О Глэйд с его закатом и душистой клубникой! Его расслабленная улыбка, тёплый взгляд, сверкающая чёлка, что лезет в глаза, из-за чего он регулярно откидывал голову назад… Наверное, тогда она в него и влюбилась.

Влюбилась в Ньюта.

Они разомкнули губы и, тяжело дыша, прислонились друг к другу лбами. Ньют всё ещё не отпускал её.

— Вернись ко мне. — прошептала Майя. Чуть слышно. Но он услышал и ответил новым касанием губ.

У их поцелуя был солоноватый вкус сильной и настоящей любви, разгоревшейся в слишком неправильное время.

========== Глава 30 ==========

Она снова, с фантастической невозмутимостью, перебирала записки. Медленно брала в руки одну за другой потёртые бумажки — в клетку, в линейку, аккуратно вырезанные или кое-как оторванные от чего-то — всматривалась в беглый подчерк, в заждую завитушку над буквой. Могла приложить записку к носу и ощутить едва уловимый запах бумаги, спирта и персиков. Крайне интересное сочетание. По-матерински нежно улыбаясь, она задумчиво проводила пальцем по словам и переходила к следующей записке. Что было в ней написано — она и не пыталась понять или осмыслить. Её голова была занята совсем другим.

Губы всё ещё горели, и девушка по инерции регулярно их облизывала, вспоминая вкус их поцелуя. В какой-то момент Майя задумалась, есть ли у неё иммунитет. Вдруг она теперь тоже заразится?

Одна Вспышка на двоих — романтика их апокалипсиса.

Она не могла даже приблизительно описать своё состояние. Голову заволок вакуум, пестрящий разноцветными мыслями, воспоминаниями, делающий каждое её движение тягучим и протяжным. Она смотрела перед собой и не видела. Бесконечно думала, но ни одна мысль не могла принять форму. Просто странная, непонятная субстанция, считываемая, но неосознанная. Майя как будто вышла за рамки собственного тела и разума. Как будто бы вселилась в заводную куклу и сквозь стеклянные голубые шарики смотрела на то, как руки что-то берут, чувствовала, как двигаются веки, шевелятся пальцы, но всё это было не её.

Прислушиваясь к каждому удару сердца, она пыталась понять, что изменилось в ней теперь. После того, как она поняла. И всё, что подсказывал ей её организм, всё эти невнятные пятна, ощутимые на ментальном уровне (ведь понимает, но сформулировать не может), явственно давали ей понять, что изменилось ровным счётом н и ч е г о.

Сказал бы ей кто хотя бы полгода назад, что она будет целоваться с Ньютом и не пропишет ему потом в щи, она бы покрутила пальцем у виска и расхохоталась. Но сейчас, чувствуя себя повзрослевшей за последний час на целую жизнь, Майя понимала, что ничто не взялось из ниоткуда по щелчку пальцев. Это было. Всегда было.

Просто в один момент всё вдруг стало ясным и очевидным. Просто в её мозгах всё наконец расставилось по полочкам и открылась простая истина, вокруг да около которой она бродила всё это время.

Внутри неё зажгли маленькое солнце. Его тепло разливалось по всему телу, дурманило, убаюкивало. Она хотела только одного: чтобы он вернулся. Живой и здоровый. Чтобы она снова могла поцеловать его.

Рация у её руки голосом Томаса негромко известила их, что они на месте. Это в буквальном смысле было сравнимо с проходом через ледяной поток водопада. Майю схватили за шкирку, выдернул из сладкого плена непонятно чего, и швырнули на стул обратно на базу Лоренса. Где были лишь она, Райли и Лукас.

А остальные уже добрались до ПОРОКа.

— Можно? — к ней, улыбаясь, подошла Райли. Майя выдала ответную улыбку и кивнула. Если Райли до сих пор ничего не сказала ей, значит и внешне Майя не выглядит как-то необычно. А может всё дело в невероятной тактичности её подруги. Хотя, Лукас ею не обладает, но даже он ни слова ей не сказал за всё это время.

— Что делаешь?

— Вдохновляюсь местными афоризмами. Вот, смотри. — Майя взяла первую попавшуюся бумажку и, показушно прокашлявшись, зачитала. — «Ты будешь совершать ошибки. Хитрость состоит в том, чтобы научиться справляться с ними». Какой-то м-р Фини. Воодушевляет, скажи?

