— Плохо, фрон профессор, плохо.
— Почему же? — удивился я. — Неужели вы так опечалены из-за жуткого происшествия с фронляйн Пихлер?
Он неопределенно пожал плечами и платком вытер пот со лба.
— Мои часы стали опаздывать, — опять огорошил он меня.
— Какие именно? Те, что вы изготовили для фронляйн Пихлер? Удивительная работа. Кстати, их положили в гроб на память несчастной…
— Львиное сердце, — опять невпопад ответил он.
— Что за львиное сердце? — терпеливо допытывался я, не обращая внимания на шикающих прихожан, возмущенных нашим неподобающим поведением и громкой болтовней.
— Мои часы на ратуше. "Львиное сердце". Они опять опаздывают!
— Хм… — я задумался ненадолго. — А часы фронляйн Пихлер тоже опаздывали?
— Они спешили. Они вечно спешат!
— А кто вам заказал их для примы? Воевода Даугав?
— Почему воевода? — настала очередь часовщика удивляться. — Император.
— Император? Сам император заказал у вас часики для фронляйн Пихлер?
— Вы разве не знали, фрон профессор? Рыжая прима была его любимицей.
— Понятно… — пробормотал я, теперь уже внимательно разглядывая пышный венок из лилий, перевитый императорской отличительной лентой. — А часики других исчезнувших танцовщиц? Они тоже спешили?
— Спешит тень. Пытается догнать свет, — вдруг безмятежно улыбнулся часовщик. — Только не понимаю, почему еще не догнала…
Я похолодел, припомнив жуткое ощущение, когда Хриз нацепила клятый браслет с часами себе на запястье. Тьма, скользнувшая по ее локтю и устремившаяся к сердцу, мне не привиделась. А если?.. Я подавил желание схватить часовщика за горло и выдавить из него всю правду. Вместо этого смял несчастные розы в букете и процедил:
— А если не догонит?
— Разве можно убежать от собственной тени?
Мастер кивнул на бесформенное пятно тьмы, расплывавшееся у меня под ногами. Солнце было в зените и немилосердно припекало. Я пытался ухватить неясную догадку, чувствуя себя, как щенок, гоняющийся за собственным хвостом. "Львиное сердце" отстает… Часики Пихлер спешат… Тень догоняет свет… по кругу… Пихлер худеет… А кто полнеет? Где-то прибыло, а где-то убыло… Закон сохранения божьей милости… Тело убийцы разлагается слишком быстро… тоже спешит?.. Или спешит Хриз?.. Был на ней этот клятый браслет или нет? На левой руке точно ничего не было, я держал безумицу за запястье. А на второй?..
— Можно, — медленно ответил я. — Можно, если никогда не имел тени.
— Это как? — заволновался безумец. — Как можно не иметь тени?
— Если нет света, не будет и тени, верно? Вы пытаетесь украсть тень у той, кто живет в вечной тьме…
— Такого не может быть! Что за глупость вы говорите? Не может быть! — часовщик выкрикнул это так громко, что к нам начали оборачиваться. — Не может!
Он топнул ногой и схватился за воротник, пытаясь ослабить его.
— Я заказал у вас часы для той, кого нет, — продолжал я испытывать его терпение. — Помните, что я вам сказал? У нее нет света. Вам нечего у нее красть.
Мастер побагровел от гнева и сцепил кулаки.
— Нет! Нет! Нет! — он был готов наброситься на меня. — Свет есть у всех!
Обеспокоенные скандалом, к нам уже спешили. Рыбальски, все еще лелеющий надежду увидеть меня в зятьях, едва успел перехватить за шиворот Луку, который полез с кулаками на часовщика.
— Сынок, подожди! Что здесь происходит, фрон Тиффано?
Но я не обращал на него внимания, не сводя взгляда с часовщика.
— Мастер Гральфильхе, следите за собственной тенью. И за собственным светом. Потому что та, которой я подарил ваши часы, однажды придет за вами. И украдет уже вашу жизнь! Как вы украли время у этих несчастных!..
Часовщик вдруг начал смеяться. Он хохотал и хохотал, до слез, согнувшись пополам, до икоты, до изнеможения. Рыбальски растерянно смотрел на него какое-то время, а потом перевел взгляд на меня и пожал плечами:
— Психи. Оба психи. А я еще хотел отдать за него дочь. Пошли, Лука! Я запрещаю тебе общаться с профессором. И не ной мне тут!
— Мне надо!
