– О боги… – наконец Малфой смог выдохнуть. Он резко отстранился и тут же отодвинулся от Гермионы на другой конец дивана. – Что я наделал? – в шепоте звучал нескрываемый ужас. Люциус в замешательстве посмотрел на Гермиону, всё ещё лежащую на диване. А потом на кровь, размазанную по ее бедрам и смешавшуюся с его собственным семенем. – Мерлин! Вы были девственна, а я… – опустив глаза, он увидел кровь на своем, уже опавшем, члене. – Что я за чудовище? – Люциус зажмурился и закрыл лицо руками.

Вздрогнув, Гермиона поднялась и, пытаясь хоть как-то прикрыться, неловко опустила вниз ночную рубашку. Режущая боль все еще продолжала терзать измученное тело, но сознание уже прояснилось достаточно. Достаточно для того, чтобы понять главное: она только что практически добровольно отдала свою девственность Люциусу Малфою.

«Но почему? Почему я позволила случиться этому? Что произошло с нами? Ведь это не было похотью, желанием и, уж конечно, любовью… Но… что тогда это было?»

– Мистер Малфой… – прошептала она с надеждой услышать от него хоть что-то утешительное, но Люциус вздрогнул и отвернулся, продолжая закрывать лицо ладонями.

– Уйди… просто уходи отсюда, сейчас же, пока я не натворил еще чего-то ужасного. Пока снова не причинил тебе боль. Неужели не убедилась? Все прекрасное, к чему прикасаюсь – я гублю… – он отчаянно всхлипнул, и Гермиона невольно потянулась к нему снова. – Я сказал, уйди! – Люциус сорвался на крик, и это напугало достаточно, чтобы ни о чем не думая, Гермиона вскочила с дивана и выбежала из Слизеринской гостиной. Она рыдала, пробираясь через завалы и поднимаясь по лестнице к ванной для старост. Рыдала под душем, смывая с себя кровь и его семя. И все еще продолжая рыдать, уснула, свернувшись в клубочек на кучке полотенец, послуживших ей этой ночью постелью.

Утром Гермиона осторожно пробралась в Гриффиндорскую башню и, очистив заклинанием брошенную там накануне одежду, спустилась в Большой зал. Медленно, все еще ощущая пульсирующую между ног боль, она вошла в зал, где была встречена оглушительным гулом. Пробравшись через толпу поближе к центру, наконец, смогла разглядеть причину всеобщего возбуждения. Авроры вели к выходу арестованного Люциуса Малфоя. Он шёл с опущенной головой, а руки его были скованы за спиной магическими наручниками. Проходя мимо, Люциус будто почувствовал что-то и посмотрел вокруг, почти сразу найдя ее взглядом. Гермиона задохнулась от горя, боли и вины, что плескались в его глазах. Губы Малфоя шевельнулись, и она снова заплакала. Потому что по его губам смогла прочитать:

«Прости…»

========== Глава 2. Поиск ==========

В которой судьба неожиданно и несказанно удивляет Люциуса Малфоя.

За свои преступления и деяния, в качестве Пожирателя Смерти Люциус Абраксас Малфой провел в Азкабане около пяти лет. До суда ему предоставили краткую отсрочку для организации похорон жены и утверждения сына в имущественных правах на период его отсутствия, но затем судебный процесс завертелся на полную катушку. Абсолютно не отрицая собственную вину, Люциус оказался осужден за убийства, заговоры, нападения, а также многолетнее пособничество темному магу Тому Риддлу. В одном ему фантастически повезло: от смертной казни Малфоя спасли показания Гарри Поттера, заявившего, что в финальной битве Люциус лично уничтожил несколько сторонников Волдеморта. Это позволило защите утверждать о переходе своего подзащитного на светлую сторону, и послужило единственной причиной, по которой приговор Люциуса Малфоя оказался столь мягок. Однако, в продолжение всего процесса Люциус ожидал, когда же ему будет предъявлено самое главное обвинение: в изнасиловании Гермионы Грейнджер. Но этого не случилось. Поскольку в зале суда не прозвучало ни единого слова о том, что произошло той ночью между ним и Гермионой.

Люциус хорошо помнил, как в момент, когда ему зачитывали приговор, он увидел ее, сидящей на одной из трибун. Гермиона не сводила с него глаз, но вместо обвинения и ненависти, Малфой смог разглядеть в них лишь жалость и сострадание. Что это было? Почему? Все эти годы Люциус день за днем задавал себе одни и те же вопросы.

