— Заодно и познакомимся! — сказал он тогда, на что Ньют только фыркнул.

На вечеринку пришёл весь курс, разумеется, кроме Рассела. А на следующий день заспанным и всё ещё не совсем трезвым студентам раздали входной, или как назвали профессора, разминочный тест. Завалили все. Исключением стали двое — Томас, по счастливой случайности севший рядом с блондином, и сам Ньют, по доброте душевной давший ему списать.

Он ожидал какого угодно расклада — что Эдисон станет использовать его, как ходячий калькулятор, что будет его задирать или что денег за помощь станет предлагать (ну мало ли), но того, что Томас подойдёт к нему после, по-человечески скажет «Спасибо» и станет ему другом — точно нет.

Мозгов у Томаса хватало, вот только он никак не хотел их в нужное время использовать. Его интересовало совсем другое. Но он не был каким-то через чур высокомерным, наглым (хотя, не без этого) или лицемерным. Нет, это был обычный стандартный студент, которому просто в лом делать что-то серьезное, он просто хочет от души развлечься. И другом он был неплохим. Да, местами заносчивым, ленивым, сильно отличающимся от Ньюта характером и жизненными принципами, но умеющим выслушать, по-своему поддержать, развеселить уж точно. Он даже не бросал попытки хоть как-то «расшевелить» Ньюта, вытащить его из норы, вывести в свет, а то уже учёба скоро закончится, а блондин так ни разу и не приходил с похмелья на пару, непоря-я-я-ядок… К тому же, с его бесконечными списываниями в серой жизни Ньюта появлялась какая-то нотка авантюризма.

Но тот факт, что Томас смог натворить что-то такое, обидевшее девушку настолько, что она не может о нём думать без отвращения, находится с ним в одной квартире, у Ньюта просто не укладывался в голове. Томас обормот, но не негодяй.

Но нет, ему ведь не послышалось, и вряд-ли в Лонг-Айленде на одном факультете, на одном курсе учатся два Томаса Эдисона.

Абсурд. И больше всего напрягало то, что он понятия не имеет, что конкретно случилось, а случиться могло всё, что угодно. Вдруг Томас человека убил? И будет в истории записано, что он добровольно помогал получить высшее образование убийце.

Всё это, конечно, бред. Но узнать до чёртиков хочется. Тереза ничего не говорит. Спросить у самого Томаса? Это значит заявить, что у него в квартире живёт его сестра. Хотя, почему это должно его задеть, если они в таких ужасных отношениях, и если родители обо всём в курсе?

Всё-таки Ньют решил ни о чём не говорить другу, как бы сильно ему не хотелось. Не хватало ещё в их семейные разборки впутываться! Он и так стоит на слишком тонкой грани между нейтралитетом и вмешательством. У него своих забот по горло…

И все они связаны с темноволосой девушкой, от которой пахнет лавандой.

— Чувак, ты какой-то странный в последнее время.

Ньют медленно перевёл взгляд на нахмуренного Томаса. Тот уже минут десять старательно ему что-то рассказывал, но заметил, что Рассел его совершенно не слушает, и это его явно не устроило.

— Да нормальный я… Просто устал. — отмахнулся Ньют.

— Не-е-е-е-ет, парень. — протянул Томас. — Когда ты устал, ты спишь на учебнике, как на подушке, регулярно пьёшь кофе из термоса — кстати, где он? — и похож на енота. А сейчас ты просто как будто в другом мире! Ничего не видишь, ничего не слышишь, ничего никому не говоришь.

— Я дома забыл. Термос. — проигнорировав «енота», ответил Ньют. И это правда была странно — парень брал его с собой ежедневно ради разрядки, и просто из-за любви к хорошему кофе. А тут забыл и уже не первый день.

— Вот. — словно прочитав его мысли изрёк брюнет. — Нет, с тобой что-то происходит… — Томас вдруг прищурился. — Слушай, а по-моему у тебя просто появилась подружка, о которой ты мне почему-то не хочешь рассказывать.

Ньюта как будто ударили под дых. Сердце заколотилось так сильно, как будто бы Томас сейчас прямо заявил ему, что знает обо всём, что связано с ним и Терезой.

