- Твой брат клялся, что нашел способ навсегда уничтожить Хаос. И мы поверили ему, после чего нам пришлось бежать. Твой брат обещал не замыкать врата и найти способ вернуться за нашими женщинами – и это оказалось обманом. Он привел нас сюда, где все чужое и сам мир отвергает нас. Он был тьерто, как и ты. Почему слова тьерто для меня должны хоть что-то стоить?
- Я не мой брат.
Я пожал плечами.
- А я не умею проигрывать. Больше нам разговаривать не о чем. До встречи на арене!
Ночь в Кабуле ничем не лучше дня. Жара почти не спадает. Я брел по наземным руинам, и тишина преследовала меня. Люди давно попрятались по своим норам. Для рабов установлен черный час, после которого выходить на улицу, собираться вместе и разводить огонь строго запрещено.
Пустые улицы приветствовали меня грязью и разрухой. Ноги вынесли к берегу реки, пологому, заваленному слоем мусора. Тряпки и осколки посуды, нечистоты и вздувшиеся трупы животных омывала мутно-зеленая вода. Смрад стоял страшный.
Там, где я родился, тоже текла река. Частью она проходила по поверхности, а частью скрывалась под землей. На Сель тоже существовали подземные чертоги, но они были гораздо обширнее, в них было прохладно и привольно. Умелые женские руки вырезали в камне причудливые узоры и заполнили каждую залу подстилкой из высохших трав, пахнувших пряно и сладко. Наши женщины тоже владели песнью къерго, но в их устах она не разрушала все вокруг, а напротив, сращивала ткани и залечивала самые глубокие раны. Они не лезли в мужские дела, но те, что творили сами, были намного важнее. Они были хранительницами нашей памяти, смотрительницами и жрицами. Они были балансом для нашей ярости и ненависти. Но вот уже триста лет, как баланс был нарушен, и некому было погасить наш гнев и подарить покой. Боль утраты не ослабевала, но напротив, жгла все сильнее, и как насмешка – самки людей, ни на что не способные, слабые и глупые, повсюду взгляд спотыкался об них.
Со всей силы я зашвырнул в реку острый осколок камня. Он скрылся по водой почти без всплеска. Надо было идти тренировать бойцов. До моего собственного боя оставалось три дня.
========== Глава 12 ==========
Аркх Гонолулу
Веспа
Гонолулу вызывал у меня спектр разных чувств. Мне все время хотелось застыть и просто глазеть по сторонам с открытым ртом. Здесь даже воздух пах по-особому, возможно оттого, что повсюду росли цветы на клумбах. Красота была страшная: на каждом шагу статуи, картины, гобелены, даже люди, которых я успела увидеть, пока мы топали на встречу с принцессой, все как на подбор имели ангельские лица. Что уж говорить о самих гельма?
И все же от такой пестроты у меня быстро начало рябить в глазах и заныла голова. Перед нужной дверью миин’ах предупредила, чтобы я не раскрывала рта, дабы ляпнуть чего невзначай. Было обидно, что меня считают совсем уж за ребенка неразумного, но я спорить не стала. Что ж, буду молчать, пусть высшие сами между собой разбираются.
Страсть как любопытно было, какая она из себя - принцесса гельма. Оказалось, что красивая, но больше на мальчишку симпатичного похожа, чем на женщину, даже несмотря на пепельные локоны до середины спины. Правда, голос был женский – такой низкий-низкий. От него прям мурашки по коже разбегались, ух…
Разговор с правительницей душевным назвать было сложно. Тут нам еще наш пленник подсобил, разозлил он ее - жуть. Они, видно, знакомы были давно: так общались, словно в прошлом между ними что-то произошло. В итоге после его хамства нам дали полный от ворот поворот.
Я перетрусила, когда поняла, что это тот самый Таль, про которого мне рассказывал Рийк и из-за которого его родичи весь Милан перетряхивали. Он нас к себе жить зачем-то позвал и вообще вел себя странно. Но с учетом того, что больше предложений о ночлеге не поступило, у Таат не осталось выбора и мы потопали к нему.
Асаи тоже выглядел очень недовольным. Интересно чем ему так пепельные птицы досадили, что при виде каждого, он кривился, словно ему целый лимон в рот засунули. Казалось, он готов был сбежать спать под ближайший куст, лишь бы не находиться с ними в одном помещении. Мне очень хотелось поговорить с ним, узнать что-то о проклятом доме Тса и его прошлом. Желание было непреодолимым, сама не могла понять, откуда вдруг такой интерес. И еще рядом с ним мне было отчего-то странно спокойно - будто со старшим родственником, сильным и хорошо знакомым. В общем, бред какой-то, который я списывала на пройденный барьер плоти. Должны же были высвобожденные гормоны хоть как-то проявиться? Вот таким причудливым образом они, верно, и давали о себе знать. Он же, наоборот, от меня шарахался, лишний раз поблизости оказаться и взглядом пересечься избегал.
Интересно, что со слугами он был мягче и приветливее, чем все остальные. Он был единственным, кто реально их замечал, и не говорил с ними свысока.
Верхний город лежал в жерле мертвого вулкана и казался одним запутанным огромным зданием - по крайней мере, ничего похожего на отдельные дома я не увидела. Отдельные его части были очень странной архитектурной формы. Комнаты Таля находились на задворках, откуда так здорово был виден океан.
Неожиданный хозяин действительно накормил нас вполне изысканным ужином. Он посоветовал Таат попробовать поговорить с принцессой еще раз, когда та остынет. После чего пожелал нам приятно провести время и настойчиво попросил не тревожить его в двух комнатах, которые оставил за собой. Заранее извинившись за своих возможных гостей и активную ночную жизнь, он нас покинул.
Мне жуть как не хватало Рийка. Таат я практически не видела - она пыталась добиться новой встречи с принцессой и все время проводила за пределами покоев нашего гостеприимного хозяина. Асаи тоже куда-то постоянно сваливал, то ли от моего общества, то ли от пепельных птиц. Правда, совсем не сбегал и раз в день дисциплинированно обозначал свое присутствие. Если пересекался с миин’ах, она принималась на него шипеть, а он в ответ огрызался - в общем, полная идиллия и взаимопонимание.
Наш гостеприимный хозяин выделил нам две из своих четырех комнат, а в остальные посоветовал лезть, только если захочется новых и ярких ощущений. Сказано это было таким глумливым и ехидным тоном, что я решила туда не соваться. В одной из них, как я поняла, была его мастерская, в другой спальня. Собственно, именно там он и проводил фактически все свое время. К нему приходили толпами какие-то гельма и люди. Причем, люди красивые, легкие и звонко веселые. Эх, на них даже просто смотреть было завидно… Правда, звуки диких гулянок и оргий, доносившиеся из-за закрытых дверей, меня скорее пугали, чем завораживали. Таат же вообще брезгливо морщилась, слыша что-то такое. Правда, гельма и миин’ах существовали в совершенно разных ритмах: Таль оживал только глубоким вечером, а она (смертельно ненавидящая тьму) обычно уже обычно крепко спала к тому времени.
Так, в маете, скуке (мне даже не позволили сходить взглянуть на океан) тянулось время до этого их Великого Бала. Таат считала это событие последним шансом отловить принцессу и переубедить ее. Я, говоря по правде, не надеялась даже одним глазком взглянуть на это мероприятие. Как-то смирилась с ролью бесполезного балласта, с которым непонятно, что делать, и которому ничего нельзя.
Но на этот раз я ошиблась. И удивил меня, как ни странно, наш хозяин. Таат ушла еще с рассветом, Асаи я не видела со вчерашнего вечера. И тут вдруг Таль выполз из свей комнаты, невероятно для себя рано - еще даже не подали обед. И был он свеж, бодр и весел, что тоже странно, так как обычно после пробуждения с ним творилось прямо противоположное. Он увидел, что я в двадцатый раз перелистываю альбом с гравюрами абсолютно не знакомого мне художника, и присел на край кресла, в котором я практически задремала за этим увлекательнейшим занятием. Некоторое время он изучал меня, а я смущенно разглядывала его босую ступню с измазанной в синей краске пяткой.
