— Сантьяго! Дельгадо! — в толпе мексиканцев послышался знакомый голос, парень поднял бока своей шляпы и увидел перед собой фигуру молодой девушки. Рэмира стояла прямо напротив него, сведя руки за спиной и заглядывая в тёмно-карие глаза Сантьяго. Она как всегда мило улыбалась, а её волосы всё также были собраны в тугую косу и спрятаны под розовым платком, что придавало девушке большую невинность. Именно в таком образе помнил Сантьяго свою давнюю подругу детства. Эти черты шестнадцатилетней девушки, которая вечно улыбалась, навсегда врезались в голову молодого человека. А сейчас перед ним стояла всё та же девушка, только с глубоким и уставшим взглядом.

1811 год

— Буэнос тардес, сеньора Дельгадо, — на пороге таверны стояла молодая шестнадцатилетняя девушка. Её чёрные волосы были собраны в две косы, а в руках лежал небольшой букет из красных роз.

— Рэмира, ми вида, — сеньора Дельгадо вытерла руки о подол своей жёлтой юбки, а затем широко улыбнулась на приятную улыбку молодой девушки, — как поживает сеньора Торрес? Ты пришла к Сантьяго? Проходи, не стой, как не родная.

Рэмира прошла в харчевню, в которой на этот раз пахло чем-то пряным.

— Сантьяго наверху, я позову его, — сеньора Дельгадо быстро поднялась по лестнице на второй этаж.

Рэмира стояла посреди пустой таверны и послушно ждала своего лучшего друга, пока не заметила в самом углу таверны молодого тринадцатилетнего Алехандро, который сидел на стуле и читал книгу, полностью погрузившись в неё.

— Алехандро, — девушка мило улыбнулась мальчику и подсела к нему.

— Буэнос тардес, сеньорита Рэмира, — Алехандро слегка склонил голову, встречая гостя.

— Можно просто Рэмира, — девушка потрепала чёрные волосы Алехандро, — что читаешь, мучачо?

— «Чёрная пустыня» Иглесиоса, — пролепетал мальчик и показал потёртую обложку книги.

— А не маленький? — задорно рассмеялась Рэмира, но затем заметила изменение в лице Дельгадо.

— Только никому не говорите, — тихо проговорил Алехандро, — мама просила, чтобы я никому не показывал книгу.

— Да? И почему же? — Торрес слегка склонилась над мальчиком.

— Отец Иглесиаса испанский дворянин, а мать мексиканка, — проговорил паренёк, — мама говорит, мексиканцы не любят испанцев, даже если они только наполовину.

— Твоя мать права, милый Алехандро, людям такое не нравится. Интересно хоть? — девушка подправила две косы и посмотрела на книгу.

— Очень, я хочу научиться фехтовать, а также хочу оседлать лошадь, прямо как главный герой, — мечтательно проговорил мучачо, прижимая к груди книжку.

— Что ты, дорогой Алехандро. Фехтовать умеют только аристократы, нам всё это чуждо. Да и фехтование совершенно скучное занятие. Как например покидать камни во дворе. Сантьяго тебе не говорил, но, когда я была твоего возраста, я кидала камни лучше всех мальчишек на улице. Меня даже называли Рэмира-Соколиный глаз.

— Прямо соколиный? — Алехандро с большой радостью уставился на девушку.

— А ну как же, — гордо проговорила Торрес.

— А ты на лошади ездить умеешь?

— На лошади не умею. Но осла сеньора Сантана оседлать смогу. Научить? — девушка бойко посмотрела на мальчика, который немного потерял интерес к её рассказам.

— Осла сеньора Сантана и я оседлать могу. А я хочу, чтобы было красиво. Хочу носить красивый редингот, и лошадь чтобы была большая и высокая, с длинным хвостом и гривой.

— Но, но. Нельзя слишком много мечтать, милый Алехандро, обойдёшься ослом.

— Ола, Рэмира, — со второго этажа вместе со своей матерью спустился Сантьяго.

Его короткие чёрные волосы мило подпрыгивали, когда тот с большим увлечением переступал через ступеньки.

— Сеньора Дельгадо, совершенно забыла, — девушка положила в руки мексиканки небольшой букет роз, — это подарок от моей матери, просила поблагодарить за тыквенный хлеб, уж очень вкусный он был.

