— Да уж… С этой минуты оставайтесь здесь и не спускайте с него глаз! — приказал Ньют. — Майя, останься с Фарклом. Тебя завтра подменят. Ты, — он обратился к Терезе. — Тоже.

Тереза кивнула. Её синие глаза казались ещё большими из-за испуга, но в них отчётливо виднелась та незнакомая, но невероятно сильная эмоция, которую даже Майя пока не понимала.

Томас и Тереза вышли, Ньют пошёл за ними. Блондинка как восковая статуя стояла, пялившись на полуживого вожака, как вдруг отмерла и выбежала вслед за другом.

— Ньют!

Он остановился, оборачиваясь.

— Послушай, я… Что теперь будет?

Ньют нахмурился.

— Понятия не имею. Надо посмотреть за Алби… — его взгляд пробежался по Майе. — Испугалась?

Она помотала головой. Тут Ньют аккуратно взял её руку, на которой всё ещё были следы мёртвой хватки Алби, и аккуратно провёл по ране пальцем.

— Болит?

— Не очень.

Они стояли молча. Ньют — глядя на её руку, она — глядя на Ньюта. Со всех сторон на них давила ночная тьма.

— Попроси Фаркла обработать. И ложись спать. Завтра чуть что — беги ко мне, хорошо? — он отпустил её. Майя кивнула.

Ньют слегка улыбнулся ей и, поправив сползшую на глаза чёлку, похромал к Хомстеду.

На следующий день блондинка проснулась рано. Даже не позавтракав, она пошла в лечебницу, где увидела Фаркла, мирно дремавшего рядом с Алби. Он так и не ложился.

Алби не подавал никаких признаков жизни. Зачем Фаркл себя терзает, не спит, если ничего не происходит? Может произойти. А Фаркл привык ко всему относиться ответственно. В отличие от той же Майи.

Девушка не стала его трогать. Пусть поспит. Она просто села рядом и стала ждать прихода Терезы.

За окном шумел лёгкий ветер, парни о чём-то переговаривались, смеялись, слышно было, как выколачивают что-то строители, как поблеивают овцы на маленьких пастбищах. В Глэйде всё кипело и бурлило своим обычным чередом.

Но Майя думала о Терезе.

Томас провёл сегодня целую ночь в Кутузке, а на рассвете убежал в Лабиринт. А больше никому новенькая не доверяет. Может быть Майе стоило подождать её ещё у гамаков, дойти вместе, поговорить, может, сходить поесть…

Сама Тереза появилась всё с тем же чуть удивлённым выражением лица. Уголки её губ приветливо приподнялись, после чего она перевела взгляд на Алби.

— Не просыпался?

— Ни он, ни Фаркл. — шёпотом ответила блондинка, и Тереза наконец заметила облокотившегося на стену спящего медака.

Чуть дёрнувшись, она вздохнула и присела на соседнюю койку. Возникшую тишину нарушали лишь негромкие разговоры с улицы. Майя по каким-то инстинктам не могла перестать разглядывать Терезу. Всё-таки была в ней надежда, что холод — лишь маска, и это действительно та самая девочка, её «безопасное место». Тереза, напротив, не смотрела на неё. Она не мигая глядела на Алби. Майя прекрасно понимала, что творится сейчас в её голове, но совсем не знала, как этому помочь. Каждому в Глэйде давался куратор на первое время, но толку? Ты до всего доходишь сам. Сам всё понимаешь и решаешь. У них у всех одинаковое начало истории, а дальше всё начинает идти извилистыми, запутанными путями Лабиринта, в который они с разбега вошли, а двери за ними захлопнулись, и теперь они бездумно носятся по чертогам собственного разума.

Хотя, были и такие, кто совсем не чувствовал себя подопытной крысой. Такие были уверены, что Глэйд — это лучшая жизнь из возможных.

Но ведь другой они и не видели.

========== Глава 7 ==========

Человек состоит из собственных предрассудков. Иногда вера бывает до глупого неуместной, неприязнь к кому-то — неоправданной, но это есть, и от этого не получается избавиться. В крайнем случае случается что-то, что меняет отношения кардинально, а значит, в каком-то роде меняет часть жизни.

