Я вошел в мрачное помещение, пропитанное запахами болезненной плоти, пота и перебродивших ягод. Император лежал на бескрайней кровати, занимая ее полностью. Он казался огромным вздувшимся мешком, наполненным одним воздухом. Глаза, настежь раскрытые, белесые, отражали низкий потолок и пламя толстых оплывших свечей. Я должен был что-то почувствовать — удовлетворение, радость от свершившегося возмездия, но грудь моя полнилась лишь отвращением и жалостью. Хотя он был злейшим моим врагом, я помнил его совершенно другим: сильным, расчетливым, умным, а не недвижной грудой сала. Видеть его таким было грустно.

Мое внимание привлекло шевеление под простыней, которой он был накрыт. Я приподнял ее и отшатнулся: дарки покидали мертвое тело. Они проталкивали драгоценные камни и, слепо подергиваясь, выбирались наружу. Зрелище было омерзительным. Я рванул к выходу, сдерживая тошноту.

Раш уже был не один. Рядом стоял молодой тьерто, ошеломленный и испуганный. Видимо, это был Ори, его единственный сын. Отец уже сумел совладать с собой. Его голос и вид были прежними — спокойными, лишенными эмоций.

— Твой дядя умер от несчастного случая во сне. Мне нужно будет покинуть Торонто, и я не знаю, когда смогу вернуться. На время моего отсутствия ты становишься главой Дома. Надеюсь, ты понимаешь, какая это ответственность.

Парень молча кивнул. Он взглянул на меня, пытаясь понять, что я такое.

— Отец! Это же…

Раш перебил его, не дав закончить вопрос.

— Для всех остальных Домов у нас ничего не произошло и Дарш Хамам по-прежнему восседает на престоле. Если заткнуть болтливые рты тебе самому не под силу, попроси о помощи бабушку. И вообще, чаще слушай ее, чем свою мать, и не позволяй последней манипулировать тобой.

Внезапно брат мертвого императора шагнул к сыну и порывисто обнял его. Кажется, им обоим стало от этого неловко, и юноша быстро отстранился.

— Отец?

Раш покачал головой.

— Прости, но мне нужно спешить. Надеюсь, у нас еще будет время на длительные и подробные разговоры и объяснения.

Подойдя к стене, он коснулся пальцами рельефных узоров на камне. Тут же часть кладки отъехала в сторону, открыв узкий и темный лаз. Я не удивился: в замке тьерто, даже не так давно построенном, не могло не существовать тайных дверей и ходов. Прятки и интриги у них в крови. Раш кивнул мне, чтобы я следовал за ним. Вздохнув, я полез в эту кроличью нору, напоследок полюбовавшись на оторопелое лицо юнца, неожиданного ставшего наследником.

С противным хлопком стена за моей спиной встала на место. Тьму разгоняло слабое голубое сияние, исходящее от влажных и склизких камней, которыми был выложен проход. Но даже в его тусклом свете я рассмотрел внимательный, изучающий взгляд тьерто.

— Что? — огрызнулся я. — Разве мы уже никуда не торопимся?

— Помни о том, что я сделал ради того, чтобы ты пошел с нами. Не забывай о том, что я отдал, когда тебе захочется предать меня — заодно со всем миром.

Я фыркнул. Но удостаивать его ответом не стал. Умный змееныш! Только вот он не учитывает, что одной смерти слишком мало, чтобы искупить вину тьерто перед Домом Тса, чтобы полностью расплатиться по счетам.

Слава Хаосу, долго плутать по гнетущим норам не пришлось. Очень быстро они вывели нас к малым вратам, пройдя которые, мы оказались на залитой все еще ярким сентябрьским солнцем поляне, между рукотворных холмов-тайников. Здесь нас дожидалась, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, остальная компания.

— Ваши врата там, — Раш указал Таат на один из холмов.

Веспа вцепилась в руку полукровки, а он насупился. Миин’ах взглянула на тьерто вопросительно.

— Нам следует уже идти?

Раш бесцеремонно ухватил Рийка за плечо.

