Зарак ждал нас. Я внимательно вгляделся в него. Он ничем не отличался для меня от прочих къерго. Полные равнодушия льдистые глаза смотрели пристально и изучающе. Огромные рога, концы которых были выкрашены красным, доставали до поясницы. Он протянул мне недлинный меч. Я принял его, ощутив, как вспотели ладони и противно заныло под коленками. Второй такой же он протянул Рашу, но тот отрицательно покачал головой. Зарак, пожав плечами, загнал его лезвием в песок. Ни одного слова произнесено не было.

Раш скользнул в угол арены, к бревенчатому ограждению. Зарак проводил его прищуренным взглядом, в котором читалась усмешка. В полной тишине раздался звонкий удар медного гонга. И… ничего не поменялось, кроме того, что къерго смотрел теперь на меня. Его пальцы на рукоятках ножей казались расслабленными.

Я почувствовал, как холодный пот заструился вдоль позвоночника. Ну почему он, во имя Хаоса, не двигается, не принимает боевую стойку, не нападает? Неужели уже решил для себя, что я достоин только позорной казни, как там они ее называют — хирто, и сейчас, медленно и играючи, примется отделять от меня слои кожи? Ну уж нет! Я поудобнее перехватил незнакомый и непривычный клинок и приготовился нападать. И именно в этот момент он прыгнул. Переход от статики к движению был настолько молниеносным, что мои глаза даже не сумели его уловить. Если бы не рывок тьерто, подчинившего мое сознание полностью и отбросившего мое тело в сторону, я мог бы умереть, даже не заметив этого.

— Быстро, но недостаточно, — враг улыбался, опять застыв в той позе, в которой оказался. Ноздри его едва заметно раздувались. Он полуобернулся к тьерто. — Теряешь хватку, кукловод!

И Раш кинул меня вперед

Я ощущал себя не куклой, нет, но тряпкой, которой машут перед мордой спокойного и сытого хищника. Все мои, вернее, наши общие атаки цели не достигали. Зарак не сходил с места, он лишь уклонялся и даже не пытался поднять руки с ножами для удара. Но до бесконечности так продолжаться, конечно, не могло.

Противник резко выбросил вперед руку с зажатой в ней рукояткой ножа, и она встретилась с моим подбородком, в котором что-то подозрительно хрустнуло. Меня отбросило на пару шагов назад и опрокинуло, глаза заволокло цветными пятнами. Сам встать я бы не смог, но так как мое тело мне не принадлежало, то спустя пару мгновений я вновь оказался на ногах.

Как раз вовремя, чтобы послужить живым щитом для Раша, к которому приближался, медленно и вальяжно, Зарак. Меня швырнуло ему под колени, но он спиной предощутил движение и скользнул в сторону.

Мой рот заполнился густой, вязкой слюной, перемешанной с кровью. И стоило проглотить этот соленый ком, как в груди расцвела и разрослась песня-крик. Силы сдерживать ее не было, даже удавка Раша в моем сознании отошла куда-то на задний план. Песня сорвалась с моих губ, закружилась, заметалась по арене. И сразу же что-то изменилось. Сначала я даже не понял, что. Мой противник, остановившись, разглядывал меня, и в его глазах я впервые различил некое подобие любопытства.

— Применять оружие против тех, кто заведомо лучше им владеет? Забавная тактика! Ты остался без союзника, и теперь тебе придется сдерживаться, чтобы не добить его окончательно.

С ужасом я понял, что снова являюсь хозяином своего тела. Я обернулся к Рашу. Он стоял на коленях, опираясь ладонью о песок. Изо рта текла кровь, а глаза закатились под веки. Я стиснул зубы, сквозь которые рвался разрушительный звук, и виски заломило от напряжения.

А в следующее мгновение невероятной силы удар впечатал меня лицом в песок. Я перевернулся. Къерго склонился надо мной, и длинный черный нож уперся лезвием мне в грудь. Сами собой мои пальцы сомкнулись на острие. Кровь заструилась по ним, но боли я не чувствовал. Через меня шел огонь — мое последнее оружие и единственный козырь.

Нож раскалился, из черного став багровым. Запахло паленной плотью, но къерго не отпустил рукояти. Казалось, он не замечал жара. И тогда свободной рукой я создал огненный шарик, совсем крохотный. Как следует прицелиться я не смог, но Зарак почему-то не отклонился, и шарик мазнул его по щеке, оставив едва заметный след ожога.

