Утро следующего дня началось с повторов: мы ловили щук, стреляли уток, порой меняясь орудиями труда. На нескольких жерлицах, поставленных с вечера, вместо живцов оказались только их скелеты. Долго обсуждая этот феномен, сошлись на том, что живцов, видимо, обсосали раки, которых в будущем можно будет специально половить. В середине дня неожиданно подул прохладный северный ветер, прекратив клев рыбы и лет уток. На пару часов все затихло. Сидя на берегу озера, неожиданно слышу далекое гусиное гоготанье. Но в это время? Может быть, звуковая галлюцинация? Нет, точно гуси, косяк налетает прямо на меня! Хватаюсь за патронташ и только сейчас понимаю, что у меня нет патронов с крупной дробью, а расстояние предельное. После выстрелов, косяк, забрав еще выше, улетает невредимым. Следом летит новый клин, но уже другой стороной озера. Перебегаю туда, а в это время третий тянет тем местом, где я только что стоял. Поняв, что бегать бесполезно, стою на одном месте, дрожа от волнения, и, ругая себя за не взятые патроны. Еще дважды гуси летят прямо над головой, но мелкая дробь, видимо, даже не долетает до них.

День кончается и нам пора собираться в обратную дорогу. Двигаясь лесной тропкой, уже в сумерках я вижу, что несколько раз стороной, четкими клиньями над самыми макушками деревьев, гуси плывут по небу, переговариваясь, как бы дразня:

– Не так просто нас взять!

По рассказам охотников я узнал, что во мху есть еще третье озеро, но находится оно в противоположном конце болота. При походе на одну ночь до него сложно добраться, поэтому, каким-то образом выкроив три дня, со школьным товарищем отправляемся в путешествие.

Полчаса от города на мопедах, два – пешего лесного пути, минут сорок – по мху, и мы на берегу Гусиного озера. Скинув тяжелые рюкзаки с припасами, делаем шаги без груза – ощущение такое, что вот-вот взлетишь. От предчувствия новых приключений в течение двух ночей и почти трех дней душа поет, трепеща в теле. Устраиваем бивак, заготавливая дрова новым экспериментальным топориком, учитывая прошлую его поломку. Вместо деревянного топорища были вварены две металлические трубки. От удара немного отдает в руку, но зато уже никогда не сломается. К тому же решаем топор, котелок и чучела прятать около озера, чтобы не таскать лишний груз. Сегодня товарищ с ружьем, поэтому его не оторвать от скрадка с плавающими напротив чучелами. Я же, в оставшиеся полдня, иду обследовать прямой путь от Гусиного озера до речки, которая, изгибаясь, должна протекать не очень далеко. Забираюсь на одну из берез «шапочки», и вижу, километрах в двух, полоску ивовых кустов – это цель моего сегодняшнего путешествия. С высоты дерева взгляд падает в воду, она здесь прозрачная, глубина меньше метра. На дне вижу затопленный, полусгнивший плот, видимо кто-то, задолго до нас, обитал здесь довольно основательно. Спрыгнув с дерева, направляюсь к речке, стараясь держать прямой курс, но его то и дело преграждают полузатянувшиеся лужи-трясины. Скоро выясняется закономерность – если растет клюква, то шагать можно смело, а нет ее, то обходи, иначе провалишься. Петляя, я наконец, забираюсь в тупик лабиринта узких полосок воды, откуда выходить приходится обратным следом. Прямой путь не самый быстрый, и я иду в обход, попутно замечая на трясинах следы уток, гусей, енотов и даже выдры – неплохое место для охоты. У ивовых кустов становится понятно, что цепь трясин почти напрямую соединяет Гусиное озеро с речкой, уровень которой ниже, наверно, они когда-то были соединены. В заводях на противоположном берегу слышится кряканье уток, но без лодки туда не добраться, и я возвращаюсь другой стороной топкого участка, подтверждая свои топографические представления.

