А. Болд характеризует произведение как «наполовину историческое», имея в виду прежде всего тот факт, что автор точно воссоздает психологическое состояние и настроение эпохи. Мисс Броди – о дна из многих тысяч женщин, оставшихся незамужними после Великой войны, как британцы именуют Первую мировую, она одновременно уникальна и типична.
Не стоит думать, что мисс Джин Броди в пору расцвета была исключительным явлением… В тридцатые годы таких, как мисс Броди, были легионы: женщины от тридцати и старше, заполнявшие свое обездоленное войной стародевическое существование поисками и открытием для себя новых идей, энергичной деятельностью в сфере искусства и социального обеспечения, просвещения и религии… Некоторые участвовали в Шотландском националистическом движении, другие, как, например, мисс Броди, называли себя европейцами, а Эдинбург – е вропейской столицей, городом Юма и Босуэлла [Спарк, с. 210].
Эдинбург в романе – сложный, многогранный образ:
Много раз в своей жизни Сэнди, разговаривая с людьми, чье детство прошло в Эдинбурге, с удивлением осознавала, что существуют другие Эдинбурги, совсем не похожие на ее Эдинбург и связанные с ним только общими названиями районов, улиц и памятников [Спарк, с. 204].
Топография романа очень плотная: текст насыщен названиями и описаниями конкретных улиц, площадей, соборов, исторических мест, знаменитостей, чья жизнь была связана со столицей Шотландии. Действие романа неотделимо от этого окружения, и характер главной героини обусловлен не только временем, но и местом действия. Эдинбург в романе – это еще и особый стиль жизни, своя религия (кальвинизм), свой акцент, свои пристрастия и правила:
Сэнди иногда смущало, что ее мать‐англичанка зовет ее «милочка», потому что эдинбургские мамы так не говорили, а говорили «дорогая».
У матери Сэнди было яркое зимнее пальто, отороченное пушистым лисьим мехом, как у герцогини Йоркской, а матери других девочек носили твидовые пальто или в лучшем случае ондатровые шубки, которых им хватало на всю жизнь [Спарк, с. 194].
Шотландия как страна со своей литературной традицией возникает в тексте романа М. Спарк постоянными аллюзиями и цитатами из Р. Бёрнса, В. Скотта и особенно Р. Л. Стивенсона. Само имя главной героини – историческое и литературное одновременно. Дикон Броди, молодой человек, живший в XVIII в., долгое время вел двойную жизнь: днем он был респектабельным джентльменом, а по ночам предавался тайным порокам, включая грабежи и убийства. Разоблаченный, он был публично казнен в центре города. Там до сих пор существуют и пользуются большой популярностью паб, куда он любил приходить, и дом, принадлежавший его семье. Но Дикон Броди живет еще одной жизнью: шотландец Р. Л. Стивенсон увековечил его в образе доктора Джекила и мистера Хайда, показывая, как добро и зло могут сосуществовать в одном человеке, в одном мире. Эту традицию продолжает и М. Спарк.
Автобиография писательницы, опубликованная в 1992 г., вновь воссоздает атмосферу ее эдинбургского детства. Читатель узнает знакомый ему по роману город, его колорит, акцент, обращения героев друг другу и даже синее пальто с лисой, как у герцогини Йоркской. Конкретное географическое пространство, таким образом, входит в литературу в качестве пространства литературного, образного, как город литературы, город мисс Джин Броди и ее учениц.
Знаменательно, что обращение к своей литературной истории, использование шотландского английского и «укоренение» литературы в определенном географическом пространстве, которое все больше приобретает статус пространства литературного (воображаемого, символического, даже мифологизированного), что не делает его менее реальным, – э ти черты характерны сегодня не только для серьезных, но и для популярных литературных жанров шотландской прозы. Так, тема Эдинбурга разрабатывается в серии детективных романов Иэна Рэнкина (Ian Rankin) об инспекторе полиции Джоне Ребусе (отметим также, что среди полицейских в романах Рэнкина есть суперинтендант Ватсон и молодой полицейский Холмс).
