Но в 1994 году, то есть два года спустя после публикации Катехизиса, Иоанн-Павел II очень осторожно высказался даже не о самом существовании ада, но о его обитателях: «В Евангелии от Матфея Он (Христос) явственно говорит о тех, кому уготованы вечные муки. Кто они? Церковь никогда не пыталась ответить на этот вопрос. Тут непроницаемая тайна, зазор между святостью Бога и человеческим сознанием. Молчание Церкви в этом вопросе – единственно приемлемая позиция»15. Но увы, Святая церковь иногда не ленилась и уточнить, кто же все-таки отправится в ад. На Флорентийском Соборе 1439 года (XVII Вселенском Соборе), при неудачной попытке унии с восточными церквями, было заявлено, что язычники, евреи, еретики и раскольники не имеют никакого права на вечную жизнь, но пойдут в ад, «уготованный им дьяволом и его ангелами»; и даже не забыли при этом уточнить, что «никто, даже тот, кто щедро раздавал милостыню, даже тот, кто пролил кровь свою во имя Христово, не может спастись, если не пребывает внутри и в единстве с Католической церковью»16.

Вполне очевидно, что сегодня с таким утверждением уже никто не согласится. Даже центристы из центристов ограничатся тем, что откажут раскольникам в полноте вечного блаженства, не отправляя их при этом к «дьяволу и его ангелам».

В действительности, многие богословы давно считают, что следует поддерживать идею существования ада, но что при этом вполне себе можно считать, что ад этот останется пустым. Это, например, мнение многих мистиков, предававшихся мрачным описаниям, которые совершенно невыносимо читать в наши дни. «Совершенно определенно наблюдается тенденция, – подводит итог отец Жозеф Муанж, – все меньшее значение придавать угрозе ада, признанию его возможности или реальности, и в этом мне видится лучшее и разумное доказательство откровения Божественной любви»17.

И все-таки и сегодня некоторые богословы продолжают настаивать на существовании ада и на том, что такая утрата Бога совершенно «невыносима»18. Мне во всем этом интереснее всего, как вы правильно поняли, даже не выяснить, как оно на самом деле, существует ад или нет. Это важный вопрос, но сейчас не время о нем спорить. На примере этих нескольких цитат я лишь хотел вам показать, что позиция церкви по этому вопросу существенно менялась в ходе веков. И при всем при этом и в наши дни церковники продолжают вовсю эксплуатировать страх перед адом, и с помощью слов, и с помощью изображений, и это длится веками. Думаю, что не будет никакой пользы от антологии подобных утверждений. Все и так помнят знаменитые картины Босха или Брейгеля, или же ужасные описания некоторых мистиков. Добавим к этому, что в Средние века в существовании ада не сомневался никто, даже дорожные разбойники, и что дороги от этого не стали безопаснее. Страхом не поможешь людям найти Бога.

Но есть и кое-что похуже учения о лимбе, – это частые в западном богословии попытки объяснить, как именно Страсти Христовы участвуют в нашем спасении. Таких текстов великое множество, уже в апостольских посланиях жизнь Христа и в особенности Его Страсти представлены как спасающая нас жертва, как то, что может вырвать нас у смерти и одновременно обещает вечную и блаженную жизнь в дружбе с Богом. Таких утверждений великое множество, и они не подвергаются сомнению. Но при этом нигде в текстах Нового Завета не предпринято ни одной попытки объяснить, как именно эта жертва в реальности может нас спасти. В этих текстах мы найдем лишь образы, разрозненные, упомянутые словно мимоходом, словно каждый раз автор не настаивает на одном из них, словно тот из них или другой заранее соответствует какому-то «механизму», с помощью которого эта жертва оказалась действенной. Мы часто встречаем метафору «искупления», напоминающую выкуп, который платят, чтобы освободить узников. Но нигде в текстах не уточняется, кому же именно заплатил Христос этот выкуп.

Своем Отцу? Сатане, как предполагали некоторые богословы уже в первые века христианства? Вот, например, святой апостол Павел: «Христос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою» (Гал 3: 13)19. Но закон – не человек, а абстракция, ему ничего нельзя заплатить. Он сделался «проклятием» за нас. Но как? И от чего нас это избавило? Или вот, в тексте святого апостола Петра: «Он грехи наши Сам вознес телом Своим на древо» (1 Пет 2: 24). Хорошо, пусть так, но какой точно смысл у этого текста? Как можно понести грехи другого?

Не будем множить примеров. Все эти тексты ясно говорят о том, что через Крест Христос нас спас. Но они не пытаются проникнуть в тайну того, как именно осуществилось это спасение и в чем оно состояло. Такую задачу не ставили себе ни авторы этих текстов, ни их читатели или слушатели. Гораздо позднее это станет задачей богословов – попытаться понять, «как именно» и «в чем». Не факт, что ответ на этот вопрос приведет нас к Богу. Но само желание знать ответ тут тоже вполне законно. Ведь теорий таких создано множество, и понятно, что подобные умственные построения могут стать либо препятствием для веры, либо же, наоборот, чудесным углублением и обогащением ее.

И в итоге вышло так, что разработанная на Западе теория, долгое время принимавшаяся без возражений, в конце концов обернулась скандалом, так что многие верующие из-за этого ушли из церкви, а некоторые вообще решили не иметь ничего общего с Богом.

Повсеместно принятая на Западе схема, с небольшими вариантами, представляет собой примерно следующую цепочку рассуждений:

Наши грехи оскорбляют Бога, разрывают дружбу с нашим Творцом. Присущая Богу справедливость, несмотря на всю Его любовь, не может избавить нас от возмездия, от наказания. Из-за непомерности греха, ни один человек не может быть настолько чист, чтобы суметь принести необходимую жертву. Поэтому вместо нас и за нас ее приносит Бог и Его Сын, ставший человеком. Такой механизм предполагает два момента:

1) Тогда Страсти Христовы понимаются как наказание, которого потребовал Отец; в некоторых, не столь крайних, версиях Отец предстает заложником собственной справедливости; в других, звучащих более беспощадно, Страсти нужны затем, чтобы отомстить за честь Отца и смягчить Его гнев.

2) Жертва Христова нас спасает потому, что Отец соглашается на то, что платить приходится Сыну вместо настоящих виновников, то есть нас с вами. Связь между Страстями Сына и нашим спасением оказывается тогда чем-то вроде юридического варианта замещения, на это соглашается Отец, избавляющий нас от заслуженного наказания. Получается, что люди добывают себе спасение совершением преступления, еще более ужасного, чем все их предыдущие прегрешения! Забавный метод!

При этом совершенно непонятно, в чем же именно справедливость оказалась тут уважена, если, конечно, мы не удовлетворимся совершенно невыносимым формализмом.

Кроме того, при таком подходе подразумевается, что для входа в Рай, врата которого нам вновь открыла жертва Сына, не требуется никакого внутреннего изменения грешника, преображения, после которого он вновь будет достоин дружбы с Богом. Чтобы избежать такой неловкости, некоторые авторы предлагали другую версию событий: что идея искупления Христова возвращает нас к Божественной благодати, предварявшей грехопадения человека. И в наших силах воспользоваться этой благодатью для того, чтобы добровольно вернуться к Богу. Но тогда нужно признать и отправную точку такого рассуждения, утверждение, что первое внутреннее изменения человека, восстановление его способностей и воли в их первозданном виде, будет всего лишь последствием дара свыше, «благодати», выданной нам как бы извне, через Страсти Христовы.