Считаю, этих тварей надо просто уничтожать. Они не люди, кто бы там что ни говорил. И наркоторговцев. Всех. Страшной смертью, чтобы неповадно было. Убивать, сносить их дома, выгонять на улицу семьи. Чтобы все остальные видели — будешь торговать наркотой — сдохнешь, а твоя семья пойдет по миру. Жестоко? Да. Но справедливо. Их можно победить только так.

А вот эта тварь, что теперь лежит с ножом в животе — он с моими деньгами решил заделаться наркоторговцем. После того, как переждет грозу. Меня повяжут, и тогда можно будет спокойно заняться делом.

Не получилось. Да и не могло получиться — у нарков мозг атрофировался настолько, что они едва ориентируются в пространстве, куда им разрабатывать длительные стратегические планы!

Я ухватился за рукоятку ножа и выдернул его из живота наркомана. Потом аккуратно вытер лезвие о рубашку умирающего. То, что этот человек умрет — у меня сомнений никаких не было. И скорую к нему я вызывать не собирался. Максимум, что могу сделать для него — это облегчить страдания. И я облегчил — ударом в сердце.

Потом обошел остальных членов банды, и проделал то же самое. Теперь на три наркомана, на три грабителя, вора и убийцы на свете стало меньше. И это хорошо. Это моя работа.

Деньги нашел в кухне — этот придурок сунул их в газовую плиту. Почему они все суют деньги — то в газовую плиту, то в бачок унитаза, то в морозильную камеру холодильника? Почему все эти люди считают, что окружающие гораздо глупее их и никогда не догадаются, что кто-то может хранить деньги в таких невероятно укромных местах?!

Он успел потратить около тысячи баксов. На порошок, и на жратву. Вот, в общем-то, и весь заработок в результате этой авантюры. Стоило оно того?

Автоматы забирать не стал. Обтер их как следует (отпечатки пальцев), и бросил. Не собираюсь я вести локальные боевые действия с применением автоматического оружия. Наверное.

В квартире я особо не наследил, так что протер только те места, за которые хватался — например, газовую плиту. Ну и входную дверь.

Уже когда отошел от подъезда шагов на сто, с обратной стороны дома подъехал милицейский уазик, скрипя суставами, громыхая на рытвинах. Когда, в конце концов, отремонтируют дороги возле домов? Наверное, никогда.

Обдумывая эту свежую мысль, я под мелькание «цветомузыки» уходил все дальше от места событий, не оглядываясь и ни о чем не сожалея. Да, кто-нибудь мог бы сказать, что у убитых мной парней возможно есть матери, отцы, которые будут их оплакивать. А может и девушки, которые тоже станут переживать. Но этим доброхотам я скажу: лучше оплакать один раз, чем оплакивать всю жизнь, видя, как деградирует, превращается в зверя твой сын или брат.

А еще — никто не может дать гарантии, что завтра не будут оплакивать тебя, убитого потерявшим берега наркоманом, который пойдет на все, чтобы получить вожделенную дозу. Так пусть лучше так — жестоко, но правильно. Как хирург, отрезающий гангренозную конечность.

А потом мысль перескочила на то, что все-таки кто-то из соседей решился и вызвал ментов. Значит, не все еще потеряно, значит, люди еще могут подняться, сбросить с себя пелену страха и перестать бояться зверей! Уничтожить их! Выжечь каленым железом!

Есть такой рассказ советского фантаста, «День гнева». Я хорошо его запомнил. Там преступные ученые создали разумных человекомедведей, нелюдей, которые убивали людей, питались их мясом. И наступил день, когда люди больше не смогли терпеть. Они объединились и выступили единым фронтом против этой мрази. Выкопали ружья!

Думаю, что когда-нибудь будет именно так. А пока что только я один, и подобные мне — мы занимаемся уничтожением «отарков». Только мы. Не станет нас, и отарки уничтожат этот мир, эту страну. Если люди не опомнятся.

— Стой! Эй, дай закурить! Слышь, да стой ты! Куда торопишься?!

О господи…я сегодня лягу спать, или нет?! Да что же это такое?! Я же вроде вычистил город, откуда они снова поналезли?! Из районов, что ли? Узнали, что теперь здесь можно все?

