— П-п-поехали!
— Мы поедем в театр, Лука. Там будет твой профессор. Я приглашу его погостить у нас и позаниматься с тобой. Под моим присмотром. Ты рад, мальчик мой?
Я рухнула обратно в постель и спрятала голову под подушкой, чтобы папочка не видел мое вытянувшееся с досады лицо. Вот только прозревшего инквизитора мне в этом склепе не хватало для полного счастья!
— Так ты рад?
Не высовывая головы, я мыкнула и пару раз кивнула.
Мне удалось добиться того, чтобы меня оставили в покое, пока я сама переодевалась и расчесывалась. Кое-как продравшись сквозь колтуны парика и пригладив торчащие вихры, я привела себя в божеский вид. Потом натянула черную рубашку со стоячим воротничком и белый шерстяной сюртук, больше похожий на мундир, который к тому же оказался великоват в плечах. Мягкие удобные сапоги на небольшом каблуке завершили образ. Склонив голову, я разглядывала себя в зеркале. Мне казалось, что я поправилась. Но это же невозможно? Провела ладонями по бедрам и даже подергала туго затянутый пояс. Корова! Надо что-нибудь подложить под плечи, чтобы сделать фигуру более мужественной.
— Лука, сынок, ты готов? — раздался стук в дверь. — Мы и так уже опаздываем.
Надо просто не попадаться на глаза инквизитору. И как только Рыбальски отвлечется, сразу исчезнуть. Хотя тогда он поднимет на уши весь город…
Здание Императорского театра горело огнями и шумело волнующейся толпой зевак снаружи. Для счастливчиков, у которых были пригласительные на сегодняшнюю премьеру, выделили отдельный коридор, по которому они под завистливыми взглядами чинно шествовали по мраморной лестнице. Все ждали императора, и только я крутила головой, выглядывая инквизитора. Джеймс гордо вел под руку жену, я плелась сзади вместе с подчеркнуто отстраненным Сигизмундом, который изредка опасливо косился на меня, ожидая очередной пакости. Юнец был хорош, я даже невольно залюбовалась им. Схожий с матерью только заносчивым нравом и надменностью, внешность он имел самую героическую. Темные вьющиеся волосы, гордый профиль и волевой подбородок были унаследованы им, очевидно, от Гуго. А еще широкие плечи, тонкая талия, аппетитная задница… Если бывший каторжник был хотя бы вполовину также хорош в молодости, как его сын, то можно было понять, как эта гордячка Шарлотта спуталась с…
— Хватит на меня таращиться, придурок! — злобно шикнул на меня Сигизмунд и больно пихнул локтем в бок. — Топай быстрей!
Но я застыла в нерешительности. Впереди был досмотр, учиненный гостям имперской охраной. Сурового вида офицеры в красных мундирах тщательно обыскивали каждого из гостей. Только этого мне не хватало…
— Лука, сыночек, пошли.
Джеймс взял меня за руку и кивнул жене. Эта надменная аристократка безропотно проследовала к отдельной стойке, где дам досматривали женщины-офицеры. Это было как удар под дых. Никто из высшего общества Виндена не посмел отказать Империи в праве их досматривать! Куплены с потрохами! Ох, и прав был офицер Матий, как же он был прав… Я стиснула зубы и шагнула следом за папочкой. Едва офицер взял меня за плечо для досмотра, я заколотила в воздухе руками и взвизгнула, как резаная, да так оглушительно, что некоторые из охраны невольно дернулись за оружием.
— Простите его, простите, — забормотал извинения Рыбальски, пытаясь меня усмирить. — Он немного не в себе…
Шарлотта уже прошла досмотр и ожидала нас по ту сторону ограждения, разглядывая меня со странным выражением.
— Фрон Рыбальски, со всем почтением, но я должен его досмотреть… — упрямо наступал на меня офицер.
— Он боится, не привыкший… — оправдывался Джеймс, а я продолжала визжать.
— Не надо, — вдруг раздался низкий бархатный голос.
Шепот за спиной, изумленные возгласы, завистливое шипение. Император. С первого взгляда бросалась в глаза властность, которая была запечатленная во всех его чертах. Глубоко посаженные глаза светились недюжинным умом, однако лицо представляло собой каменную маску трагического героя-мечтателя. Роскошные светлые усы и блистающая орденами грудь добавляли образу мужественности. Император стоял рядом с Шарлоттой, благосклонно ей улыбаясь. Офицер тут же встал по стойке смирно, отдал честь и отрапортовал, но Фердинанд Второй оборвал его на полуслове.