Пристально оглядев напуганное до полусмерти лицо Ньюта, Эдисон расхохотался.

— Ладно, тебе, я шучу! — он хлопнул его по плечу, утирая слёзы. — Без обид, конечно, но я не могу себе представить девушку, которая окажется рядом с тобой ближе, чем на полтора метра. Девчонки не в счёт.

«Девчонками» Томас называл сестёр Ньюта — те, кажется, вообще не знали, что такое личное пространство и считали своим долгом обнять каждого, кого посчитают нужным.

Ньют хмыкнул, отворачиваясь к окну. Продолжать разговор совсем не хотелось. Теперь он знал, вернее, не знал о Томасе что-то, что немного мешало ему общаться с ним так же, как раньше. И, кажется, Томас это чувствовал, но ничего не пытался поменять. До конца дня он больше ни разу с ним не заговорил.

***

Домой Ньют пришёл с откровенно паршивым настроением. Даже не поздоровавшись с Терезой, он ворвался к себе, громко хлопнув дверью, и устало рухнул на кровать.

Класс! Он теряет доверие к единственному другу, он не может сосредоточиться ни на чём, он буквально сходит с ума, потому что жизнь резко сменила курс на все сто восемьдесят градусов, а всё почему?

Потому что появилась Тереза.

Эта особа не делает совершенно ничего, но умудряется доводить Ньюта — до недавних пор воплощение самого спокойствия — до истерики. И его это начинает бесить. Очень сильно.

Ньют совсем не хочет начинать всё сначала, тем более, совершенно по-другому. Равно как и терять свою дружбу с Томасом. Поэтому будет проще игнорировать проблему, пока она сама не исчезнет.

Совсем скоро Тереза получит свои документы и уедет восвояси. Всё вернётся в обычное русло, как будто её и не было. Но чтобы ему окончательно не снесло крышу, сейчас нужно перестать общаться с ней, как-то контактировать, видеться по самому минимуму. Тогда она постепенно и из мыслей исчезнет.

Ньют саркастично усмехнулся сам себе. Говорить-то легко… Теперь главное действительно игнорировать. А, зная Терезу и её нелюбовь к одиночеству, она от него так просто не отстанет.

В руках завибрировал телефон. На дисплее высветелось всего две буквы: «А. П.». Ньют, нахмурившись, уставился на телефон, и только через пару секунд вспомнил, что это — мама Терезы. И она звонит ей. Впервые за грёбанную неделю. А это значит, что он, как порядочный человек сейчас должен выйти и дать трубку Терезе.

Вспомнишь лучик — вот и солнце.

Он молча вышел, отдал телефон и снова ушёл к себе. Тереза никакой не маньяк, в телефоне его рыться не будет, так что можно не беспокоиться. Может, она всё сама поймёт и оставит мобильник под дверью.

Ньют тяжело вздохнул и приступил к своим обычным будним заботам.

***

Не думать о Терезе у него получалось. По крайней мере, он так думал. Конечно, его настораживала эта гробовая тишина в доме, то, что она не заходит, чтобы вернуть ему телефон или, например, чтобы спросить, хочет ли он есть, но в остальном, о девушке он не думал вообще. Но сосредоточиться всё равно не мог.

Бросив попытки сделать работу, он попытался почитать. Но магия «Дориана Грейя», обычно выдирающая его из реального мира и времени, сегодня тоже не работала. Тридцать раз перечитав одно предложение, но так и не поняв его сути, Ньют зло захлопнул книгу и, откинув её на стол, измученно потёр переносицу.

За окном уже было темно, хотя на часы ещё даже семи не показывали. Ньют не любил октябри именно за это — за раннюю темноту и сильный холод. Ветер, пронизывающий до косточек, бесконечные дожди всё это перемешивается в одну кучу и получается октябрь.

Словно назло пол под ногами вдруг похолодел. На ноги подул слабый, но очень неприятный сквозняк. Наверное, Тереза открыла где-то окно…

Мышцы напряглись. Прохлада быстро обволакла щиколотки, и парня слегка передёрнуло. Он с детства не любил сквозняки, а этот дом сам по себе был довольно холодный: стены тонкие, полы без всяких новомодных подогревов, батареи топят, но не то чтобы очень сильно. А ведь это только осень…