***

Часы отмеряли время, оставшееся до начала ночного патрулирования. Два часа наедине с Малфоем здесь, в тёмных коридорах. Только он и она. И вопросы, которые ей предстояло задать ему: «Ты убил Рэйема, Малфой? Ты выпил его кровь? Или только собираешься выпить?»

Какой у неё шанс, что он ответит правду, если и правда сделал это? Один на миллион? Слишком оптимистично. А сколько шансов, что после таких вопросов он вновь не прижмёт её к стене, сжимая горло, пока она не забудет о любых подозрениях, думая только о том, как сделать вдох и не умереть?

Она могла бы не спрашивать. Просто наблюдать за ним. Следить за тем, что он говорит и делает. Куда он ходит.

Но ей нужен был его ответ. Мерлин, как же ей был нужен его ответ!

— Тебе так неймётся поскорее меня увидеть, Грейнджер?

Гермиона даже не заметила, как он подошёл к ней: бесшумно как вор, который собирается снова украсть у неё частичку её самой.

— Обход, Малфой. Я никогда не забываю о своих обязанностях.

Он наклонил голову влево, усмехнулся одним уголком рта.

— Это очень правильно, Грейнджер. Так правильно, что меня сейчас вырвет. Ну, тогда пошли.

Но она осталась стоять на месте. Не могла ступить за ним дальше, в эту голодную тьму, где Малфой вновь мог стать зверем и будет рвать её на куски. Где он станет зверем.

— Ты боишься меня, Грейнджер?

«Да, я боюсь. Боюсь тебя. Боюсь себя. Боюсь всего, что было между нами. Боюсь всего, что между нами будет.»

Гермиона сделала шаг. Второй. Третий. Не показывать своего страха, чтобы не дать ему никакой власти над собой.

— Ты уже выпил его кровь? Уже сделал то, для чего она тебе была нужна?

Она посмела спросить его об этом? Надеялась услышать от него чистосердечное признание? Или опровержение? В темноте трудно было уловить выражение её лица, но он поставил бы на второе. Ей хотелось думать, что это не он, даже если она уже знала обратное.

— Может быть, выпил. Может быть, сделал. А может быть, ещё не выпил и не сделал. А может быть, у меня вообще нет никакой крови и никаких дел. Выбирай той вариант, который тебя устроит.

«В конце концов, если ты так любишь обманываться, Грейнджер, то я не смею тебе мешать делать это и дальше.»

— Ответь мне, Малфой!

Драко толкнул её к стене и она отлетела, охнув от неожиданности. Или от боли. Или от того и другого вместе. А потом крепко сжал её тонкие запястья, не давая возможности вытащить палочку.

— Кто ты такая, чтобы требовать от меня ответа?

«Ты просто грязь у моих ног, Грейнджер. И ничего больше. Никогда и ни за что ты не станешь ничем большим!»

— Я не боюсь тебя, Малфой.

Не боится? Поэтому дрожит, как лист на ветру? Поэтому её голос стал таким тихим и неуверенным?

— Я думаю, Нотт был прав. Тебе надо показать твоё место. На коленях. На коленях передо мной.

— Я никогда не встану перед тобой на колени!

— Не встанешь сама — значит, я тебя заставлю. Разве ты ещё не поняла? Я всё равно добьюсь своего. Но если ты не будешь сопротивляться, тебе будет не так больно.

— Ты чудовище.

— Ты ещё не знаешь, какое я чудовище, Грейнджер.

— Оставь меня в покое!

— Не хочу.

«И не могу. Видит Салазар, действительно не могу. Потому что меня к тебе тянет так сильно, что я задыхаюсь без тебя, Грейнджер. Потому что пламя сожжёт меня, если я не поделюсь им с тобой. Потому что голод убьёт меня, если я не насытюсь тобой.»

— Отпусти меня, Малфой!

Драко отступил на шаг от неё, поднимая свои руки. Наклонил голову. Прищурил глаза.

— Отпустить? Я давно уже не держу тебя, Грейнджер. И ты не уходишь. Почему же ты не уходишь, почему ты не убегаешь от меня, Грейнджер? Ты сама этого хочешь, верно?

========== Глава IX ==========

Малфой стоял на расстоянии вытянутой руки от неё. Так близко, что она не могла дышать. Так близко, что она чувствовала его запах. Так далеко, что она могла достать палочку. Так далеко, что она могла уйти.

