Лёша покосился на качка, недовольно хмыкнул, взглянул на проходящих мимо людей и пошёл к раздевалке. Там он вспомнил, что ничего вешать не надо и вышел в коридор. Качок всё также неподвижно сидел. В проходящих мимо учениках и учителях Лёша не встречал ни одного знакомого лица — все они либо учились в младших классах, либо преподавали в них.

За окном светило солнышко и подозрительно покачивались ветви деревьев, хотя ветра не было. Присмотревшись, он заметил шныряющих в кустах людей в военной форме, причём некоторые из них периодически забирались на деревья. Эти перебежки и вылазки на деревья производились так быстро, бесшумно и отточено, что при беглом осмотре с расстояния пяти метров не было заметно движения. Только вглядываясь в одну точку на каком-нибудь кусте можно было заметить, что покачивающиеся, на первый взгляд, листья в действительности не колыхались, а, образуя чёткие формы, перемещались на приличные расстояния.

Лёше в душу вкрались подозрения — спец машины, медитирующий качок, люди в военной форме за окном… К чему бы это? Но никто вокруг не выказывал беспокойства, поэтому он подумал, что благоразумным действием будет — пойти в класс и там во всём разобраться.

Два этажа ступенек внесли небольшое напряжение в его душу: было почти тихо и никто не ходил ни по второму, ни по третьему этажам. Сей факт был подозрителен, ибо даже на каникулах ночью в нескольких окнах горел свет и можно было постоянно видеть ходящих людей. Это хождение объяснялось тем, что в школе постоянно вёлся мелкий ремонт. Для этих целей к школе был приставлено отделение рабочих, которые работали в несколько смен. Если нечего было делать, то они просто ходили, создавая видимость активной деятельности. Но сейчас было тихо и никто не ходил.

И вот, наконец, третий этаж. Отпустив перила, которые он удерживал от падения, Лёша открыл стеклянную дверь с выбитыми стёклами и чинно вошёл в просторный, залитый солнечным светом и в некоторых местах помоями, коридор.

Корпус школы, при виде сверху, представлял собой четвёртую букву великого и могучего русского алфавита, то есть "Г". Лёша находился сейчас в верхней полоске этой буквы. Именно здесь в конце коридора рядом со школьной библиотекой, которая была на замке лет двадцать, и находился класс, в котором он не проучился ни одного урока, хотя именно этот класс нужно было мыть каждый день по будням в конце первой смены. А до конца первой смены там обучались кройке и вышиванию ученицы младших классов. Во время уборки там нужно было быть очень внимательным и постоянно смотреть под ноги — мало ли какую булавку, кнопку или иголку уронили эти закройщицы. Хотя, можно было найти и что-нибудь полезное в хозяйстве. Например, вместо иголки можно было найти рубль или два. Также на полу встречались ручки, карандаши, линейки, ластики и прочая мелкая школьная утварь, которую так неосторожно теряют школьники.

Лёша дёрнул за дверную ручку, но дверь не поддалась. Доносившиеся из-за двери разговоры, прекратились. Он снова дёрнул, на этот раз сильнее. Ответа снова не последовало. Тогда он начал молча барабанить руками и ногами по двери. Наконец тем, кто был по ту сторону двери, надоел стук и в двери затрещал замок.

Открыла дверь девушка из параллельного класса и взглянула на Лёшу немного тревожным взглядом. Он вопрошающе посмотрел ей в глаза, на что черты её лица перестали быть тревожными. Слабо улыбнувшись, она пригласила его зайти. Всё ещё не понимая почему дверь была заперта, он галантно поблагодарил её за приглашение и, пошаркивая, вошёл.

В классе была дюжина девушек и ни одного парня. Причём все особи женского пола сидели в углу и о чём-то тихо шушукаются. При входе Лёши они быстро на него посмотрели, так же быстро отвернулись и продолжили свою негромкую беседу.

— А что так сидим? — спросил он у девушки, которая открыла ему дверь.

— А что же ещё делать, — без выражения ответила она.

Лёша вгляделся в группу сидящих девушек: все свои — одноклассницы. Но не хватает кое-кого.

— А Юля где? — спросил он, не находя её среди присутствующих.

