаркое и тесное тепло, обещающее рай на земле… Но! К ним забежал Элиас. Нет, конечно же, Люциус безмерно любил их сына, любил всем сердцем, но в ту минуту ему хотелось просто орать от ярости. И поэтому здесь, в мэноре, он уж предусмотрел, кажется, все случайности, которые могли бы помешать им с Гермионой.

«Она должна принадлежать лишь мне! Ночью она должна быть только моей!»

Гоня прочь мятущиеся мысли, Малфой выключил воду и вышел из душа, на ходу используя высушивающее заклинание. Лишь волосы до сих пор оставались влажными и, цепляясь за плечи, прилипали к коже. Он надел пижамные штаны, искренне надеясь, что останется в них очень недолго, а потом почистил зубы и, еще раз глянув на себя в зеркало, подошел наконец к той самой двери. И коротко стукнул в неё, прежде чем войти.

Спальня была слабо освещена полудюжиной небольших мерцающих свечей, светящихся тут и там. Темно-синие подушки устало развалились на серебристо-серых простынях, едва прикрытые таким же темно-синим покрывалом. И все это смотрелось маняще и сексуально…

С другой стороны кровати, стояла Гермиона, освещенная еще и серебристым светом луны, падающим на неё из огромного окна. Её влажные волосы свободно спускались на спину и упрямо завивались по его собственному халату, надетому на нее. И спадающему длинными фалдами вокруг фигуры. Закусив губу, Гермиона напряженно смотрела в ночное окно. Заметив это, Люциус невольно улыбнулся, а затем медленно двинулся в её сторону, надеясь, что она или увидит, или почувствует его приближение… И не испугается.

Гермиона, действительно, обернулась почти сразу и улыбнулась в ответ. Нежно, хотя и немного нервно. Люциус замер: ему совсем не хотелось, чтобы именно сегодня, сейчас, она нервничала.

«Черт! Эта ночь реально важна для нас обоих. Для нас. Для нашего ребенка. Для нашего будущего…»

— По-моему, на тебе надето что-то очень знакомое… — хрипло прошептал он, проводя пальцами по лацканам халата.

— Я замерзла, — прошептала Гермиона.

Малфой улыбнулся и уже через секунду огонь в камине полыхнул со страшной силой. Демонстрация силы Лорда Рода была довольно выразительной и, хотя он и не хвастался этим, но Гермиона не смогла не восхититься.

— Ох! Это было впечатляюще.

— Да брось, ничего впечатляющего, — отмахнулся Люциус, но оба они знали, что это ложь.

Любое проявление беспалочковой магии было по-настоящему волшебно. Но сейчас сила Малфоя проявилась особенно ярко, ведь он даже не обернулся к камину.

— Мне приятно видеть тебя в своем халате… — схватив пальцами за пояс, он подтянул Гермиону к себе. — Уверена, что хочешь этого? Ты не должна делать то, к чему не готова. Я не обижусь…

— Это уже случилось бы, если б наш сынок не вломился тем утром и не прервал нас… — прошептала она в ответ.

Гермиона понимала, почему он снова и снова задает этот вопрос. Страх, что той ночью в Хогвартсе он изнасиловал ее, все еще продолжал мучить его, несмотря на все ее заверения в обратном.

«Как же мне хочется успокоить его! Он же… неправ. Совсем неправ…»

— Я абсолютно уверена, что хочу этого, Люциус. Я хочу тебя… — тихо произнесла она и положила ладошку на его голую грудь.

С трудом сглотнув, Гермиона медленно блуждала взглядом по телу Малфоя. Он был высок, строен, но при этом приятно мускулист. Широкие плечи, узкие талия и бедра, и очень длинные ноги. Его живот был гладким и твердым, со слегка виднеющимися в полумраке кубиками пресса. Да уж… Этот мужчина, хотя и приближавшийся к пятидесяти годам, явно мог гордиться своим телом. Редкие светлые волоски виднелись в центре его груди, сбегая тонкой линией по животу и исчезая в пижамных штанах.