Еще Гудрем строго-настрого приказал не давать Харальду пресной воды. Кидать рабов или пленных — для пропитания и чтобы занять на время.

А потом, как хвастался Гудрем, Харальд станет его ручным берсерком, который завоюет для него половину мира.

Больше Грюмир ничего толкового Харальду не рассказал.

Баклажка в момент штурма висела у него на поясе. Грюмир смазал снадобьем меч и копье — хотя стрелы, которые его лучники пускали в Харальда уже на берегу, почему-то не подействовали.

Баклажка отыскалась у одного из людей Убби, которые подоспели к Грюмиру уже после того, как Харальд оглушил его секирой, повернутой плашмя. И побежал рубить следующих.

Харальд, взяв в руки небольшой, с его ладонь, сосуд, отсек от дощатой кровати — допрашивали Грюмира в одной из спален женского дома — длинную щепку. Намотал на нее лоскут белого полотна, окунул.

На ткани остался влажно поблескивающий серый след. Кровь его отца, Ермунгарда…

Отчистив кинжал, Харальд выпрямился. Глянул на Кейлева, поджидавшего его у дверей женского дома.

— Где у нас Торвальд со Снугги?

— Под охраной, — с готовностью ответил тот. — Сидят вместе с людьми Гудрема.

— Потолкуй-ка с ними, — приказал Харальд. — Скажи, что ярл пока думает — но склоняется к тому, чтобы простить их. И взять в хирд, хоть они и умолчали про Рагнхильд, с которой встретились в Мейдехольме. Пусть расскажут, где здесь живут рыбаки. Если ночью Гудрем так и не нападет, утром пошлешь две лодки, в обе стороны по побережью. Вдруг кто-то из местных видел сегодня в море драккары. А сейчас… пусть половина людей бодрствует, а половина спит. Перед рассветом, когда небо начнет светлеть, стража должна поменяться. Я — на берег.

Он развернулся и пошел вниз, к воде. К своему драккару.

Добава по-прежнему сидела в чулане. Харальд, подходя к занавескам, бросил сидевшим рядом воинам:

— На берег. Все.

Викинги — в этот раз Кейлев поставил охранять девчонку сразу шестерых — дружно вскочили. И заспешили к сходням.

Девчонка сидела в темноте. Не спала — едва Харальд прислонил к борту секиру и откинул занавеску, из угла долетел быстрый вздох.

Он, приподняв повыше меховой полог, повернулся. Встал так, чтобы Добава могла видеть если не его лицо, то хотя бы плечи и голову. Махнул рукой, подзывая к себе, сказал на своем языке, надеясь, что поймет:

— Добава. Иди сюда.

Девчонка не сразу, но подошла. Харальд ухватил ее за одежду — мягко, чтобы не испугать. Вытянул наружу, из чулана.

Она переоделась в одну из рубах, что он ей оставил, Харальд ощутил под пальцами гладкое льняное полотно. Скользнул рукой вниз — и штаны одела.

Наступившая ночь выдалась темной, небо обложило тучами. Но горевшие в крепости костры бросали вниз далекие отблески, освещая палубу. Светловолосая голова Добавы блеснула, вырисовываясь на темной глади фьорда…

Интересно, о чем она сейчас думает, подумал Харальд, отпуская край рубахи. О чем она вообще думала, когда он заявился к ней прошлым утром, на рассвете, с сияющей мордой на лице? Почему не испугалась?

Сейчас Добава стояла тихо, ничего не говоря. Не тянула руки, не обнимала…

И Харальд, внезапно нахмурившись, приказал себе — хватит гадать о глупостях. Пока девчонка не выучит его язык, что там у нее на уме, все равно не узнать.

Сейчас следовало подумать о другом. Все-таки женщине не место на драккаре. Ей нужны покои, теплая кровать… и чистая вода, чтобы умыться.

Не опасайся он нападения Гудрема, отправил бы ее этой же ночью в покои, о которых говорил Кейлев. Но пока что рано.

Чужой крепости Харальд не доверял. Свой драккар по сравнению с ней казался ему и надежней, и безопасней.

Йорингард вообще, по его мнению, построили бестолково — строения шли вкривь и вкось, занимая слишком много места. Длина стен получилась больше необходимого, для защиты требовалась куча народа. Не зря же Гудрем начал штурм именно с суши, по словам Торвальда и Снугги, дравшихся в ту ночь на стенах.

