Айтана смотрела на опрокинутые ведра с водой, едва сдерживая слезы. Ветер со свистом вылетал из расщелины меж двух отвесных скал и трепал тяжелый мокрый подол платья. Девушка убрала кудрявые светлые волосы с лица и заправила их под кромку вязаной шапки. Затем она начала осторожно спускаться с горной тропы вниз по россыпи крупных камней, туда, где локтях в двадцати от нее лежали злосчастные ведра.

Ботинки жалобно хлюпнули, обдав замерзшие стопы свежей порцией ледяной воды, и камни с громким стуком покатились вниз. Айтана вскрикнула, пытаясь удержаться на ногах. Острый камень размером со спелое яблоко больно ударил ее по лодыжке, и она потеряла равновесие. Камни застучали еще громче, и девушка скатилась до самого низа, больно приземлившись на руки у самых ведер.

Придя в себя, Айтана убедилась, что ее неудачный спуск не вызвал серьезного камнепада, и медленно поднялась на ноги. Она уставилась на свои ободранные ладони, из которых тонкими струйками начинала сочиться кровь. Девушка зябко поежилась и со смесью грусти и испуга посмотрела на узкую петляющую тропу, которая вела далеко вниз, к горному источнику. В этот момент слезы окончательно прорвались наружу и потекли по щекам. Айтана машинально вытерла их рукой и, поняв, что только что измазала лицо липкой смесью грязи и крови, заплакала еще сильнее.

Немного успокоившись, посмотрела на солнце. Полдень. Еще успею до темноты опять сходить. Она обреченно взяла оба ведра в одну руку и медленно полезла наверх, к тропе, хватаясь свободной рукой за крупные камни. Мать волноваться будет. Ну ничего не поделаешь, на все воля звезд.

Айтана невольно представила себе их старую деревню, которая располагалась недалеко от горного перевала, соединявшего Ондар с северными провинциями и долиной Омо. Будучи маленькой девочкой, она часто бегала туда поглазеть на утомленных путников, которые шли через перевал, чтобы сэкономить несколько дней пути, отказавшись от удобств Королевской дороги.

Через несколько долгих минут Айтана наконец выбралась обратно на тропу. И источник с водой там был почти у самого дома. Айтана до сих пор вспоминала, как путники останавливались в их деревне на ночлег, в том числе и у них дома. Пока усталые гости рассказывали о своих долгих странствиях, мать почти всегда принималась печь свои фирменные пирожки с картошкой. Даже сейчас, на этой холодной, со всех сторон продуваемой ветром горной тропинке, Айтане казалось, что она чувствует их запах и волну ароматного тепла, исходящую от пузатой печки.

Отец всегда задавал гостям много вопросов и интересовался каждой мелочью. Сам он всю жизнь провел в родной деревне и редко спускался вниз. Он бывал в Ондаре раз или два в год, а на северную сторону и вовсе никогда не заглядывал. Несколько раз он брал с собой и ее с матерью, на праздник в честь дня рождения короля. Айтана до сих пор помнила красные улицы Ондара и колонны всадников в роскошных одеждах, которые важно следовали по аллее Королей в сторону внутреннего замка.

Еще большее впечатление, чем сами воины, на Айтану всегда производили их лошади. В их деревне самыми крупными животными были ослы да еще пара здоровенных псов, живущих по соседству. Эти же кони были мускулистыми и стройными, облаченными в богато расшитые накидки, которые едва уступали по тонкости работы одеждам своих хозяев. Они были совсем не похожи на тех усталых лошадей, которые изредка были вынуждены сопровождать своих хозяев через перевал.

Пока путники рассказывали свои такие разные в деталях, но такие похожие в общем истории, Айтана обычно забиралась на печку и наблюдала оттуда за происходящим, один за другим поглощая мамины пирожки и представляя себя на месте их гостей. Она то была предприимчивым купцом, который первым пытался доставить в северные города дорогие специи, прибывшие на фрегате Пятой Гильдии, то разорившимся торговцем, идущим искать удачи на новом месте, то полным надежд учеником ремесленника, закончившим свое образование в столице и мечтающим о собственной мастерской в отдаленных землях королевства, а однажды даже гонцом самого короля, который должен был куда-то доставить королевский указ.