— Время нынче — великое сокровище, не стоит попусту им разбрасываться. Думаю, нас уже ждут. Госпожа, — он слегка склонил голову перед Таат, — оставляю прочее на тебя.

Веспа разжала пальцы на запястье друга. Он скинул с плеча руку тьерто и тепло обнял ее, шепнув:

— Все будет хорошо. Встретимся у орьявит, только постарайся не влюбляться ни в кого из этих лощеных красавчиков Гельмы.

Она улыбнулась и подмигнула ему.

— Будь аккуратнее с лапочками къерго — рога-то у них подлиннее и поострее твоих будут.

— Как трогательно, — я все же не удержался от язвительного комментария.

Смутившись, девушка тут же отстранилась от Рийка, и Раш увел его в сторону одного из холмов.

Таат смотрела на меня растерянно: не удалось ей спихнуть на другого обязанности главной. Я демонстративно скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, что принимать за кого-то решения не собираюсь. Женщина вздохнула.

— Пойдемте. В конце концов, я должна быть рада. Побывать в Гонолулу было моей детской мечтой. Правда, обстоятельства и компанию, — она выразительно покосилась на меня, — я себе как-то иначе представляла.

========== Глава 10 ==========

Аркх Гонолулу.

Таль

Я

Молчанье храню

Ибо слова мои мертвы

Прохлада простыней, запах мускуса и пота… Вечер каждый раз - как сердечный приступ. Я продирался к нему сквозь сны и, открыв глаза, видел багровую краску заката растекшуюся по полу. Темное, налитое жизнью и солнцем с густой гривой темных волос, пухлыми губами и широким туземным носом - новенькая в моих покоях. Ее лишь недавно отобрали в качестве прислуги в верхний город, прочие давно приучены оставлять меня к моменту пробуждения в одиночестве.

Ее дерма безмятежна и противна. То, что казалось чарующим и прекрасным в утренние часы, сейчас вызвало омерзение. Сброшенная змеиная кожа, опустошенный сосуд, женщина, которая уже принадлежала тебе и которая ничего для тебя не значит.

Я выпутался из ее липких закостеневших объятий и с трудом поднялся. Мир закружился, рассыпался цветными яркими пятнами, взрезающим изнутри череп. Мне пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы собрать его воедино.

- Учитель, усталая бабочка присела на подоконник, пыльца с ее крыльев осыпалась в тщетных попытках прорваться сквозь стекло. Может, стоит распахнуть для нее окно?

- Таль, тебе стоит нарисовать ее. Посмотри, какой удивительный узор на ее крыльях. Тебе несказанно повезло, что ты видишь ее так близко и можешь подробно изучить.

Сразу после пробуждения тяжело. Так было всегда: то, что развеется через час или два, то, что я прогоню прочь или спрячу за крепкой хитиновой броней, лезет в этот час изо всех щелей, сдавливает горло, разрывает душу. А тут еще эта туземка с ее приторными снами об океане, летучих рыбах и горячем синем песке. У меня не хватило сил даже на то, чтобы ее разбудить, не то что прогнать.

Я впихнул свое неподатливое тело в черный прохладный шелк. Из открытого окна не доносилось ни дуновения - дневная жара сменилась тяжелой вечерней духотой. Я оглядел комнату, полную остатков утренне-дневной вакханалии. Нужно сообщить младшей - пусть она отдаст распоряжение слугам и заодно уберет эту человеческую женщину куда-нибудь на кухню, а еще лучше - обратно в нижний город. У меня напрочь отсутствует желание видеть ее снова.

Младшие – наши костыли. Гельма, лишенные способности творить. Они - неотъемлемая часть нашего Дома, они управляют слугами, осуществляют все скучные, но необходимые контакты с внешним миром. И все же их предпочитают не замечать, демонстративно не обращать внимания, как на пигментные пятна на совершенной коже. Они - несмываемый позор и печаль для моей родни, подобно уродливым ожогам на моих плечах. И все же я часто думал, что моя мать предпочла бы произвести на свет младшего, а не такого, как я.