— А как же чистота крови? Ведь, если эксперименты окажутся успешными, от нас как от миин’ах не останется ничего.

— Выживание важнее, чем индивидуальные способности и силы.

— Почему бы тогда не бросить все силы на попытки с людьми? В этом случае мы, возможно, сможем не полностью утратить свою индивидуальность.

— Люди слабы телом, им не выносить наших детей, и они слабы разумом, не способны принять наши силы. Они способны лишь служить.

Я говорила непозволительно эмоционально, чувствуя, что начинаю злиться. Таши же был спокоен и улыбался, словно наша беседа доставляла ему удовольствие.

— Не слишком ли горделиво это звучит, Таат? Не забывай: они хозяева этого мира, а мы лишь непрошеные гости.

— Если бы не мы, никого из этих хозяев уже не осталось бы в живых. Они сами уничтожили свой дом.

— Они — свой, а мы — наш. Мы очень похожи, не находишь? Разница лишь в том, что у нас была возможность сбежать.

— Мы не уничтожали Сель. Не мы призвали Хаос — это сделал Проклятый Дом.

— Да? А разве они не наши соотечественники, разве они родились под каким-то другим небом?

— Они…

Я не нашлась, что ответить, и лишь махнула рукой.

— Довольно! Люби и жалей, кого хочешь — людей, полукровок, проклятых — это, в конце концов, не мое дело. Тебе не кажется, что наше посещение купален излишне затянулось?

Я вылезла из бассейна. Песчинки с легким шуршанием стекли с меня, оставляя ощущение утраты и печали. Таши потянулся за мной.

— Не гневайся, пламя моего сердца! Я напрасно заговорил с тобой об этом. Тебя так легко вывести из себя — одно удовольствие дразнить. Если у тебя еще есть время, я могу загладить свою вину с помощью завтрака.

— Тебе придется это сделать. Я ведь так и не услышала информации по поводу моего сна.

— Тогда осталось выбрать — твои или мои покои?

В комнатах моего юи всегда царил легкий беспорядок. Удивительно, но это лишь придавало помещению уюта. Пока он переодевался в стандартное облачение ветвей, слуги споро накрывали на стол. Утро — время легкой трапезы: фрукты, орехи, мед. Пища животного происхождения и то, что растет в земле, под запретом до времени, пока солнце не перейдет на западную сторону неба.

Мы наслаждались едой и непринужденной беседой. Только лишь утолив голод, Таши наконец заговорил на нужную мне тему.

— Что касается этих твоих кошмаров, что ты хочешь узнать? Версию, которую я по воле старейшин должен озвучивать для всех, кто будет ко мне обращаться, или мое мнение?

— Желательно обе — это даст мне больше поводов поразмыслить.

— Ох, и хитрая ты лисичка!

Он замолчал, задумчиво перебирая пальцами гроздь винограда. Я ждала.

— Как ты понимаешь, сам я тоже это видел, как и все ветви. Наша связь с рекой времени крепче, чем у остальных миин’ах. Проснувшись в страхе, я пришел к твоему дедушке как к наиболее уважаемому мной старейшине. Я не стал дожидаться утра и ворвался к нему среди ночи, считая, что важность моего видения может служить оправданием. И, знаешь, к этому моменту там уже были все корни и ветви. Я никогда не видел совет семи настолько растерянным и напуганным. Они отослали нас до утра, ничего не объясняя и не успокаивая. На следующий день встретились отдельно с каждым из нас. «Это последствия приближающейся годовщины исхода с Сель. Прошлое напоминает о себе. То, что вы видели — Хаос, пожирающий нашу бывшую родину». Вот и весь ответ, который нам дали. Так же велено было говорить тем, кто увидит что-то подобное и обратится к нам.

— У тебя есть повод для сомнений в их словах?

Таши усмехнулся.

— А ты бы на моем месте не сомневалась? Я понимаю старейшин: видимо, они не хотят говорить правду, потому что она слишком ужасна. Им не нужна паника, а такое объяснение все же лучше, чем ничего.

— Но у тебя-то есть своя версия? И не слишком ли ты высокого мнения о своих умственных способностях?

Он внезапно перегнулся через стол и схватил меня за руку.