— Ага… — Райли порылась в стопке и прочитала другую записку. — «Любовь — это игра, в которой выигравшему достаётся смерть». Прямо я чувствую позитив, исходящий из этих строчек.

Майя негромко засмеялась. В тот момент она согласилась бы перебирать записки до самого их возвращения. Разговор с Райли всегда приносил ей ощущение полного внутреннего спокойствия.

Наверное, никто не понимал её так, как она. Ну, кроме Ньюта.

Но с Ньютом они могли периодически друг друга посылать на все четыре стороны, а с Райли такого не бывало.

— Тут что-то весь набор. И про дружбу есть, и про любовь есть, и про смерть есть, и про смысл жизни. Тому, кто это писал, видно, совершенно нечем было заняться.

— А может всё-таки есть какая-то ниточка? Меня не оставляет смутное сомнение, что всё это напрямую касается нас… — Майя поморщилась.

Голова болела у неё с самого утра, но боль — сначала совсем слабая, а потом по нарастаюшей — отодвигалась на второй план ровно до тех пор, пока она не осталась с ней один на один. Маленькая область мозга ноюще пульсировала и порой это становилось невыносимым.

Ну что, Вспышка?

Из планирований собственного близкого сумасшествия Майю отвлёк тихий-тихий шёпот Райли: «Только бы вернулись». Брюнетка повторяла это как молитву, едва шевеля губами, чтобы никто не слышал, никто не понял, что даже солнышку Райли тяжело.

Но ждать действительно невыносимо. Все страхи и сомнения обретают форму и тенями мелькают перед глазами, влажными холодными руками обвивают шею, душат, шепча на ухо «Не упеют, не вернутся, погибнут…». Какой смысл прятать это за улыбками? Майя прижалась к подруге, позволив той положить голову себе на плечо.

— Всё будет хорошо, Райлз. Всё будет хорошо…

— А вдруг Ньют прямо там… Как мы можем ему помочь? Почему он не остался?

— Он должен помочь Минхо. — отдать долг, как говорится. — Томас знает, он рядом, он не позволит, чтобы с ним что-то случилось.

Он вернётся.

— С такой вещью как Вспышка невозможно договориться, Персик. Мы просто пытаемся отсрочить неизбежное.

«Как только спасём Минхо, эта дрянь меня изнутри сожрёт. Ты бы знала, каких сил стоит ей сопротивляться…»

Майя зажмурилась, до щемящей боли закусывая губу. Об этом нельзя думать. Они обязательно что-нибудь придумают. Блондинка поглаживала подругу по голове, и ей вспомнился их прошлый разговор о Ньюте. Сдержать усмешку не получилось.

— И всё же, тогда мы с тобой обе были правы…

— Что? — переспросила Райли, поднимая голову.

— Нет, ничего. Где наш Ковбой? — Майя резво поднялась на ноги. Хандрить сейчас точно не время.

Лукас подходил к отведённой им роли гораздо ответственнее, чем девушки. Но, заметив Майю, он, по своему обыкновению, улыбнулся и отложил блокнот, в котором, как Майя успела заметить, была пометка: «21:37. Прибыли»

— Ты чего сидишь тут всеми брошенный?

— Ну, а вы меня что-то и не зовёте.

Майя с одобрением кивнула.

— Правильно, молодец, научился. Расскажи мне что-нибудь весёлое, а то я скоро от тоски усохну.

— Рассказать тебе о моём дедушке Джо, у которого огромная лошадиная ферма и что до всего этого я жил там и готовился стать первоклассным наездником? — глаза Лукаса лукаво заблестели.

— Держу пари, ты даже роды у лошади принял.

— Разумеется, а жеребёнка назвал Холли.

— Решил мне подыграть?

— Разумеется, мэм. — и он поправил на голове воображаемую шляпу. — Вам бы очень пошли ковбойские мотивы. Ах, представляю, как вы милы в свете костра…

— Воу, полегче. — рассмеялась блондинка. — Я и так неотразима, а при костре ты бы и вовсе рассудок потерял.

— Не могу не согласиться.

Майя чуть потупилась, отвела взгляд, чувствуя себя одновременно странно уютно и жутко неловко под покровом тёплых Лукасовских улыбочек. Необъяснимо сдавило грудь, ладони вспотели, во рту пересохло. Как же сильно болит голова!

— Почему ты издеваешься надо мной? —  спросил Лукас серьёзно.