Отправимся же на поиски, пойдем медленно, шаг за шагом. Начнем с разговора о кризисе церкви, чтобы вы поняли, что уже невозможно удовлетвориться тем, чтобы просто стряхнуть вековую пыль, усовершенствовать церковную администрацию или вернуться к старым теориям, лишь слегка их подновив в угоду современным краснобаям, или к красивым обрядам в прекрасных облачениях. Уже невозможно…

Церковь, та самая, которую многие из нас знали и любили, у нас во Франции исчезает почти на глазах и вот-вот исчезнет совсем. Вы и сами это заметили. Она все больше и больше раскалывается на два непримиримых течения, причем каждое из них лишь наполовину хранит верность требованиям Евангелия.

С одной стороны, мы видим тех, кто продолжает глубоко и убежденно верить в великие тайны вероучения: в тайну Боговоплощения, явленную во Христе, в тайну Троицы, в тайну Евхаристии и т.д. Христиане, примыкающие к этому направлению, верят в подлинность общения со Христом, с Богородицей и другими святыми. Они верят в ангелов и чудеса. И я глубоко убежден, что в этом они совершенно правы. Но при этом, к сожалению, они проявляют такую нравственную суровость, которая часто вообще ничего общего не имеет с Евангелием, скорее, напоминает психоанализ и из поколения в поколение наносит людям психологический ущерб. Это направление абсолютно предано всем указам, исходящим из Рима. Они вполне соответствуют линии Бенедикта XVI-го, не только его богословию, но и морали. Но бывают и тут настоящие христиане, такие как аббат Пьер или сестра Эммануэль, которые, несколько дистанцировавшись от Рима, пытались свидетельствовать о Божией Любви.

Другое направление сумело понять, что верность воле Божией и Христу вовсе не подразумевает обязательной зацикленности на священстве и целибате, нетерпимости к повторным бракам во всех без исключения случаях, абсолютного запрета на противозачаточные средства, немилосердного осуждения человеческих слабостей и т.д. Но, к сожалению, представители этого течения очень часто позволяют себе пересматривать все великие тайны веры, лишая их при этом самой их сути, отрицают присутствие и действие Бога в этом мире, не верят в возможность общения со святыми, в чудеса, вообще не верят в сверхъестественное… К этому направлению принадлежит большинство богословов, профессоров семинарий и католических институтов, наставников, воспитывающих послушников и семинаристов… И тут тоже Рим встает на защиту веры против этих богословов. Мне даже кажется, что у нас не очень-то осмеливаются публиковать рассуждения и идеи сторонников этого революционного богословия. Но при этом их мнения уже довольно широко распространились, и сторонниками этого течения являются большинство священников, даже если они и не рискуют публично признаваться в своих взглядах.

Конечно, речь здесь идет не о двух гомогенных блоках. Внутри каждого из обоих течений мы найдем целый спектр оттенков, и взгляды рознятся от одного богослова к другому. Но в целом, мне кажется, налицо действительно драматическое состояние современной церкви, тот факт, что люди все больше и больше из нее уходят. Я очень надеюсь, что своим анализом вовсе не подстрекаю тех, кто еще внутри, тут же все бросить, и веру, и церковь. Нет, мне хотелось бы, наоборот, помочь людям лучше понять все происходящее не на поверхности, а на глубине, объяснить то, что, как правило, никто им не объясняет.

Верующие обычно не анализируют подробности сложившейся ситуации, но при этом чувствуют, пусть смутно, все внутренние нестроения, замешательство клира, когда старые священники продолжают отстаивать веру своей юности, даже если она давно уже стала достоянием прошлого, а «молодые» утешают свою паству напоминаниями о том, что сами-то они «переросли свою Манту»3 и во все эти древности уже давно не верят. Но хуже всего появившиеся с недавнего времени совсем еще юные священники, отличающиеся узколобым фундаментализмом и недалеким морализмом. Будущее церкви, конечно, на за ними.