— Я боюсь, Таат. Мне нравится здесь. Я не видел другого солнца и другого неба. Я люблю это место, но мне кажется, мы навлекли на него большую беду. Мы бежали от Хаоса, но он последовал за нами. И нам некуда больше скрыться и нечем от него защититься. Мы сами уничтожили единственную расу, способную встать между нами и им.

— Проклятый Дом, ты ведь о них говоришь?

— Я говорю сейчас о том, что на севере, где должен был быть аркх Дома Тса, который теперь называют Проклятым, что-то произошло или скоро произойдет. Я уверен, что старейшины знают об этом, и я надеюсь, что за их молчанием стоит нечто большее, чем просто попытка спрятать голову в песок.

Я почувствовала, как дрожат и нагреваются у меня кончики пальцев.

— Таши, то, что ты говоришь, очень жутко.

Он погладил мою руку.

— Таат, мне жаль, что мы так давно не гуляли по Милану. В этом мире для меня нет никого дороже тебя, а мы так редко видимся.

Я отняла свои ладони и спрятала их в рукава.

— Зачем ты мне рассказал все это? Свои домыслы и страхи?

— Наверно, мне просто требовалось поделиться — а с кем, если не с тобой, пламень моего сердца?

— Сегодня ты что-то слишком щедр на признания. Если у тебя в запасе не осталось ничего интереснее их, мне, пожалуй, стоит вернуться к себе. Мои дела, в отличие от твоих, слишком явны и конкретны, и никто кроме меня сделать их не сможет.

Я встала, и он поднялся вслед за мной.

— Впереди конец мира, а ты беспокоишься о таких мелочах.

Тон его оставался серьезным, но в глазах уже плясали озорные искорки.

— Не позволить ли себе немного расслабиться? Может, погуляем? Знойное солнце и обжигающие мостовые — тебе же всегда нравилось лето, ты была влюблена в него. Можем пойти в людские кварталы, там сейчас по-особому шумно и весело.

Вовсю улыбаясь, он сделал шаг ко мне. Но я отрицательно повела головой.

— Мне что-то сейчас не хочется праздно шататься. К тому же, мы уже не дети, чтобы получать от этого процесса наслаждение.

— Если ты хочешь перевести нашу дружбу на новый уровень, я не против. Ты же знаешь, что моя постель всегда открыта для тебя, моя любезная юи.

— Я бы уже давно пришла в нее, если бы там не было других посетительниц, вечный огонь моих мыслей.

Он пожал плечами.

— Возможно, так когда-нибудь и будет. Но если ты захочешь изменить свое решение, помни, что у моего предложения срока годности нет. Можешь воспользоваться им в любой момент.

Не отвечая, я шагнула к дверям, но его окрик остановил меня на пороге.

— Таат!

Я обернулась.

— Будь осторожна! Я в последнее время очень беспокоюсь о тебе.

— Видения? Что-то конкретное?

— Не совсем, просто предчувствие опасности. Зайди ко мне еще в ближайшее время, чтобы я погадал тебе. Может, что-то станет яснее.

Я кивнула и вышла.

Я долго думала над словами Таши. Но дни были ясными, небо чистым, и чем больше проходило времени, тем сильнее я утверждалась в мысли, что правы старейшины, а не он.

Близилось время людского Посвящения. Из гельмы пришел запрос на троих. Они сухо проинформировали, что на церемонию прибудут четверо из их Дома.

— Ну просто отлично! — Заами, старшая среди нас, раздраженно вчитывалась в письмо, которое я только что достала из переговорной шкатулки.

— Четверо на троих людей — не многовато ли будет? В прошлые годы как-то одним обходились. А в этот раз они еще требуют дать посланцам сутки на, цитирую: «Проникновение духом аркха Милан и изучение его красот».

Я не удержалась и фыркнула.

— Сами мальчишку искать будут?

— Еще чего не хватало! Сутки по городу будут шляться птицы тьмы, вынюхивающие все подряд. Раи, сходи к старейшинам и выясни, что делать с полукровкой. Намекни, что жалкий мальчишка, может, все-таки не стоит дипломатического скандала.

Раи совсем еще ребенок — только год, как после учебы его определили к нам. Пока ему не доверяли ничего серьезнее мелких поручений. Гордый оказанной ему честью, он тут же взвился с места. Когда парень исчез из поля видимости, я спросила: