Вертура спешился, запрыгнул на подножку коляски, осторожно, чтобы не запачкаться, схватился руками за дверцу. Окинул взглядом место происшествия: мертвых, разорванных на разлетевшиеся далеко по дороге ошметки лошадей и нижнюю половину тела убитого. Пригляделся к валяющемуся на дне коляски мечу. Сверился с отчетом стоящего рядом с зонтом и папкой следователя. Несмотря на все его старания, капли дождя все-таки попали на исписанную грифельным стержнем бумагу, оставив на ней некрасивые серые подтеки и пузыри. Второе тело детектив нашел дальше на дороге, лежащее с разорванной, истерзанной, развороченной спиной лицом в грязи. Мариса подъехала к нему, посмотрела со спины лошади, пригляделась к луже, в которой смешались грязь и кровь, молча указала пальцем вниз. Встал и начал смотреть на истоптанную множеством сапог, копыт и колес грязную грунтовую дорогу, на которой четко отпечаталось несколько огромных, похожих на лапы волка следов и детектив.

— Это следы Зверя? — только и спросил он. Она молча кивнула в ответ.

— Пойдем подписывать протокол — пройдя по ним несколько десятков метров, окончательно промокнув под дождем, вернулся, объявил он Марисе.

— Записано верно — пробегая глазами по каракулям и ставя факсимиле, утвердительно объявил он капитану Глотте, тот согласно кивнул и спрятал бумагу в планшет.

В город они с Марисой возвращались уже вдвоем в полной темноте. Тревожно прислушивались к дождливой ночной дороге, понукали усталых лошадей, ехали со всей возможной поспешностью. У ворот случилась заминка. Их не хотели пускать в город, ссылаясь на то, что до утра ворота закрыты.

После некоторых пререканий, чтобы подсветить дорогу, узнать, кто там на самом деле, включили резко ударивший в глаза прожектор.

— Полиция Гирты! — одновременно демонстрируя подвеску лейтенанта и пытаясь успокоить гарцующую, ослепленную лошадь, закричал детектив вверх, в сторону темных бойниц.

— Сам же нас выпускал, теперь как всегда! — зябко куталась в отсыревший плащ, разворачивая недовольно храпящую, воротящую от яркого света морду лошадь боком к прожектору, пожаловалась Мариса.

Пришел заместитель коменданта ворот, начальник смены, удостоверился в том, что перед ним действительно полицейские, а не ночные грабители, приказал открыть калитку. Под темными закопченными сводами припозднившихся визитеров встретили драгуны ночной стражи и еще какие-то незнакомые дружинники.

— Леди Гарро! — кивнул малознакомый детективу жандарм и уточнил — отдел Нераскрытых? Вертура из Мильды?

И ушел в караулку, проверить, действительно ли он впускает в городе тех, кого недавно выпустил.

— Настоящих бы бандитов они так ловили! — огрызнулась Мариса, когда они были уже в городе и отъехали на полквартала от ворот по проспекту Рыцарей. Но точно такая же сцена повторилось и у заставы на воротах около почтамта и у самой комендатуры под аркой за мостом через Керну. Ночью, до рассвета, в городе запирали все ворота в городских укреплениях и не пускали никого, кроме важных персон и должностных лиц. Последним был дежурный у ворот, но он не стал артачиться, пропустил коллег на плац, узнав их.

В зале отдела Нераскрытых Дел было темно, холодно и сыро. Входя первым в темноту, Вертура по привычке непроизвольно держался за меч, но Мариса засветила газовый рожок, и помещение наполнилось уютным мягким светом. Детектив оставил на вешалке мокрый плащ, сел за стол дежурного и внес запись в журнал.

— Писать для нашего внутреннего, что имелись несоответствие протокола и улик? — уточнил он у Марисы.

Та энергично ударила топором, расколола полено. Бросив на спинку дивана мокрый плащ, дрожа от холода, взялась за растопку печи.

— Ты про раны? — уточнила она, не оборачиваясь к детективу.

— Да — кивнул он, макая перо в чернильницу — слугу застрелили и извлекли внутренние органы. А лошади убиты так, как будто они лопнули от давления изнутри. Я смотрел по Зверю: он просто разрывал своих жертв на куски, но никогда не уносил с собой части тел. Так писать в отчет или нет?