Одним легким движением гигант выдернул пылающее оружие из моей ослабевшей хватки и шагнул назад. Ну все, приехали… Ни сил, ни козырей у меня больше не оставалось. В голове пронеслась единственная мысль: достоин ли я в его глазах милостивой смерти ладэ? Достаточно ли натрепыхался для нее?.. Я зажмурился, но тут же вновь отрыл глаза — не хотелось встречать конец вслепую.

Текли мгновения, а къерго не двигался, не сводя с меня пристальных глаз. Я услышал недовольный гул трибун, до этого момента притихших. И тут Зарак швырнул ножи, оба сразу. Левый вошел в песок, пригвоздив прядь моих волос, а правый царапнул щеку и упал плашмя у моего плеча.

— Я сдаюсь! — Къерго скрестил на груди руки. — Победа за чужаками. Бой закончен, отныне моя жизнь принадлежит победителям.

Гул перерос в презрительный рев. Чтобы перекрыть его, он должен был кричать.

— Если здесь есть тот, кто хочет оспорить мой проигрыш — пусть выйдет и сразится со мной!

Тягучее молчание разом повисло в воздухе. Со своего места в первом ряду поднялся вождь.

Зарак сделал к нему шаг.

— Принимаешь ли ты мой проигрыш, глава? Это мое право.

Сложно было прочитать что-нибудь по каменному лицу вождя, но голос был печальным и торжественным.

— Это твое право. Не может быть моим ножом проигравший бой. Не нужен племени тот, кто добровольно сдался чужим. Ты сделал свой выбор, ступай же с ними. Нет у меня для тебя ни благословения, ни проклятья, ибо нет тебя больше среди народа къерго. В качестве последней милости, оказанной тебе, я договорюсь, чтобы к утру у вас были приглашения из Дома Оръявит. Это последняя ночь, которую чужаки могут провести в аркхе Кабул. Я все сказал. Месяц боев завершен.

Вождь развернулся и медленно покинул арену. Вслед за ним в могильном молчании потянулись все прочие къерго, не удостаивая даже взглядом проигравшего и нас вместе с ним.

Зарак подошел ко мне, бездвижной тряпочкой валявшемуся на песке. Я по-прежнему до хруста в зубах стискивал челюсти, чтобы не выпустить рвущуюся наружу песню.

— Я заберу ее.

Он коснулся кистью моих губ, и я успел разглядеть на ней свежие ожоги. Затем он сжал кулак, и я ощутил, как покидает меня разрушительная мощь и вместе с ней уходят последние силы. Он сплюнул густую черную слюну и, подняв клинки, повесил их на бедра. Затем протянул ко мне руку.

— Печать!

Я не понял, о чем он, так как пытался в этот момент принять сидячее положение. Тогда он повторил громче:

— Печать Дома Къерго не должна быть у тебя. Ты не сможешь ей воспользоваться и отомкнуть врата.

Грохот его голоса звучал настолько угрожающе, что я тут же в панике принялся обшаривать карманы и потаенные закутки в одежде. Слава Тьме, печать нашлась достаточно быстро. Мне было жаль с ней расставаться — она словно согревала меня, издавая вибрирующий звук, почти мелодию, которая приятно резонировала с чем-то в моей душе.

Когда пальцы Зарака сомкнулись на цепочке, я впервые увидел подобие улыбки, скользнувшей по его губам. Но это длилось лишь краткий миг. После того как он закрепил медальон на поясе, его лицо вновь закаменело.

— Вы нашли себе пристанище наверху? Я закончу дела и присоединюсь к вам. Мне больше нечего делать в подземных чертогах. Ночь не будет длинной, поэтому советую вам выспаться.

Я не знаю, кто из нас с Рашем кого тащил, но за обратную дорогу мы безусловно стали ближе друг другу. Он никак не мог отойти от моей партнерской атаки, а я с трудом держался на ногах после использования пламени миин’ах и песни къерго. Заваливались мы то и дело, но свидетелей не было: для людей уже наступил комендантский час, а рогатые, изредка попадавшиеся на нашем пути, настолько демонстративно нас не замечали, что это было даже забавно.