Результат предсказуем: церкви опустели. Большинство французов этого даже не заметили, поскольку сами-то они в эти церкви ни ногой, разве что зайдут иногда на официальные торжества, на свадьбу или похороны, когда собирается множество народы – по большей части, правда, из вежливости или светских манер, а не по убеждениям. И тогда, конечно, на таких торжествах церкви ненадолго наполняются народом. Но даже не вздумайте предлагать этим людям действительно принять участие в литургии. Они давным-давно знать не знают ни Символ веры, ни Отче наш.

И даже странно, что при этом церковь во Франции все-таки продолжает в социальном плане играть немаловажную роль, несмотря на свою малочисленность. Здесь она, благодаря своему славному прошлому, вроде бы по-прежнему занимает в обществе престижное положение (сколько это еще продлится?), которое, правда, сегодня уже ничем не удостоверено. Конечно, есть тут и исключения, несколько церквей и приходов, где и в самом деле бурлит жизнь. Но, помимо благоприятных впечатлений от таких живых мест, в целом, цифры не лгут. Мне кажется, что нужно вас с ними познакомить. На последней ассамблее католических епископов Франции в Лурде в 2009 кардинал Барбарен, архиепископ Лиона признавался: «Я рукополагаю двух священников за год, а хороню двадцать»4. Но взглянем на эти события в более общей перспективе.

В 1901 году во Франции было 55 000 священников при численности населения 40 710 000 жителей. В 1950 их было уже не более 43 000. В 1965 – 40 995 приходских священников, без учета количества монахов. Пять лет спустя, в 1970, 37 555, все также без монашествующих. В 1995 мы насчитываем уже всего 28 780 священников, и на этот раз уже с учетом монашествующих, а в 2007 году – только 20 000. В 2009 их становится уже не более 19 640, включая монахов, причем половина их них – люди, которым за 75 лет. Мы видим, что к 2020 году количество священников сократится до 6 000. Какие бы новшества ни вносились в управление приходами и епархиями, какие бы права не доверялись мирянам, эти цифры говорят о том, что людей в церкви становится все меньше и меньше. Вы видите, что эта тенденция даже нарастает. Ни плодотворная деятельность Иоанна Павла II, ни Всемирные дни молодежи, не смогли остановить это снижение численности. И это при том, что Ватикан следит за тем, чтобы общее число католических священников в мире, в целом, оставалось неизменным. Католическая церковь, говорят нам, продолжает успешно развиваться в «развивающихся странах», что в статистическом плане вроде бы уравновешивает падение численности в странах христианской традиции. Но неизменная численность в мире, население которого с каждым годом заметно увеличивается, это уже шаг назад. Кроме того, утрата влияния во всех странах в сфере образования вряд ли может считаться признаком жизнеспособности или приметой будущего. Стоит еще отметить тот факт, что в Латинской Америке, от Мексики до Аргентины, католичество все больше и больше вытесняется евангелическими церквями, и тенденции эти лишь ускоряются5.

Во Франции, если мы возьмем за точку отсчета рукоположения священников, статистика будет еще более красноречивой. В 1830 году было рукоположено 2 357 новых священников при населении в 33 миллиона человек. В 1901 – 1 733 на 40 миллионов французов. Посмотрите, как неуклонно падает численность в последующие годы: 850 в 1955, 646 в 1965, 161 в 1975, 96 в 1995, 83 в 2010. В тот год 45 епархий вообще не получили новых священников. Не нужно быть медиумом, чтобы предсказать, что при нынешнем положении дел в церкви в следующем году не будет слишком много желающих поступить в семинарию. Сегодня таких желающих едва наберется сотня в год, и это при том, что общее число населения нашей страны в метрополии сегодня около 62 миллионов человек, и более 50 миллионов из них – из семей католической традиции. Франция, прежде занимавшаяся экспортом священников, теперь практикует импорт. Около 1 500 иностранных священников несут служение во Франции. С небольшим опозданием «развивающиеся страны» догоняют ее в той же самой эволюции.