— Ты точно псих, — покачала головой Нишка. — Говорю, это невозможно. Никто не даст тебе разрешение на обыск и тем более…
— Это он. Я уверен в этом.
Не оборачиваясь ко мне, она пожала плечами и направилась к воротам кладбища.
— Какие твои доказательства? Его истерика? Ну так это… Довел уважаемого мастера до припадка своими мерзкими обвинениями! — передразнила она меня словами Шарлотты, которыми та вступилась за часовщика.
— Госпожа Чорек, прекратите! — я дернул ее за рукав, останавливая и разворачивая к себе. — Мастер Гральфильхе безумен. Это должно быть очевидно даже вам…
— Даже мне?!? — мгновенно набычилась Нишка. — Да ты!..
— Не перебивайте. Я уверен, что все дело в "Львином сердце"…
— Чего? Ты совсем ку-ку?
— Так называются ратушные часы. Часовщик хотел в их механизме использовать "Кровь"…
Нишка скрипнула зубами и выпятила челюсть. Я торопливо пояснил:
— "Кровь" — это имя фамильного рубина Рыбальски. Но Джеймс тайком от отца украл камень и расколол его, чтобы сделать обручальное кольцо Ежении…
— Как мило, — пробурчала девушка.
— Не перебивайте. Камень оказался испорчен. Это могло послужить толчком для Гральфильхе. Он сошел с ума и…
— И что? Что? Девушки начали исчезать только теперь! А эта твоя Ежения вовсе не была первой жертвой!
— Была, — я сам не знал, откуда у меня взялась такая уверенность. — Она была первой жертвой. Я не сомневаюсь.
— Ты же утверждал, что ее увез и спрятал в замке воевода Даугав. Там она благополучно разрешилась от бремени близнецами. Почти год прошел! Как-то очень долго ждал Гральфильхе, чтобы свести с ней счеты! И как вообще нашел? А потом и вовсе, почти двадцать лет выжидал, пока снова не начал…
Я нахмурился. В словах Нишки тоже имелся резон.
— Возможно, Гральфильхе потерял ее след. А потом отыскал. Слушайте, ведь почти все сходится! Он украл жизнь Ежении и успокоился. Но потом в городе появились ее дети, Лука и Луиджиа. Он почуял их и снова обезумел…
— Бред! — фыркнула Нишка. — Что он там мог почуять? И почему не украл их жизнь, а вместо этого взялся за танцовщиц?
Что-то не сходилось. Вот если бы не было бесцветных близнецов… Но они же есть? Стоп-стоп! Все не то.
— Свет и тень…
— Что за?..
— Не перебивать! Свет и тень. И время. Девушки худели. Теряли вес. Их часики спешили. Обманывали время. Тик-ток человеческих сердец! Почему я не додумался сверять пульс у Пихлер? А "Львиное сердце"? Госпожа Чорек! Узнайте, поступали ли жалобы на то, что ратушные часы на площади Доммайер опаздывали. И когда впервые это случилось? Уверен, что это совпало с исчезновением первой жертвы и появлением в городе цирка. Расспросите про Луиджию и Луку. И про их фальшивого дядю Ежи Кава тоже не забудьте. А еще узнайте, имелись ли у остальных жертв часы работы мастера Гральфильхе… А с Еженией я сам разберусь.
— Хм… вот это уже что-то, — пробубнила Нишка. — А то бред несет какой-то, а мне…
— Помолчите! — я ухватился за прутья кладбищенской ограды и наклонил голову, пытаясь избавиться от тошноты. — Обязательно узнайте, что случилось с "Кровью". И если разрешение на обыск лавки и дома мастера Гральфильхе нам не дадут, то никто не запретит нам наведаться в ратушную башню, чтобы взглянуть на часовой механизм "Львиного сердца"…
— Что вы затеяли? — спросил меня Лешуа за завтраком.
— Если будете видеть госпожу Хризштайн, — ответил я, пододвигая чашку с кофе и блюдо с булочками к себе поближе, — то передайте ей, пожалуйста, чтобы она не вздумала носить часы мастера Гральфильхе, которые она у меня стащила. Он колдун. И его часы опасны. Для ее же блага пусть вернет их мне.
— Я не увижу Лидию. Она не так глупа. И не надо за мной следить. Отзовите своих…
— Не отзову, — я кровожадно впился в румяную булочку.
— Господин Тиффано, — устало вздохнул Лешуа. — Это вы побывали в доме на Фидеркляйд плац? Где Равена? Куда вы ее увезли?