У Майи были свои предрассудки — на счёт жизни и на счёт каждого глэйдера в общем. Чёртово первое впечатление, произведённое любым парнем на неё отражалось на то, как она потом себя вела с ними, хоть они и пытались как-то это изменить. У Майи был свой «круг доверенности», в который люди попали сразу же, по какому внутреннему чутью девушки. Оно её не подводило. А остальные — что они есть, что их нет — особо её не волнуют. Алби говорил, что все они должны доверять друг другу, потому что без доверия здесь не выжить. Только сплочённость, только единство. И где теперь Алби? Лежит перед ней на тонкой границе между жизнью и смертью. Ни туда и ни сюда.

Доверять она могла лишь немногим. Довериться — единицам.

Около часа назад к ним заглядывал Ньют. Он всё увидел и, ничего не сказав, тут же вышел. Майя поняла. Майя не стала его останавливать.

Фаркл проснулся быстро и начал отчитывать Майю за то, что сразу не разбудила его. Когда же понял, что картина не меняется, украдкой бросил на неё благодарный взгляд. Смотри, смотри, а синяки под глазами замазать не получится.

— Так… Алби был самым первым, кто оказался здесь? — спросила у Майи Тереза, когда Фаркл ненадолго отошёл за чашкой кофе к Фрайпану.

— Да. — негромко ответила блондинка. — Он провёл здесь целый месяц один. А потом привезли Ньюта. Ещё месяц — Минхо, потом Галли, потом ещё кого-то и так до Томаса.

— А я?

— Ты появилась тут гораздо раньше, чем предполагалось. И после тебя, судя по записке, никого больше не будет.

— Разве это плохо? — Тереза подошла к окну и выглянула. — Ни один несчастный подросток больше не будет страдать чёрт знает, где, чёрт знает, зачем, в компании странной кучки каких-то парней без единого воспоминания о своей жизни. — она задумалась. — Каково быть единственной девчонкой?

— Это значит, что тебе почти на всё делают скидку, но при этом яро отрицают это. — усмехнулась блондинка, смахнув со лба прядь волос.

— Но ты работала?

— Не меньше, чем все остальные. Хотя, кого я обманываю…

Тереза тихо посмеялась.

— Тебе удавалось бездельничать и при этом не загреметь в Лабиринт? Награды заслуживаешь.

— Не я, а Ньют. За терпение. Потому что если бы я работала, ну например, с Галли — тот, у кого брови на орлов похожи, ты ему ещё камнем в лоб зарядила — то и трёх дней бы не продержалась. Он бы меня живьём съел, и других заставил бы. Это всё Ньют.

— Он не выглядит особо дружелюбным.— заметила брюнетка, сложив руки на груди. — Не сравнимо с этим Галли, конечно, но всё же.

— Он — самый лучший человек, которого я знаю. Главное — узнать. Станешь с ним ближе, и увидишь спрятанные стороны.

— Что у вас с ним? Клубника с малиной? — вдруг спросила Тереза. Майя непонимающе посмотрела на неё.

— Что?.. Нет. С чего вдруг?

— У тебя глаза заблестели. Когда ты начала говорить, какой Ньют замечательный.

— Он — мой лучший друг. Как Фаркл. А вот про вас с Томасом уже не одну легенду сложили в рекордные сроки. — блондинка, радуясь, что смогла быстро перевести тему, отвернулась, вдруг вспоминая слова Фаркла, когда на такой же койке лежала Тереза. Неужели они с Ньютом действительно похожи на парочку?

Ладони потеплели, и в памяти всплыли длинные ресницы, через которые тончайшими нитями проходит лунный свет, мягкие волосы, полуоткрытые губы, и то, насколько всё это близко…

Майя почувствовала, что щёки начинают предательски краснеть.

— Парни, а сплетничают. — фыркнула Тереза, отходя от окна и снова усаживаясь на койку.

Майя сделала вид, что очень заинтересованно рассматривает какое-то пятно на своих штанах, пряча раскрасневшееся лицо подальше от зорких глаз брюнетки.

— Я не знаю, почему я доверяю Томасу. Как я уже поняла, когда ты просыпаешься в Лифте, ты не помнишь ничего, не помнишь себя. А я проснулась, помня собственное имя, и имя «Томас». Я не знала, кто это, но чувствовала, что это человек, которому я верю, который мне близок. И ещё эта женщина…

— Какая женщина?

Тереза закусила губу, понимая, что сболтнула лишнее.

— Никакая. Это так… Не важно.

Майя не стала допытываться. У неё у самой есть секреты, а того слепого доверия, что Тереза испытывает к Томасу, к Майе у неё нет. И она может это понять. Майя чужая, она может воткнуть нож в спину. Жаль, что Тереза пока не понимает, что тут этого никто, даже при всём желании, делать не будет.