— Не за что благодарить, мы же соседи, — сеньора приняла букет, но вытащила из него две розы. Одну она положила на стол, а другую отдала Сантьяго.

Парень сразу же подарил алый цветок своей подруге, заправляя его в шелковистые волосы Рэмиры.

— Грасьяс, Сантьяго, но это ваш подарок, — девушка стеснительно подправила выбившуюся чёлку, а затем посмотрела на друга.

— Мой подарок, это твой подарок.

Рэмира и Сантьяго направились прямо по улице, они весело переговаривались, пока солнце потихоньку окрашивало небо в красные и оранжевые оттенки.

— Сантьяго, я пришла сегодня, чтобы кое-что тебе сказать, — Рэмира слегка повернулась к своему другу.

— Да? И что же?

Но девушку остановил женский плач, напротив своего дома сидела пожилая женщина. Она плакала так громко и горько, что никто не мог понять, что вызвало это. Хотя причина могла быть одна. Война. Других причин, вызвавших такой плач, просто не могло быть. Прошло чуть больше года, как началось восстание за освобождение от испанской колонизации.

— Что же вы плачете, сеньора? — к одиноко сидящей женщине подошёл Сантьяго, помогая ей подняться с прогретой земли, но женщина снова падала на неё, не прекращая при этом плакать. Платок в её руках был полностью мокрым от слёз.

— Матушка, — к женщине из дома выбежал молодой человек лет тридцати. Тот бросился к матери, обнимая старую женщину и пытаясь успокоить, — матушка, я просил тебя не плакать, это ничем нам не поможет.

— Карлито, дорогой Карлито, — женщина продолжала звать и смотреть в небо, каждый раз кланяясь и целуя землю.

— Что-то случилось? — поинтересовалась Рэмира, смотря на мужчину.

— Моя мать лишилась сына, — тихо ответил сеньор, пока женщина продолжала кланяться и горько плакать, вытирая бесконечные слёзы мокрым и ненужным платком.

— То есть вашего брата? — спросил Сантьяго.

— Си, мы сейчас собирали его вещи, но матушка не выдержала, — мужчина погладил женщину по спине.

— Он недавно умер? — продолжали спрашивать Сантьяго и Рэмира.

— Си, мы с братом воевали под Гвахалахарой, когда нас осадили испанские войска, — грустно проговорил мужчина, — наши войска потеряли слишком много повстанцев. Я смог выйти от туда живым, но вот Карлито, — после этого брат пустил слезу.

Сантьяго опустился перед ним, кладя руку на всхлипывающие плечи мужчины.

— Матушка так и не увидела Карлито перед смертью, — мужчина продолжал плакать над склонившейся женщиной, которая затихла, но не желала поднимать своё красное от слёз лицо.

Рэмира тоже присела рядом, всматриваясь в мужчину. Тот слишком часто всхлипывал, вытирая слёзы правой рукой, а левой касаясь живота.

— Вас там ранили?

Мужчина без слов поднял свою гуаберу и показал ребятам небрежно зашитую рану на животе, которая казалась очень глубокой.

— Рана от пики, болит сильнее чем выглядит.

— Война уносит слишком много мексиканцев, — проговорил Сантьяго, когда они с Рэмирой покинули мать с сыном.

— Разве мы заслужили таких страданий? — девушка угрюмо свела чёрные брови вместе, — разве любой мексиканец на этой улице готов терять своего любимого человека…

— За освобождение, — тихо проговорил Сантьяго, — к большому сожалению Мексика платит за свободу человеческими жизнями.

— Надеюсь, что больше никто не потеряет свои близких. И весь этот ужас скоро закончится. Как же я боюсь, что не дождусь этого дня.

— Не бойся, Рэмира, я всегда рядом, — Дельгадо приобнял свою подругу, — ты хотела мне что-то сказать?

— Я так не хочу этого говорить, — Торрес потупилась, а затем подправила розу, аккуратно вложенную Сантьяго.

— Пожалуйста, не пугай меня.

— Сантьяго, мы с семьей переезжаем в противоположенную часть Мехико, — тихо проговорила Рэмира, опуская голову, боясь смотреть на своего друга, — боюсь мы будем видеться намного реже.

Сантьяго уставился, рассматривая виноватое лицо подруги, потом он резко обнял её, крепко прижимая к себе.

— Я ни за что не потеряю тебя, поэтому я каждые выходные буду бегать к тебе, как бы далеко это не было.