Товарищ восторженно встречает меня, показывая пару добрых уток, одна из которых чернеть, а вторая шилохвость. Звездная ночь проходит в интересных разговорах с обсуждением прошедшего дня и планами на завтра. Ближе к утру слышим несколько партий гусей, а один косяк, видимо, хотел садиться на озеро, но, завидев наш костер, усилил гоготанье и отвернул в стону. Плотно позавтракав и отстояв зорьку, я отправляюсь на поиски третьего озера, товарищ же решил остаться на Гусином.

Мой путь проходит мимо Круглого озера, где поднимается большая стая чирков, которые прямиком летят на выстрелы напарника. Теперь необходимо пересечь еловую гриву, вдающуюся языком в болото из дальнего леса. До нее всего пара километров, но мох такой тягучий, что приходится попотеть, прежде чем я добираюсь до промежуточной цели. Вскарабкавшись на высокую елку, любуюсь открывшейся панорамой: справа изо мха вырастает огромный остров с геодезическим маяком, покрытый лиственными деревьями, кроме дубов, сбросившими почти всю листву; слева широкой дугой протянулся сосновый бор, растущий явно на буграх; а прямо, километрах в четырех, жемчужиной блестит озеро. Пролетающая стороной стая гусей, уровнем немногим выше меня, вызывает зависть – как прекрасно наблюдать мох во время полета! Слезать не хочется, но нужно идти дальше. Направляюсь в сторону бора, уже зная, что прямой путь к цели не всегда самый быстрый, да и заманчиво посмотреть – что же там? Сосновый лес действительно рос на песчаных буграх, идти после мха здесь было как по движущемуся эскалатору метро в попутном направлении. Взлетевшие тетерева показали брусничные кочки, от которых я не мог оторваться, пока не набил оскомину перезревшей, сочной ягодой.

Третье озеро было похоже на Круглое и размером, и формой. Отличие заключалось в том, что к нему близко подступали боры, да тропинка вдоль берега оказалась основательно утоптанной со следами частого посещения людей. Там я встретил охотника, который второй день искал раненого гуся, но безрезультатно. По его представлению, птица, упавшая в мох, должна была прийти на озеро, чтобы напиться, и он усердно поджидал ее. Решив не мешать, последний раз окинув взглядом цель своего похода, отправляюсь в обратный путь, напрямую по мху. Уже к вечеру, добредя до бивака, падаю около кострища и сквозь сон слушаю рассказ товарища о летевших стороной гусях, добрых утках…

Ночью несколько косяков хотели сесть на озеро, но наш костер не позволил этого сделать, навеяв нам грустные мысли о просчетах в самом принципе гусиной охоты во мху. Заключительный день нашего путешествия, кроме уток, да летевших высоко и стороной верениц гусей, ничего нового не принес. К тому же необходимость скорого возвращения домой начала угнетать. Все же тяжеловато две ночи подряд провести у костра, да и марш-броски отнимают много сил.

Почти всю обратную дорогу идем молча, и только гуси, пролетевшие низко над тем местом, где мы только что прошли, вырывают из наших уст одновременные возгласы разочарования.

В середине октября Гусиное озеро встретило меня неприветливым северным ветром. Березовая шапочка полностью потеряла листву и выглядела уныло, напоминая перевернутую дворовую метлу. Отсутствие гусей и даже уток удручало, но зато, невиданная ни до, ни после картина, запечатлелась в моей памяти. Осматривая просторы мха, я неожиданно увидел стаю птиц, перелетающих с одной стороны болота на другую. Когда они приблизились, то оказалось, что это тетерева. Вроде бы ничего особенного, но их было около пятисот штук – поразительное зрелище! Следующий эпизод, хотя и не принес успеха, но настроение поднял. Раздавшийся звук колокольчика заставил покрутить головой – высоко в небе летела утка. Сделав несколько кругов, не замечая меня, она стала заходить на посадку. После выстрела на средней дистанции, сложив крылья, падает, но почти без шлепка уходит под воду. Это без сомнения морянка, северная птица, очень крепкая на бой. Проходит несколько секунд – ее нет, затем метрах в пятидесяти всплеск, и утка вертикально взлетает, набрав высоту, уходит как ни в чем ни бывало. Ошарашенный таким цирковым номером, я даже забываю о втором стволе. Подготовка к ночи окончательно все поставила на свои места – впечатлений предостаточно.