Однажды Айтана, как обычно, выбежала на горную дорогу поглазеть на странников, однако никто не появился. Девочка несколько часов просидела там, глядя на пыльную дорогу и пересказывая тряпичной кукле одну из недавно услышанных историй. Вскоре она заметила вдалеке маленькую человеческую фигурку.

Незнакомец поднимался вверх практически бегом, часто спотыкался, но тут же поднимался вновь и упорно продолжал свой путь. Через некоторое время он поравнялся с Айтаной. Судя по одежде, это был зажиточный горожанин, однако дорогая туника была превращена в клочья и замазана грязью. Он упал на колени рядом с ней, тяжело дыша. Айтана с недоумением и ужасом смотрела на него, не зная, что предпринять.

– Девочка, – выдавил из себя незнакомец, пытаясь восстановить дыхание, – девочка, беги в деревню. Пускай уходят, уходят, слышишь?! Пока еще могут! Беги скорее!

Айтана испуганно смотрела на него, не двигаясь с места.

– Ондара больше нет! Скоро они и сюда доберутся.

С этими словами он тяжело поднялся и, задыхаясь, из последних сил побежал вверх, слегка пошатываясь. Айтана понеслась в деревню, оставив куклу в дорожной пыли.

Вскоре пришли другие, такие же оборванные и уставшие, как и тот горожанин. Все они были до смерти напуганы, и никто из них в тот день не хотел останавливаться в их деревне на ночлег. Через пару часов, как бы подтверждая их путаные немногословные рассказы о каком-то нашествии и кровавой бойне, над соседней горой стал подниматься огромный столб черного дыма – горел Ондар.

– Что случилось? Что там внизу происходит? – спросил отец Айтаны худощавую женщину с пронзительно кричащим грудным ребенком на руках, хватая ее за плечо. Мать стояла рядом с непонимающими широко открытыми глазами и собранной наспех дорожной сумкой. – Что там? Акамарцы? Здесь? Откуда они под Ондаром? Не может быть, чтобы так быстро!

Лицо женщины исказилось от страха и ненависти.

– Пусти! – бешено закричала она, яростно вырывая руку. – Пусти, сукин ты сын, пусти!

Отец молча отпустил ее, и женщина помчалась вверх, прижимая ребенка к груди и громко изрыгая проклятия.

Рядом с Айтаной и ее родителями собралось уже полдеревни. Никто ничего не мог понять, но всем было ясно, что нужно уходить как можно скорее. Отец взял у матери сумку, взвалил ее на плечо, крепко сжал руку Айтаны и тихо произнес:

– Бежим.

И Айтана бежала, вместе со своими родителями, вместе со всей своей деревней, не понимая, что происходит, с ощущением полной нереальности происходящего, однако с крепким намерением вернуться.

Одинокая черная птица с ярким желтым клювом встретила Айтану у источника с водой. Она надменно посмотрела на уставшую девушку и недовольно каркнула. Тяжело вздохнув, Айтана подставила ведро под прозрачную струю весело журчащей воды.

Ноги в промокших ботинках замерзли так, что она их практически не чувствовала. Когда ведра были опять полны, она сжала их в застывших ободранных ладонях и обреченно направилась обратно по крутой горной тропе. И почему надо обязательно ходить так далеко к этому источнику, пожаловалась она сама себе, хотя ответ она прекрасно знала.

Бежали они долго. Сначала в северные города, где жили несколько долгих месяцев в длинном грязном бараке вместе с другими беженцами. Изо всех воспоминаний об однообразных днях, проведенных там, яснее всего Айтана помнила затхлый запах сырости и чужого пота. Отца не было с ними целыми днями: он обычно приходил лишь поздно вечером сильно уставшим, принося с собой скудную выручку, которую мог раздобыть мелкими приработками.

У других семей из их деревни дела шли немногим лучше. Уже через несколько недель стало понятно, что на севере они тоже не были в безопасности, и то, что случилось с Ондаром, скоро произойдет и здесь. Известия о гибели других крупных городов начали приходить с завидной регулярностью. И тогда кто-то из их старой деревни предложил уйти обратно в горы, начать все сначала, построить новую деревню, однако на этот раз как можно дальше от перевалов и дорог.