Произведения Рэнкина, который родился в одном из центральных графств Шотландии в 1960 г., закончил Эдинбургский университет и постоянно живет в Эдинбурге, сегодня широко известны по всей Британии. Джон Ребус – с воеобразный шотландский аналог героя К. Декстера инспектора Морса: он так же плотно вписан в эдинбургское окружение, как Морс – в жизнь преуспевающей южной части Англии, при этом Ребус не уступает герою Декстера, представляя собой достаточно характерный для британской литературной традиции тип детектива‐интеллектуала. Все это дает основание рецензенту газеты «Дейли Телеграф» писать: «Иэн Рэнкин вносит (в литературу) новую струю. Берегитесь, Морс» (op. cit.: [Rankin]).
Занимательный сюжет, хороший язык, яркий характер главного героя делают романы Рэнкина действительно привлекательными для любителей остросюжетной прозы. Представляется, однако, что произведения этого автора выходят за рамки детективного романа, поскольку писатель создает серию эдинбургских романов, вводя в свои тексты город как очень конкретное место действия и как сложный, неоднозначный образ, как город‐легенду и как город литературы. Британские издатели книг Рэнкина (издательство «Орион») стараются подчеркнуть это самим оформлением произведений: так, например, на обложку романа «Кошки‐мышки» они помещают фотографию эдинбургского залива Форт с двумя мостами, перекинутыми через него (одной из достопримечательностей города), но мосты едва различимы в дымке серого тумана, и эта тревожная фотография напоминает прежде всего непременные рассказы экскурсоводов о том, что чудо инженерной мысли начала XX в. – железнодорожный мост – стоил жизни более чем 50 рабочим, тела которых так и остались лежать в основании его опор на дне залива.
Читатели романа Рэнкина, хоть немного знакомые со столицей Шотландии, легко узнают конкретное место действия того или иного эпизода: Новый город, где живет сам инспектор, замок, залив, холм Кэлтон Хилл, университет, библиотеку университета, парки и даже отдельные рестораны, пабы и полицейские участки. Эдинбург – о дин из красивейших городов Северной Европы, город музеев и университетов, северные Афины. Но кроме этого хорошо известного образа города, существует в тексте романа и его двойник, город‐оборотень, город темных трущоб, столица СПИДа и наркоманов – п о словам инспектора Ребуса, их в Эдинбурге больше, чем в любом другом городе Британии, и этому заявлению литературного героя веришь, как статистической сводке.
Один лишь диалог из романа:
«Я встретился с ним во время сессии на первом курсе. Это было, когда я начал интересоваться настоящим Эдинбургом». – «Настоящим?» – « Да. Не только волынщиком, который играет на крепостном валу, не улицей Роял Мейл и не памятником Скотту». – Ребус вспомнил фотографии Эдинбургского замка, сделанные Ронни. – «Я видел фотографии у Ронни на стене». – Ч арли скривился: «Ах, эти. Он хотел стать профессиональным фотографом. Делать дурацкие фотки для туристских открыток…» – « Так что ты говорил про настоящий Эдинбург?» – « Дикон Броди, – ответил Чарли, оживая снова, – …оправданные преступники, вся эта толпа. Конечно, все убрали подальше от глаз туристов. Но я подумал, черт возьми, вся эта тайная жизнь должна существовать. И я начал ходить по агентствам недвижимости… И конечно, все живо, прошлое живет в настоящем» [Rankin, p. 51–52].
Не в первый раз в прозе современного шотландского автора возникает отсылка к Дикону Броди, который, кажется, прочно отвоевал себе место среди литературных героев, маркирующих национальную идентичность.
«Мой дьявол слишком долго был заперт в клетке, он вырвался оттуда с ревом», – эту цитату из повести Р. Л. Стивенсона Рэнкин выбирает эпиграфом к роману «Кошки‐мышки» (Hide and seek – досл. «Прячьтесь и ищите»). Hide – H yde (имя героя Стивенсона) – эта языковая игра многократно реализуется в тексте романа. В финале инспектор Ребус находит тайный притон, названный с мрачной иронией «Хайд» в честь литературного героя, а его владельцем оказывается респектабельный джентльмен, торговец недвижимостью, жертвующий значительные суммы на борьбу с наркотиками. Благостная легенда о чудесном городе сосуществует в романе с легендой о другом Эдинбурге. Дикон Броди действительно жив, поскольку он получает новое воплощение, как и его город. Образ города, таким образом, входит в шотландскую литературу и становится одной из ее особенностей.