Так почему ты не уходишь, Грейнджер?

Она покачала головой, облизала пересохшие губы и ответила:

— Ты ошибаешься. Я не хочу.

— Я могу подождать.

Он сделал шаг вперёд, наклонился к её уху, почти касаясь губами кожи, от чего по её телу побежали мурашки, и прошептал:

— И я дождусь того момента, когда ты захочешь, Грейнджер.

«Этого никогда не будет, Малфой. Ты можешь меня принуждать, но я не выполню ни одного твоего желания по своей воле.»

Она молчала.

«Этого никогда не будет, Малфой. Я ненавижу тебя и всё, что с тобой связано.»

Но она молчала.

И когда Малфой тихо рассмеялся в её ухо, Гермиона ускользнула из клетки его близости.

— Патрулирование. А потом я пойду в свою спальню и лягу спать. Одна.

— Как скажешь, Грейнджер.

Они опять разошлись по разным сторонам, как и раньше. Но мурашки никуда не делись. И она всё равно задыхалась.

***

— Так какой у тебя план? — спросил Блейз, когда раздевалка опустела.

— Я не хочу впутывать тебя в это.

— Но это уже произошло.

— Ты всё ещё не веришь, что я действительно способен убить? — усмехнулся Драко.

— А почему ты так уверен, что способен?

— Потому что пути назад уже нет. Никто не придёт к Тёмному лорду и не скажет, что не может убивать. Потому что после этих слов он умрёт на том же самом месте.

— И каков же план? Яд? Кинжал в спину?

— А что ты скажешь, если я встречусь с Дамблдором в схватке лицом к лицу?

Блейз недоверчиво покачал головой.

— Скажу, что ты самоубийца.

— Старик меня не убьёт. Он всегда так избегал этого… Он оставил в живых Грин-де-Вальда. А я ведь куда меньшее зло. И всё ещё ученик.

— Но и ты не сможешь его убить.

— Смогу. Если хорошо подготовлюсь.

— Почему бы не сделать это более… безопасным способом?

— Ты имеешь в виду, более трусливым? — фыркнул Драко. — Это было бы в моём стиле, верно? Не отпирайся, Блейз. Все знают, что я трус. Что я был трусом.

— Кому ты пытаешься что-то доказать? Волан-де-морту? Отцу?

— Ты ещё не понял? Себе.

***

Прошла неделя. Ровно неделя с их последнего разговора.

Гермиона каждую ночь доставала карту мародеров. И каждую ночь убеждалась: он в своей спальне. Крошечная точка с фамилией «Малфой» располагалась за тоненькой линией от точки с её именем. Всего лишь за этой стеной. За этой чёртовой стеной. И поэтому она не могла спать спокойно. И из-за снов, которые приходили к ней каждый раз, когда ей удавалось заснуть. И в каждом из этих снов был он. Драко Малфой.

Ей снилось, что они в том коридоре, в полной темноте. И он стоит так близко, наклонившись к ней. Его дыхание щекочет ей шею. И каждую ночь он говорит ей:

Я дождусь того момента, когда ты захочешь, Грейнджер.

И каждую ночь она уходит. Убегает. Исчезает. Растворяется. Каждую чёртову ночь, кроме последней.

Потому что этой ночью она не ушла. Потому что этой ночью она ответила:

Я хочу, Драко.

И, открыв глаза, она уже не могла думать ни о чём другом. Принимая душ, надевая форму, завязывая волосы в хвост, поднимаясь в Большой зал, сидя напротив него с пустой тарелкой, на каждом из занятий, механически водя пером по пергаменту, она всё время повторяла:

Я хочу, Драко.

Повторяла так долго, что, кажется, сама в это поверила.

— Ты выглядишь… потерянной.

Гермиона вздрогнула и обернулась. Это Джинни. Всего лишь Джинни.

— Почему ты так думаешь?

— А почему Гермиона Грейнджер сидит в библиотеке за пустым столом без единой книги и без единого клочка бумаги?

— Я просто думала.

Джинни присела к ней, внимательно вгляделась в её лицо и спросила:

— И о ком же?

— Ни о ком. О занятиях.

— Гермиона, когда ты так неожиданно порвала с Роном, я не понимала. А теперь я догадалась: тебе нравится кто-то другой.

— Конечно, нет!