– Однако опаздывает наш босс.

– Вилечка, пять минут только прошло. И начальство не опаздывает, а задерживается. Вот увидишь, сейчас он придет. – Велимир неопределенно шевельнул бровью и вздохнул.

Но прошло еще пять, и еще десять минут, а Филарета все так и не было. Тут уже и Света забеспокоилась.

– Мы же ему можем позвонить, я и забыла! Сейчас… Виля, а труба не отвечает… Может, он в метро?

– Может быть… – Велимир решил про себя, что еще они подождут… пятнадцать минут, для очистки совести, а потом он расправит возможности и понюхает, попытается определить – где и что случилось с Филаретом… Давно ему не было так… Так… Не по себе… Но самое главное, надо будет засечь – где теперь эта корона?… А?…

– Вилечка… Ой, я тебя напугала? Ты аж вздрогнул… Извини, я тоже вся на нервах. Нет, ну в самом-то деле. Может быть переговоры неудачно пошли?… Идет! Ур-ра-аааа! – И точно, на исходе сорок четвертой минуты после им же обозначенного срока, Филарет выбрался из такси, притормозившего с противным визгом, демонстрирующим усердие водителя, у самой кромки тротуара. Света не выдержала, сорвалась со скамейки и побежала навстречу.

Фил не пошатнувшись выдержал ее прыжок с поцелуем, прикоснулся ответным и – видно что с усилием – улыбнулся Велимиру. Был он бледен, но жив и здоров.

– Филечка, что с тобой? Ты плохо себя чувствуешь? Ты такой бледный?…

– Да, пустяки. Это меня по пути радикулит прихватил, повернулся неудачно и вроде как защемил нерв. Сейчас все пройдет, уже проходит.

– Гм… Вечером надо будет по телеку поглядеть, – брякнул Велимир, якобы ни к селу, ни к городу, – не упал ли где еще один метеорит?

– Все прикалываешься… Надо было предупредить.

– Я предупредил.

– Мальчики, вы о чем? Филя, ты все сделал, что собирался?

– Да, все отлично. Завтра деньги, сегодня ужин.

– Ура! Филечка, Велимир сейчас, когда мы гуляли, такую игрушку с радугами нашел, просто суперски! Мальчики, есть хотите? Все ко мне! Я все очень быстро приготовлю! А хотите – Татке позвоним?

– Нет.

– О, нет! Завтра что угодно, а сегодня без Таты, в узком рабочем коллективе. Вообще говоря, поесть бы не мешало. Вил хорошо себя вел? Не приставал, не обижал?

– Нет, нет, что ты! Вилечка хороший! Филя, а ты же на машине приехал, почему у тебя трубка не отвечала? Мы переволновались, не знали, что и думать!

– С трубой отдельная история, я уже новую купил, потом номер запишете. Пошли, что ли, чего стоим?…

Уже в квартире выяснилось, что все есть в холодильнике для праздничного ужина, кроме хлеба и фруктов. Света ринулась было бежать покупать, но мужчины дружно воспрепятствовали этому. Стали судить и рядить, кому из мужчин отрывать задницу от кресла, аргументы разбивались о контраргументы, апелляции к совести – о нравственную глухоту обоих участников. Наконец, решили разыграть это дело шахматной партией. Света тем временем поставила в духовку будущее жаркое, а сама объявила «мальчикам», что идет в душ, пока они разбираются, и что таких ленивых брокеров давно пора поганой метлой, она бы сто раз уже сбегала и вообще бедные женщины, а мужики трутни.

Света совсем не чувствовала усталости, наоборот, волшебное настроение никак не желало проходить, она была счастлива! Дело сделано, деньги будут, Вилечка просто прелесть, а Фил… Она его ждала всю жизнь, она мечтала о нем – и вот он рядом…

Вдруг ей захотелось неслышно выскользнуть из ванной и неожиданно предстать перед Вилом и Филечкой, может быть даже смешно напугать… Она так и сделала и тихонечко пошла на голоса… Но голос был один, видимо, проигравший уже пошел в магазин, а оставшийся разговаривал по телефону. Странно… Что это??? Света прислушалась и обомлела: не может человек быть настолько другим! И человек ли?… Голос почти тот же, узнать можно, но тон, но слова, но…

– Я это, Федоровна, я! Где Лешка??? Что за фокусы-мокусы, почему с вами теперь только по телефону связь? А когда будет?… Позарез нужен, понимаешь, позарез, а он там охотится! Ты меня знаешь, я по пустякам не тереблю… А почему не сказал? Он же знает, что я здесь не груши околачиваю?… По кочану! Потому что ситуация вышла из берегов и мне ее не унять. Да! Все очень неожиданно прояснилось в худшую сторону. Не важно что. Не твоего ума дело. Ага, вот так. Мне не по силам, повторяю. Если кто и может сладить – то разве что Леха. Да и то неизвестно… Что? Вот именно, правильно соображаешь, вплотную столкнулся, ближе не бывает. Короче, позвови его немедленно… А когда будет? А кто знает??? Я больше не могу, понимаешь, не могу ни ждать, ни терпеть. Да, именно страшно… именно в штаны… Либо он перестает в прятки-жмурки играть и мчится сюда, и я ему все доложу и подсоблю, чем смогу… Либо завтра же – край послезавтра, возвращаюсь на Тибет, я свое здесь пожил, теперь у себя хочу и подольше. Точка. Привет от дяди Ёси. Так и передай.

Мертвой рукой Света толкнула дверь, другую прижала к горлу – что он говорил, почему он так смотрит?… Кто он?… Кто… вы?

– А, уже помылась?… Не трепещи, юная, ты не должна была слышать и видеть сие, поэтому забудь. Поди, еще разок прими душ и возвращайся веселой, как была, изнутри, а не по повелению. Ступай…

– Ну, что, мальчики? Ага, испугались! Кто выиграл, кто проиграл? Что, уже сходили??? А кто? Я вас обожаю! Все, все, бегу на кухню!

– И что, Лешенька?

– А что – что? Пожалуй, и в самом деле опять съезжу куда, теперь уже на Брянщину, в лесах поохочусь. А то этот вот «дуст» совсем измаялся за неделю, дурь из него так и прет. Все бы ему бегать по лесам и полям, да лаять, да оборотней с упырями гонять, другого счастья не надо. И мне тоже. Что заулыбался? да, о тебе речь. Я тебе гавкну сейчас, я тебе гавкну…

– Погоди, Лешенька, а как же… То есть в город ты не поедешь?

– У-у. Нельзя, баб Ира. Это заман. Это все повалило – чтобы меня туда выманить. Да не пугайся ты так, в самом-то деле! Сядь, бабушка, все хорошо, все нормально.

– Тебя выманить??? Значит этот старый козел…

– Нет. Дядя Ёси ни при чем. Судя по всему, он действует честно, просто его втемную используют. Даже и без обмана, но как бы рикошетом. Обман бы он почувствовал, тот еще жучина. Догадываюсь, каково ему пришлось!

– Точно ли без измены?

– Точно. Я бы почуял.

– И я бы почуяла, не чутьем, так сердцем. Значит, если еще будут звонить?…

– Нету меня в деревне. Уехал – никому не докладывал. Трубу тебе оставил, как обычно.

– Тут к тебе целая делегация приходила намедни, из наших, из местных. Приходили-то ко мне, а просят про тебя. Хотят, чтобы ты на сходе выступил и объяснил перспективы.

– На фиг! Я им не цыганский барон, сами взрослые. Что за психология такая колхозная, не могут они без председателя!

– И не председатель, а уважают. Так от веку заведено. Ты ведь теперь у нас самый-самый, хоть и молоденький. Это же не на должность, а поговорить, понять, чтобы с оглядкою друг на друга, не вразнобой. Община, Лешенька, не колхоз, колхозов отродясь здесь не знали, не ведали.

– Никак без этого?

– Что делать Лешенька, обычай таков.

– Ладно, вернусь с охоты – устроим вече, скажи им.

– А если Юлечка, или Женечка Мавридина позвонят? Нинка с бакалеи рассказывала, что обе на тебя Капустиным приворот заказывали. Главное дело, обе тайно, а все равно все все знают. Но ты даже не беспокойся, я и без сплетен всю чую и все перехвачу, когда надо. Юля-то – год как замужем, а все равно…

– Да, мне равнобедренно, пусть себе колдуют, раз нравится. Приедут из города – встретимся, а так – ни для кого меня нет… Ну-ка лежать! Совсем развинтился, гусь мурманчатый! Жратву почуял, а ведь я его утром кормил…

– Сам разбаловал. Он и не злой, я же не спорю, а как бы – озорник. Против него даже Васька с Шимкой помирились, вместе интриги из-за печки плетут, за то что он их все гоняет да обижает.

– Ну уж и обижает! Просто ему играть хочется, а в твоей избе простора нет. Обижать я ему запретил – за своих не бойся. Зря не хочешь переезжать ко мне, объективно мала у тебя жилплощадь для всех нас скопом. Я тебе за пять минут все переправлю, захочешь – так и с избой вместе, во дворе полно места.