Редкость материальных благ, планы действий и акты воли Средства по определению должны быть редкими, поскольку в противном случае действующий человек даже не принимал бы их в расчет в своих действиях. Иными словами, там, где нет редкости благ, нет и человеческой деятельности[27]. Цели и средства никогда не являются данностью; напротив, они возникают в результате ключевой предпринимательской деятельности, состоящей именно в создании, открытии или просто осознании целей и средств, значимых для человека в каждой из ситуаций, с которыми он сталкивается в жизни. Как только человек понимает, что он обнаружил, какие цели важны для него и какие средства достижения этих целей доступны для него, он объединяет их, почти всегда неявно[28], в некий план действий[29], который он принимает и исполняет благодаря индивидуальному акту воли[30]. Субъективное восприятие времени: прошлое, настоящее и будущее Любая человеческая деятельность протекает во времени, однако не в детерминистском, ньютоновском, физическом или аналогичном смысле, а в субъективном смысле, то есть во времени, субъективно воспринимаемом и переживаемом человеком в контексте каждого действия[31]. Согласно этому субъективному понятию времени, человек воспринимает и переживает его по ходу действия, то есть по мере того, как он создает, открывает или просто осознает наличие новых целей и средств в соответствии с сущностью предпринимательства, которую мы объяснили выше. Таким образом, прошлые переживания, хранящиеся в памяти человека, постоянно соединяются в его сознании с его текущим, творческим взглядом на будущее в форме мысленных образов или ожиданий. Будущее никогда не бывает предопределено; вместо этого действующий человек воображает его и шаг за шагом создает его. Творчество, удивление и неопределенность Таким образом, будущее всегда является неопределенным в том смысле, что его еще предстоит создать и относительно него у действующего есть лишь некоторые идеи, мысленные образы и ожидания, которые он надеется воплотить посредством собственной деятельности и взаимодействия с другими людьми. Кроме того, будущее открыто для всех творческих возможностей человека, и поэтому каждый действующий субъект находится по отношению к нему в состоянии перманентной неопределенности, которую можно уменьшить посредством его собственных паттернов поведения, паттернов поведения других (институтов), а также посредством деятельности и предпринимательской бдительности. Однако он не в состоянии полностью устранить эту неопределенность. Открытый и неограниченный характер неопределенности, которую мы имеем в виду, делает как традиционные понятия об объективной и субъективной вероятности, так и байесовскую концепцию последней неприменимыми в сфере человеческой деятельности. Тому есть две причины: во-первых, люди даже не осознают всех потенциальных возможностей или вариантов; во-вторых, у каждого человека есть специфические субъективные знания или убеждения – в терминологии Мизеса, «вероятности события» (применительно к уникальным событиям)[32] – которые, по мере того, как они модифицируются или становятся больше, имеют обыкновение внезапно, то есть резко и радикально, менять всю «карту» мнений и знаний человека. Так действующий человек постоянно обнаруживает совершенно новые ситуации, которых ранее даже не мог себе представить[33].
Издержки как субъективная концепция. Предпринимательская прибыль Всякий раз, когда действующий человек понимает, что желает достичь определенной цели, а затем обнаруживает и выбирает определенные средства ее достижения, он одновременно отказывается от возможности реализовать иные цели, которые, ex ante, ценит меньше, но считает, что мог бы достичь их, используя доступные ему средства иным образом. Мы будем использовать термин издержки для обозначения субъективной ценности, приписываемой человеком той цели, от которой он отказывается, когда принимает решение и приступает к выполнению определенного плана действий. Иными словами, деятельность всегда предполагает жертву; ценность, которую человек приписывает тому, от чего он отказывается, – это его издержки, представляющие собой чисто субъективную оценку, мнение или суждение[34]. Как правило, все люди действуют потому, что субъективно оценивают ценность предполагаемой цели выше, чем издержки, которые они планируют понести, иными словами, потому, что они надеются получить предпринимательскую прибыль[35]. Следовательно, прибыль – это выигрыш, приобретаемый с помощью человеческой деятельности; она представляет собой стимул, побуждающий или заставляющий людей действовать. Для деятельности, не связанной с издержками, субъективная ценность цели совпадает с прибылью. Позже мы покажем, что любая человеческая деятельность обязательно включает чистый, творческий в своей основе предпринимательский компонент, не связанный ни с какими издержками, и именно этот элемент в широком смысле слова привел нас к выделению концепций человеческой деятельности и предпринимательства. Кроме того, поскольку ценность цели всегда включает прибыль или выгоду, в дальнейшем мы часто будем рассматривать «цель» практически как синоним «прибыли», не останавливаясь всякий раз ради того, чтобы напоминать о вышеуказанном различии между ними. Рациональность и иррациональность. Предпринимательская ошибка и убыток По определению человеческая деятельность всегда рациональна[36] в том смысле, что ex ante действующий человек всегда ищет и выбирает те средства, которые он считает наиболее подходящими для достижения значимой для него цели. Это, разумеется, не противоречит тому, что ex post человек может обнаружить, что совершил предпринимательскую ошибку, иными словами, что понес предпринимательские убытки, выбрав определенные цели или средства и не заметив существования других, более ценных для него. Однако с учетом фундаментально субъективной природы целей, издержек и средств внешний наблюдатель не может объективно классифицировать действие как иррациональное. Таким образом, в области экономической теории можно утверждать, что человеческая деятельность является конечной данностью в том смысле, что она представляет собой аксиоматическое понятие, не требующее дальнейшего объяснения или ссылок на другие понятия. Аксиоматический характер понятия человеческой деятельности также очевиден: ведь критическое отношение к нему или сомнения в нем создают неразрешимое логическое противоречие, поскольку критика также может выражаться исключительно посредством (человеческой) деятельности[37]. Предельная полезность и временнóе предпочтение Наконец, с учетом того, что средства по определению являются редкостью, действующий человек будет стремиться в первую очередь достичь тех целей, которые он ценит больше, а затем – тех, которые для него относительно менее важны. В результате он будет оценивать каждую взаимозаменимую и значимую в контексте его деятельности единицу доступных ему средств через наименее важную цель, которой, по его мнению, он может достичь с ее помощью (закон предельной полезности). Кроме того, поскольку деятельность осуществляется ради какой-то определенной цели и поскольку любая деятельность протекает во времени и тем самым имеет определенную длительность, то человек ceteris paribus постарается достичь своей цели как можно быстрее. Иными словами, при прочих равных человек всегда будет оценивать выше те цели, которые ближе к нему по времени, и будет готов предпринимать действия большей длительности только тогда, когда он будет считать, что, поступая таким образом, он сможет достичь более важных для него целей (закон временнóго предпочтения)[38]. вернутьсяВ этом смысле определение экономической теории как «науки, которая изучает человеческую деятельность в условиях редкости благ» (Avelino Garcia Villarejo и Javier Salinas Sánchez, Manual de Hacienda Pública [Madrid: Editorial Tecnos, 1985], 25) является чистым плеоназмом, поскольку любая человеческая деятельность предполагает редкость. Как красноречиво пишет Мизес: «Если человек не стеснен недостаточным количеством вещей, то отсутствует необходимость в какой-либо деятельности» (Mises, Human Action, 93 [Мизес. Человеческая деятельность. С. 90]). вернутьсяНиже мы объясним, почему наиболее существенные для человеческой деятельности данные или знания почти всегда очень сложно сформулировать и почему они обычно носят неявный, а не эксплицитный характер. вернутьсяПлан – это предполагаемая мысленная картина будущего, соответствующая представлениям действующего человека о различных этапах, элементах и обстоятельствах, которые могут иметь значение для его деятельности. Таким образом, план состоит из специфически структурированной практической информации, которой человек обладает и которую он получает постепенно в контексте каждого из своих действий. В этом смысле можно утверждать, что, в силу того, что действующий человек порождает новую информацию, каждое действие вызывает непрерывный процесс индивидуального, или личного, планирования. Централизованное планирование имеет совершенно иной характер и, как мы увидим, удовлетворяет потребность руководящего органа социалистической системы в организации средств принуждения (максимально формальным и согласованным образом) для достижения поставленных целей. Централизованное планирование терпит неудачу, потому что власти неспособны получить необходимую практическую информацию. Следовательно, вопрос не в том, планировать или нет; если считать, что планирование необходимо для любой человеческой деятельности, то вопрос состоит в том, кто должен планировать: отдельный действующий человек, единственный, кто владеет необходимой практической информацией, или не имеющий к нему отношения орган принуждения, у которого эта информация отсутствует. См.: F. A. Hayek, “The New Confusion about Planning” in New Studies in Philosophy, Politics, Economics and the History of Ideas (London: Routledge and Kegan Paul, 1978), 232–246. Планирование можно разделить на интегральное, частичное, индикативное и индивидуальное, и все эти типы планирования, за исключением индивидуального, содержат неустранимое эпистемологическое противоречие, которое мы будем называть «парадоксом планирования» (см. в главе 3 сноску 11 и раздел с части 6). вернутьсяСогласно св. Фоме Аквинскому, voluntatis autem motivum et obiectum est fi nis (то есть «цель является причиной и объектом воли»). Summa Theologiae, pt. 1–2, ques. 7, art. 4, vol. 4 (Madrid: B. A. C., 1954), 301. вернутьсяО том, что к сфере человеческой деятельности приложим только субъективистский, практический и динамический концепт времени, см.: Gerald P. O’Driscoll and Mario J. Rizzo, The Economics of Time and Ignorance (Oxford: Basil Blackwell, 1985), chap. 4, 52–70. Такую концепцию времени уже выдвигал Бергсон, для которого «чистая длительность является формой, которую принимает последовательность состояний нашего сознания, когда наше “я” просто живет, когда оно не отделяет своего нынешнего состояния от предыдущих» (Henry Bergson, “Essai sur les Donnés Inmédiates de la Conscience,” en Oeuvres [Paris: Presses Universitaires de France, 1959], 67). вернутьсяMises, Human Action, 110–118 [Мизес. Человеческая деятельность. С. 105–108]. Данная таблица отражает главные различия, существующие, согласно Мизесу, между концепцией вероятности в сфере естественных наук и в сфере человеческой деятельности: вернуться«Удивление – это смещение и искажение привычных представлений, проистекающее либо из переживания, которое находится за пределами того, что казалось реально возможным, либо из переживания такого рода, которое человек никогда не представлял себе и поэтому никогда не оценивал как возможное или невозможное; внезапное событие – противоречащее ожиданиям или неожиданное» (G. L. Shackle, Epistemics and Economics [Cambridge: Cambridge University Press, 1972], 422). Для описания типично предпринимательской способности подмечать случайно и внезапно появляющиеся возможности, не занимаясь специально их поиском, англосаксы используют слово serendipity. Этимологически это слово происходит от арабского sarandib, старого названия Шри-Ланки, а в нынешнем значении его ввел в XVIII в. Гораций Уолпол. Он вдохновлялся неожиданными открытиями, которые часто делали герои персидской притчи о трех принцах Серендипа. В письме Уолпола к Манну от 28 января 1754 г. он пишет, что герои этой притчи «благодаря счастливой случайности и собственной сообразительности постоянно делали открытия, к которым не стремились». Он заключает: «Это открытие, действительно, почти такого рода, как те, что я называю Serendipity» (см.: Oxford English Dictionary, 2nd ed. [Oxford: Clarendon Press, 1983], 15: 5). Грегорио Мараньон имеет в виду то же самое, когда замечает: «Творение гения отличается от творений обычных людей тем, что он создает нечто неожиданное и поразительное» (Gregorio Marañón, El Greco y Toledo, Obras Completas [Madrid: Espasa Calpe, 1971], 421). вернутьсяСм.: J. M. Buchanan and G. F. Thirlby, eds., L. S. E. Essays on Cost (New York: New York University Press, 1981), esp. 14 and 15. вернуться«В широком смысле, прибыль – это выигрыш, извлекаемый из деятельности; это увеличение удовлетворения (уменьшение беспокойства); это разница между более высокой ценностью, приписываемой полученным результатам, и более низкой ценностью, приписываемой жертвам, принесенным ради их достижения; другими словами, это доход минус издержки. Извлечение прибыли постоянная цель любой деятельности» (Ludwig von Mises, Human Action, 289 [Мизес. Человеческая деятельность. С. 273]). С точки зрения Мизеса, убытки компании означают, что она неправильно использует редкие ресурсы, которые больше нужны в других сферах. Кажется, что это наконец понял и Иоанн Павел II. Он утверждает: «Когда предприятие дает прибыль, это значит, что производственные факторы использованы как надо и соответствующие потребности удовлетворяются» (John Paul II, Centesimus Annus, chap. 4, section 35 [1991]). вернутьсяТаким образом, экономическая наука – это не теория выбора и принятия решений (ex ante они всегда рациональны по определению), а теория социальных процессов координации, которые, вне зависимости от рациональности связанных с ними решений, могут быть согласованы хорошо или плохо, в соответствии с уровнем осведомленности, которую демонстрируют различные действующие субъекты в ходе предпринимательской деятельности. См.: I. M. Kirzner, The Meaning of the Market Process, 201–208. Кроме того, необходимо подчеркнуть, что именно фундаментально субъективный характер компонентов человеческой деятельности (целей, средств и издержек) и обеспечивает экономической теории, в том смысле, который кажется парадоксальным только на первый взгляд, полную объективность – объективность теоретической науки, выводы которой распространяются на любые типы действий (праксеологии). вернутьсяMises, Human Action, 19–22 [Мизес. Человеческая деятельность. С. 22–25]. Мы полагаем, что Мизес идет на нетипичную для него уступку, в которой нет никакой необходимости, когда заявляет, что человеческая деятельность является конечной данностью только до тех пор, пока не будет установлено, каким образом внешний, природный мир детерминирует человеческое мышление. Мы не просто согласны с Ф. А. Хайеком, что человеческий разум неспособен объяснить сам себя (Hayek, The Sensory Order [Chicago: University of Chicago Press, Midway Reprint, 1976], 184–191) – мы считаем также, что все детерминисты впадают в неразрешимое логическое противоречие: поскольку знание о том, каким образом внешний мир детерминирует мышление, которое они надеются обрести, само по себе является детерминированным, то, с точки зрения их же собственных критериев, оно не может быть надежным. См.: M. N. Rothbard, Individualism and the Philosophy of Social Sciences (San Francisco: Cato Institute, 1980), 5–10. вернутьсяЗначит, ни закон предельной полезности, ни закон временнóго предпочтения не являются эмпирическими или психологическими законами. И тот, и другой представляют собой логические следствия из фундаментального понятия человеческой деятельности. Согласно Мизесу, «закон предельной полезности уже заключен в категории деятельности», а «временнóе предпочтение категориально неотделимо от человеческой деятельности» (см.: Mises, Human Action, 124, 484 [Мизес. Человеческая деятельность. С. 118, 451]). |