«Почему… почему она не заявила о происшедшем? Почему не обвинила в насилии?»

Собственная вина казалась Малфою чудовищной: Гермиона была девственницей, юной и невинной, когда он безжалостно воспользовался ею. Эта девочка волновалась и жалела его в момент, когда всему миру было наплевать – где он, что с ним, жив он или мертв. А он? Лишь причинил ей боль, жестоко и неблагодарно отняв невинность. Люциусу казалось, что совершенное той ночью – гораздо страшней всех тех преступлений, в которых его признали виновным. В силу полученного воспитания и из чувства брезгливости он никогда не участвовал в изнасиловании пленных, да и вообще не мог причинить физическую боль женщине, тем более в постели. Поэтому тем сильней ужасало то, что пробыв всего несколько минут наедине с этой молоденькой ведьмой, пожалевшей его и проявившей сострадание, он набросился на нее, словно обезумевший от брачного гона, кабан, обуреваемый лишь похотью и ничем больше. Сам себе все эти годы Люциус казался чудовищем.

Отвлекшись от мрачных мыслей, он выглянул из зачарованной кареты. Вокруг простиралась типичная для Средней Англии сельская местность. Поняв, что экипаж катится по плохо асфальтированной деревенской дороге, Малфой задумался, а в нужное ли место он попал. Не прошло и месяца со дня освобождения, как Люциус принял решение найти Гермиону Грейнджер. Он чувствовал, что хочет и должен поговорить с ней, попросить прощения и, в конце концов, узнать – почему. Почему эта девушка не использовала возможность наказать его за содеянное? Малфой думал об этом практически постоянно. Думал, занимаясь повседневными делами; думал, общаясь с Драко; думал, когда оставался один, пытаясь снова привыкнуть к нормальной жизни. Что оказалось совсем нелегко, поскольку даже спустя месяц, он все еще чувствовал запах тюрьмы, будто навеки впитавшийся в тело. За это время Люциусу удалось выяснить, что мисс Грейнджер исчезла из поля зрения общественной жизни почти сразу после войны, и никто ничего не знал ни о ней, ни о ее судьбе. Она редко появлялась на людях, и никогда не давала интервью. Однако Люциус Малфой всегда был упорным человеком. Конечно, потребовалось некоторое время, но уже скоро нанятый им частный детектив раздобыл адрес, по которому в небольшом деревенском домике, скрытом в лесистой местности между несколькими фермами, проживала Гермиона Грейнджер.

Откинувшись на спинку сидения зачарованного и скрытого от магловских глаз экипажа, Люциус подумал, что это могло случиться из-за него.

«Что, если ей было настолько больно, что она вообще не может находиться рядом с людьми?»

Малфой опасался, что, как жертва изнасилования, мисс Грейнджер могла стать полностью асоциальна, и не желала никакого общения именно из-за страха вновь оказаться в подобной ситуации. И все же очень надеялся, что это не так.

Его сильно тряхнуло, поскольку лошади внезапно остановились на узкой проселочной дороге, ведущей в глубину леса. Выйдя из кареты, Люциус сразу же наткнулся взглядом на маленький и достаточно ветхий домик, стоящий на ближайшей от леса поляне. Он с любопытством уставился на строение. Дом откровенно старенький, с отвалившимся тут и там деревянным сайдингом и облупившейся белой краской на двери и окнах. На крыше не хватало нескольких черепичных пластин, и труба от дымохода немного скособочилась, но все же выглядел домик приветливым и уютным. Может потому, что дорожку, ведущую к нему, усадили яркими цветами, да и вся лужайка вокруг казалась чистой и ухоженной. Он поймал себя на мысли, что, по-видимому, этот неказистый домишко кто-то очень любит…

С некоторым трепетом Люциус шагнул к дорожке, ведущей к крыльцу. Опасений было несколько: что, если ему дали не тот адрес? А если и тот, то… Как примет его Гермиона Грейнджер? И не навредит ли этот неожиданный визит еще больше? Он поднялся уже на третью ступеньку слегка покосившегося крылечка, когда вдруг мощное защитное заклинание толкнуло его в грудь, не давая двигаться дальше.