— Сделай как обычно. Запиши все что заметил, перечитай несколько раз, запомни и выкинь, потом расскажешь Лео — посоветовала ему Мариса и зачиркала спичкой, чтобы поджечь позавчерашний номер «Скандалов», который она скомкала и подложила под наколотые щепки.

— Ты заметила, что я так делаю — заключил детектив.

— Да, я же видела что ты постоянно пишешь, но ни разу не находила никаких ценных записей, когда смотрела твои тетради, пока ты спал. — ответила она с усталым печальным безразличием — ты разве еще понял, что меня приставили за тобой следить? Кстати, половина листов из них выдрано и это заметно. И почитай мне вслух свои стихи, ну те отрывки, которые были в том блокноте с картинками.

— Ничего смешного в моей писанине нет. А то, что ты копаешься в моих вещах, я понял это еще с первых дней. В первый раз, когда положил спичку между страниц, а ты и не заметила — ответил ей Вертура, продолжая вносить записи в черновик.

— Этот Энгус Берсоф, вез какие-то срочные документы, раз поехал на ночь глядя по такой погоде — заключил он, передавая Марисе для ознакомления составленный им текст — кто-то убил его и его вестового и инсценировал нападение Зверя. Похоже на диверсию.

— Да — мрачно кивнула она, пробегая глазами по строкам и бросая бумагу в уже разгоревшуюся печь.

— И все это на фоне того что творится в Гирте, накануне совета по вопросам военных сборов и маневров. Впрочем, нас же это не касается, мы просто должны внести это происшествие в архив?

— Да, скорее всего самый обычный саботаж — кивнула Мариса — к тому же мы же за сэра Вильмонта и леди Веронику, а значит нам на руку если кто-то саботирует этого злодея Ринья? Ты понял это? — ласково, но настойчиво положила детективу руки на плечи, разъяснила она, внимательно глядя через плечо в его записи, которые он делал параллельно разговору, проверяя, что он пишет в отчет для инспектора — и вообще, мы отдел Нераскрытых. Это не наше дело, и только когда мэтр Глотте не сможет установить, что там на самом деле было, возможно тогда и передаст нам для проверки.

— Значит подозреваемые как всегда у прокуратуры: неустановленные лица — устало заключил детектив и, быстро дописав несколько строк, закончил документ, вручил его для контроля Марисе.

— А на деле очередной служебный подлог, деньги, полное нежелание выполнять свои служебные обязанности и омерзительная политическая интрига — окончательно проверяя запись, щурясь под тусклым светом газового рожка, облокотилась о его плечо и спинку стула бедром Мариса и, удостоверившись что все верно, отдала ему бумагу, одобрительно хлопнула его по плечу — все, занеси в журнал, сколько времени ты потратил на поездку, пиши что всю ночь, и убирай эту дрянь с глаз долой. На сегодня наш долг выполнен. Я устала, на диване нет места для двоих, так что у тебя еще половина смены впереди. Придумай себе достойное занятие, ты на службе и обязан провести это время на благо Гирты.

С рассветом явился какой-то незнакомый шериф с регалиями Ринья и в потертом, засыпанном хвоей, забрызганном понизу дорожной грязью плаще. От него по залу распространился терпкий, приятный запах дыма, навоза и мокрой травы, как сказала потом Мариса — словно распахнули окно в деревню. Принес очередную сводку: уже как прошло несколько дней с тех пор, как на вверенной ему территории пропали две молодые женщины, которых последний раз видели у опушки леса. Но не того, который рос вокруг бетонной башни барона Тсурбы и где регулярно пропадали люди, а потом высоко на ветвях находили их разодранную в клочья одежду, а южнее, неподалеку от Гранитной слободы — поселка неподалеку от замка Ринья, где взрывными работами добывали для городских строек камни и щебень. Шериф шепнул, что люди поговаривают, будто видели, как с потерпевшими о чем-то разговаривал Патрик Эрсин, но никто не осмелился напрямую связывать с ним это печальное исчезновение.

— Он заманил их в свой каменный дом — когда посетитель вышел, понес циркуляр дальше в оперативный отдел, проглядела подписанный квартальным надзирателем Гранитной слободы Альфредом Кигге, рапорт Мариса — соблазнил стеклянными бусами и обсидиановым гребнем, потом изнасиловал, расчленил и съел. Или все наоборот, вначале расчленил, а потом изнасиловал…