То ли дело его Хааленсваге, вдруг мелькнула у него мысль. Все дома вытянуты с запада на восток, длина ограды небольшая. А в расселине на задах поместья бьет небольшой родник. Если пожертвовать драккаром, стоящим у причала, и разрушить лестницу, ведущую к морю, то со стороны берега Хааленсваге никому не взять…

И эта девчонка теперь тоже часть его Хааленсваге.

Он сделал короткий шаг, обнял Добаву — та в ответ наконец-то обхватила его руками, спрятала лицо у него на груди. Он ощутил тонкие ладони, коснувшиеся спины где-то под лопатками. Довольно прищурился, постоял в темноте молча, наклонив голову и прижимаясь подбородком к теплой макушке.

Потом, прихватив за подбородок, запрокинул ей лицо. Коснулся губами щеки, чуть лизнул кожу, пробуя на вкус. Солоно.

Так дело не пойдет, подумал он с неудовольствием. Два дня и две с лишним ночи дня на драккаре, безвылазно сидя в тесном чулане…

Самое малое — девчонке нужно размять ноги. Кормили ее горячим, Кейлев за этим наверняка присмотрел. Но вот принести ведро пресной воды, чтобы умыться, никто не догадался.

Да и не до этого было.

Вывести, что ли, ее на берег ненадолго, подумал вдруг Харальд. Трупы уже убрали, кровь засохла… и где-то на задах он видел баню. Пусть девчонка прогуляется, походит по твердой земле, умоется.

Он отступил в сторону, отстраняясь от нее. Перехватил секиру поближе к лезвию — в такую ночь рука должна быть на оружии. Потом отыскал в темноте ладонь Добавы, потянул ее к сходням.

По паре нешироких досок, сбитых вместе, она спускалась не слишком уверенно, цепляясь за его руку. Да и встав на твердую землю, покачнулась.

Пересидела, уверенно определил Харальд. И повел ее направо — так, чтобы выйти к замеченной им бане, пройдя подальше от женского дома.

Несколько его людей, стоявших на берегу, глянули на них с любопытством. Харальд в ответ блеснул на них серебряным взглядом, вскинул брови, прищуриваясь. Викинги поспешно отвернулись.

Сейчас пойдут чесать языками, недовольно подумал Харальд. Но ладонь Добавы не выпустил. Еще споткнется, расшибет себе чего-нибудь.

Он ускорил шаг, чтобы все думали, будто тащит ее силком.

Выше по берегу Кейлев и Убби, как раз сейчас решавшие, кто из их людей встанет на стражу сейчас, а кто перед рассветом, и кого куда поставить — дружно посмотрели вниз.

На ярла, тащившего за собой рабыню, одетую в мужское платье.

— Стесняется, что ли, при всех ее кончать? — пробормотал Убби. — Или палубу на драккаре марать не хочет?

Кейлев строго заметил:

— Болтал бы ты поменьше, Убби. Куда ее ярл ведет и зачем — не твоего ума дело.

Сам он прищурился, цепко отслеживая, куда именно Харальд ведет девчонку. Тот зашагал вдоль стены…

Мыться пошел, внезапно понял Кейлев. Хотел бы убить, зашел бы за стену. Там и укромней, и прикопать можно по-быстрому. К тому же сам ярл за эти дни столько раз в крови купался — а кровь смывал только морской водой. Больше ему идти некуда.

Не стражу же у ворот решил проверить вместе с девкой.

Только шел ярл к бане почему-то издалека, кружным путем. Хотя мог бы добраться гораздо быстрей — по дорожке, поднимавшейся от берега к воротам.

А рядом с дорожкой женский дом, вдруг сообразил Кейлев. Ярл не хочет смущать свою девку криками, если что…

Он повернулся, быстро глянул на Убби.

— Гони-ка ты своих парней из женского дома. И двери туда прикрой.

— А что такое? — разинул тот рот. — Крепость мы взяли. Ярлу двух девок отделили. Остальное, как положено…

— Хирдам на потеху захваченное поселение на день отдают, я помню, — заметил Кейлев. — Таков обычай. Только день уже прошел, Убби. Хочешь, чтобы ярл Харальд сам вспомнил об этом? А если Гудрем вдруг нападет, ты за своими людьми в женский дом побежишь? Да и какие из них после этого воины? Иди, гони спать всех, кто не на страже. Ярл после боя лишних воплей не любит. И на расправу скор…