— Слышь, мужик, дай на пузырь… — начал один из пятерых, стоявших у входа в ночной магазинчик, но я договорить ему не дал. Через три секунды все пятеро лежали на земле в различной степени помятости, а я поднял брошенный дипломат и пошел дальше. Внутри все кипело, клокотало, но одновременно — меня будто отпустило. Легче стало. Выплеснул горечь и злобу на уличных гопстопников, вот и полегчало. Я их даже не убил — настолько был им благодараен за предоставленную возможность разрядиться. Так…слегка покалечил, не более того. Ребра сломал, руки, мошонки поотбивал (Уже когда лежали. Чтобы не размножались!).

Такси поймал на проспекте, и через двадцать минут был уже возле съемной квартиры. Эту ночь придется заночевать здесь, рядом с прикованными операми, а вот куда отправиться завтра, где ночевать — это вопрос. Большущий такой вопрос!

Юра ждал на месте, весь такой в растрепанных чувствах, и я его по большому счету понимаю. Вдруг я взял, да и ушел, оставив его рядом с побитыми и закованными в наручники ментами. Небось, когда освободятся — мало ему не покажется. Навешают пилюлей, а еще — нераскрытых дел. Если смогут, конечно. Впрочем — сейчас что угодно могут, время такое.

Завидев меня, Юра громко и удовлетворенно выдохнул, и явно стараясь сдерживать эмоции, спросил:

— Все в порядке? Нашел?

— Нашел — кивнул я, и посмотрев на скучных, угрюмых ментов, спросил у их предводителя, зыркающего на меня так, как если бы хотел прикончить своим ядовитым взглядом — Парни, вы что вообще хотели получить от ситуации? Раскрытие? Или что? Ну когда шли по сигналу об оружии?

— Само собой — раскрытие. Палку поставить! Уж ты-то должен это понимать! — огрызнулся Константин — тоже вроде ментом был!

— Я был ментом да. А вот ты — тоже! Это каким надо быть идиотом, чтобы так бездарно осуществить задержание? Будь вместо меня кто-то другой, настоящий бандит — вы бы уже были покойниками. Где вас вообще учили? Кто вас учил? Я бы вашего учителя просто высек!

— А ты не настоящий бандит, да? — скривился Константин — Ангел, да? А кто рэкетом занимается? Кто обложил данью предпринимателей? Слышал я, как ты с людьми расправляешься!

— Я не данью обложил. Я защищал этих людей. И брал за защиту по-божески. И тех, кто был под моей защитой, никто и никогда не трогал, не обижал. А если кто-то посмел бы их тронуть — находились и такие идиоты — они потом сильно жалели. А ты знаешь, что люди обращались ко мне за защитой? Если их кинули, или ограбили, или изнасиловали? И я находил обидчиков, наказывал их, заставлял возместить ущерб! А знаете, почему они обращались ко мне?

Я сделал драматическую паузу, дожидаясь вопроса, но как и следовало ожидать, вопроса не дождался.

— Знаете. Вы все знаете. Потому что бесполезно. Потому что милиция или не найдет преступников, или те откупятся. А часто милиционеры работают вместе с преступниками. Скажете, не так? А еще — набрали в милицию таких как вы.

— Каких таких?! Мы не работаем с преступниками! И не берем взяток! Нечего тут тень на плетень наводить!

— Вполне вероятно и не берете. Потому что вы еще глупые, и зеленые, как огурец. Дельный опер и денег бы заработал, и преступника нашел. А вы ни хрена ничего не можете, потому что непрофессионалы! Потому что профессионалы ушли, и остались одни рвачи, или зелепуки, такие как вы.

— Кто? Какие такие зелепуки?

— Бабушка моя так говорила — зеленые совсем, зелепуки. Яблочки. Кислые такие, аж зубы сводит. Только плеваться.

— Может хватит нас помоить? Мы честно делаем свою работу! Ну да, иногда и лажаем, но честно!

Я сел в кресло закинул ногу на ногу, откинулся на спинку и вздохнул:

— Иэхх! Знаешь, когда я шел работать участковым, тоже думал — никаких взяток, поборов, а буду я вроде как Анискин — иду по участку, все меня знаю, уважают, здороваются! А я помогаю людям, разгребаю их неприятности, делаю так, чтобы им жилось лучше. И самое смешное — эта мечта осуществилась именно тогда, когда я ушел из милиции и занялся тем, чем…чем занялся. Стал помогать людям. А когда работал в ментовке — только отписывался от бумаг, да следил за тем, как бы начальство не зашло сзади и не поимело. Так что парень — если ты пришел в милицию, чтобы помогать людям — ты не туда попал. Совсем не туда!