— Нет её… ещё не пришла, — опустив глаза, ответила девушка и, помедлив немного, тихо добавила, — здесь она, на первом этаже… была. Ищут её. Пришли какие-то люди с пистолетами, спросили где она. Мы её успели спрятать. Потом она ушла. Где теперь — не знаю, но она не выходила.

Лёша, у которого к этому времени глаза успели залезть на затылок и вылезти из орбит, медленно открыл рот, сразу же быстро его закрыл, положил руку на челюсть, закрыл глаза и протяжно выдохнул. Буквально через секунду он открыл глаза, вытянулся и глубоко вздохнул.

— Ничего не понял. — сказал он, почёсывая подбородок. — Шутишь, что ли?

— Нет. — громким шёпотом сказала девушка. — Школу оцепили и осматривают каждого, кто выходит… Всё! Иди отсюда! — вдруг она перешла на визг и грубо вытолкнула Лёшу за дверь.

Дверь захлопнулась перед его носом. Он поворчал немного о распущенности современной молодёжи и присел на подоконник. До него стало доходить что-то из сказанного. Он встал, взглянул вниз на деревья и людей в них, сплюнул и медленно пошёл по коридору. Дойдя до лестницы, своим острым взором он приметил движение в дальнем углу длинного крыла. Движение было резкое и быстро прекратилось. Всё тем же боковым зрением он различил человека в строгом костюме, которому и принадлежало это движение, но решил не заострять на нём внимание.

Руководствуясь тем, что последним местом пребывания Юли был первый этаж, Лёша спустился вниз. Там до сих пор неспешно похаживали ученики младших классов и всё так же сидел зомби.

Вот кабинет номер 101, но он пуст. Далее следуют номера 102, 103, 104, 105, но и в них никого нет, хотя они не заперты, значит, в них либо недавно кто-то был, а потом ушёл, либо в их скоро займут. Логично было бы осмотреть эти кабинеты на предмет обнаружения Юли, но если её ищут, то, скорее всего, уже обыскали все места, в которых можно было спрятаться. Возможно даже, что её уже нашли.

Размышляя таким манером, он отворил дверь сто шестого кабинета: внутри были люди. Людьми были несколько учениц шестых — седьмых классов, водящих хоровод. На них были пышные парики, лица их были накрашены на манер маскарада. Но одно звено хоровода отличалось от других, но чем отличалось — этого Лёша не мог себе объяснить. Он даже не мог выявить это выделяющееся звено, лишь внутренний голос что-то невнятно шептал. Несколько мгновений Лёша тупо всматривался в незнакомые лица, после чего внутренний голос взял верх над внешним.

— Юля, — то ли с удивлением, то ли с вопросом изрыгнул Лёша, но фраза не возымела успеха.

Младшеклассницы беззаботно продолжали водить хоровод, даже не взглянув в его сторону. Он подошёл ближе, ещё раз попытался пристально взглянуть всем в лица, но они так поворачивались, что он никого не разглядел. Фыркнув, он вышел за дверь и прошёлся по последним двум кабинетам. Но в предпоследнем тоже никого не было. И, уже поворачивая ручку последней двери на первом этаже, у него как-то не в тему заболела голова — сказался удар весёлого библиотекаря. Он схватился обеими руками за голову и закрыл глаза. Боль унялась быстро и он твёрдо решил ещё раз наведаться в 106-й кабинет.

Дверь отворилась медленно, почти беззвучно. Тихо как мышь Лёша вошёл в кабинет, в котором ученицы продолжали вождение хоровода. Лёша прикрыл дверь и встал у стены. Ноги его стали ватными и начали подкашиваться, мозг стал потихоньку отключаться. Внезапно каким-то порывом его легонько тряхнуло, и ноги понесли его вперёд. Он подошёл к хороводу и точным движением вырвал из танца одну накрашенную.

— Привет, — улыбаясь сказал он.

Девушка молчала.

— Пошли отсюда, — не переставая улыбаться прошептал Лёша, надеясь, что он не ошибся.

— Не выпустят, их человек двадцать… видимых. — подала голос Юля.

— Ну и что, они же не знают тебя в лицо. Пройдём мимо того, который в трансе и всё.

— Да знают они меня, — в отчаянии запищала она, — у них фотография.