— Этот мальчик болен, не надо его беспокоить, пусть проходит. Фрона Шарлотта, примите мое восхищение, вы чудесно выглядите.
Затянутая в черный бархат и парчу, искрящаяся брильянтами в темных волосах, высокая и худая, как жердь, Шарлотта обладала некой мрачной аристократической притягательностью. Она до дрожи напомнила мне бабушку, гордую воягиню Талму Ланстикун, последнюю из славного рода. Восхищение и злость боролись у меня в душе.
— Спасибо, ваше Величество, — она почтительно склонила голову перед императором, однако преисполненная собственного достоинства. — Вы очень добры.
И в этот момент злость победила. Я поняла, что Шарлотта никогда не примет Алису. Костьми ляжет, но не допустит, чтобы сын женился на простолюдинке. И даже Лешуа не спасет… А это означало, что надо стереть с лица этой аристократки надменность, с головой искупать ее в грязи, вывалять в дерьме так, чтобы!.. Да, но тогда придется выдать тайну Ёжика… Под немигающими взглядами пятерых охранников императора я пересекла ограждение.
— Восхищен вашей преданностью мужу, — император чуть заметно кивнул в сторону Джеймса. — Мне будет любопытно взглянуть на… На дочь вашего мужа.
— Благодарю, — на лице Шарлотты не дрогнул ни один мускул. — Мы все очень волнуемся за Луиджию.
Цвет лиц истуканов-охранников мне определенно не нравился. Однако спустя минуту стало не до них. К нам приближался Кыся в черном фраке. И он был не один.
На мгновение мне показалось, что я вижу под руку с ним Ежению. Но потом по замечанию Джеймса я поняла, что это не сон и не мара, а дочка аускрета Инженерной гильдии. Девушка была юной и рыженькой. Я сжала кулаки. В белом корсаже из себярского шелка и вильяжа ее талия была утянута так, что даже мне стало тесно. Пухлые плечи и пышная грудь нескромно прикрывались мирстеновскими кружевами и нелепыми буфчиками-фонариками. Длинный атласный подол был расшит жемчугом. Господи, да она же вырядилась, как под венец! Вся в белом! И эта шляпка с перьями и длинной вуалью явственно намекает на фату! Кровавое бешенство подступило к горлу, во рту появился соленый привкус. Я сжала кулаки и шагнула к этой сладкой парочке, но тут Джеймс подхватил меня под руку и потащил прочь.
— Представление скоро начнется. Пошли, Лука, потом с профессором поздороваешься!
Ложа благородного рода Гибауэр располагалась на втором этаже, в непосредственной близости от императорской ложи, но, увы, слишком далеко от ложи Кысея. Я свесилась через перила и ковыряла в носу, кося глаза на инквизитора.
— Лука, сынок, сядь на место, упадешь!
Рыбальски твердой рукой дернул меня обратно на место. В зале погас свет, и сцена озарилась неясным мерцанием газовых светильников, зазвучала томная музыка. От нечего делать я стала разглядывать императора, вернее, его охранников. В том, что эти пятеро были джасалами, я почти не сомневалась. Но Фердинанд Второй ни словом не перемолвился с ними, лишая возможности проверить догадку и использовать знание себе во благо. Если джасалов натаскивали на его голос, то могли возникнуть сложности. А с другой стороны… Глаза, привыкшие к темноте, нашли в зале офицера Матия. Яд… Да, яд медленного действия будет наилучшим вариантом, потому что тогда можно поторговаться. Но почти от любого яда есть противоядие. А если иначе?.. Если и нашим, и вашим? А потом наоборот? Это будет забавно. Я опять свесилась с балкона и злобно ухмыльнулась, разглядывая невозмутимого Кысея и его спутницу в белом. Гаденыш! Пожалуй, к трем тысячам золотых выкупа стоило добавить требование вернуть должок натурой…
— Вон она, смотри, сынок, вон наша Лу на сцене!..
На подмостках в ослепительных лучах светильников застыла Луиджиа. Ее хрупкую фигурку сковало стеклянное плетение нитей, волосы были спрятаны под шапочку, переливающуюся стеклярусом, на лице блестела серебряная маска. Девушка замерла, выгнувшись дугой и широко раскинув руки, вокруг нее кружились в танце маленькие воспитанницы из школы танца госпожи Рафаэль. Звучала тревожная музыка. И вдруг на заднем фоне появилось громадное стеклянное сердце и начало медленно опускаться на цепях. Оно было сделано из темно-красного стекла и изредка освещалось изнутри вспышками, которые совпадали со взрывами ударных.
