— Боже, — выдыхает мужчина, — как же Юниверсал будут рады!

Менеджер неуклюже шагает к двери, сопровождаемый счастливыми взглядами Эрика и Кристины.

— Ах, вот ещё! — вдруг восклицает Жерар, остановившись на самом пороге, — Во многих чартах Ваши записи стремительно набирают позиции! Вы верно поступили, распространив столь прекрасную Музыку повсеместно — люди обязаны услышать эту красоту!

— Спасибо большое, месье, — с мягкой улыбкой отвечает девушка и прикрывает за мужчиной тяжелую дверь.

Она заторможено оборачивается на Эрика, едва сдерживая готовый вырваться наружу радостный визг. Призрак протягивает к ней руки, приглашая в свои трепетные и объятия, и Кристина срывается к нему навстречу.

— Ты будешь освобожден, — шепчет сбивчиво Кристина, пока её руки хаотично скользят по его напряженному телу, — точно будешь!

— Мы оба будем, — радостно выдыхает он, отчаянно крепко прижимая её к себе и ощущая, как по лицу скатываются непрошеные слезы, — моя девочка, какая же ты у меня храбрая…

Она прижимается к Эрику, не желая отстраняться от него ни на секунду, — с этого момента их ничто не способно будет разлучить. Ничто и никогда.

— Ты пожалеешь об этом, Дестлер, — разрывает терпкую тишину пропитанный яростью голос, — пожалеешь, когда будешь гнить изнутри под старость лет, когда будешь загибаться от страшных земных болезней!

Они медленно оборачиваются на его едкое шипение и лишь теперь замечают незримого посетителя их особняка. Никогда ещё он не был так далек от человеческого обличья: его выразительные глаза наливаются ярко-алой кровью, зубы заостренные, словно пики, сцепляются в злом, пропитанном ненавистью оскале, а длинные, перепачканные чёрной землей ногти впиваются в белёсые ладони костлявых рук, пронзая их до тёмных кровоподтеков.

— И душа твоя, прогнившая насквозь, — выплевывает он презренно, — никогда уже не будет ни вымолена, ни спасена.

— Не смей говорить так о нём! — твёрдо говорит Кристина, отстраняясь от Эрика, и резко шагает к кипящему от гнева демону.

— И себя не спас, — нарочито усмехается он, разглядывая два подписанных кровью супругов договора, — и её за собой в ад утащил, какая…

— Довольно слов! — вдруг громко восклицает девушка, выхватывая из его когтистых пальцев истертые листы пергамента. — Тебе никогда не заполучить нас!

Она разрывает отобранные листы в клочья, исподлобья глядя на замершего Самаэля, и возвращается обратно в объятия любимого мужа.

— Проваливай отсюда, — выдыхает девушка опустошенно, выпуская из своих рук ошметки бумаги и бережно затем беря Эрика за дрожащую руку, — и никогда не смей больше заявляться.

По особняку молодоженов разносится гортанный, надломленный смех Самаэля и клочки пергаментов, омытых кровью, мгновенно вспыхивают палящим пламенем.

Внезапно всё стихает — демон бесследно исчезает в одночасье, оставляя за собой лишь белёсый, густой туман и затхлый, отравляющий легкие запах серы.

— И всё? — спрашивает Эрик, нарушая повисшую тишину, так сильно на них давящую.

— Всё, — едва слышно отвечает Кристина, легонько кивая головой.

Тяжелый вздох срывается с пересохших губ Эрика, и он прижимает к себе растерянную супругу, нежно целуя её в висок.

— Всё, — повторяет он, прикрывая глаза в забвении, — нескончаемые годы рабства и страданий, десятки лет западни ада — всё вот так оборвалось, не оставив за собой и следа…

Не выпуская Кристину из мелко дрожащих рук, он опускается перед ней на колени, тихо шепча слова благодарности и задыхаясь от душащих слёз.

— Ты Ангел, — обращается к ней Эрик, пряча лицо в мягкой ткани её короткого платьица, — Ангел, посланный самим Богом, чтобы спасти мою мрачную душу, потерявшую всякую надежду.

Девушка аккуратно опускается к нему, усаживаясь рядом на полу и ласково улыбаясь. Она протягивает к Эрику свои бледные руки и бережно обхватывает его тонкие запястья, чтобы затем притянуть к себе.

— Ты, как никто другой, заслуживаешь искупление, — шепчет Кристина, поглаживая пальцами нежно его вспотевшие от тревоги ладони, — заслуживаешь любовь всего мира, заслуживаешь шанс на истинное счастье.

— Я клянусь, — говорит он тихо, прижимаясь к её груди, — клянусь, что сделаю всё, чтобы только ты была счастлива, Кристина.

— Мне достаточно того, что ты рядом и, наконец, властен над собой, — отвечает она ласково, — ничто не может быть для меня важнее.

— Я безумно люблю тебя, — выдыхает Эрик, резко вскидывая голову и вглядываясь в её глаза с нескончаемым обожанием.

Она смотрит в его широкие зрачки, внемля разгорающемуся в них племени страсти и нежности, столкнувшихся в сумасшедшем танце любви. По её лицу скользит почти безумная улыбка, когда она обвивает крепко шею мужа руками и притягивает его к себе для пылкого поцелуя, горячо шепча:

— И я тебя тоже.

Когда два разгоряченных, отчаянно нуждающихся друг в друге тела сплетаются в единое целое на прохладном полу гостиной особняка, черные клубы дыма огня преисподней рассеиваются над ними, позволяя, наконец, спустя столько лет, вдохнуть полной грудью и ощутить такой сладкий вкус долгожданной свободы.

Свободы.

========== Эпилог. Откровения Кристины ==========

Этот сочельник становится юбилейным для нашей молодой семьи. Мы с Эриком решили, что он обязан быть особенным, ведь теперь наша семья уже не так мала, как раньше. Многое за прошедшие десять лет изменилось, в частности, страшная трагедия подарила нам то, о чём мы так давно мечтали — ребенка.

В удивительно теплый вечер кануна Рождества мы с Эриком и нашей маленькой дочкой неторопливо гуляем по улицам Парижа, горящими множеством ярких огоньков. В руках моего супруга находится невиданная куча пакетов, донельзя заполненных подарками для нашей дорогой девочки и необычными украшениями для дома, которые должны стать последними штрихами в зимней сказке нашего родного особняка.

Мы уже собираемся домой, когда наша малышка замечает крупную, залитую светом фонарей вывеску рождественской кофейни, в которой как раз в это время располагается румяный Санта, готовый выслушать каждое пожелание ребенка и вручить ему маленький презент.

— Папа! — восклицает она, дергая Эрика за рукав, — Папа, можно мы зайдем и туда тоже?

Он опускает на неё взгляд и невольно расплывается в улыбке, глядя на эту юную прелестницу, глаза которой светятся таким неподдельным счастьем.

— Конечно, Луиз, — кивает Эрик мягко, — беги внутрь, мы тебя догоним!

Девочка тут же пускается, радостно припрыгивая к двери, а супруг шагает ко мне с усталой, но счастливой улыбкой.

— Ну, родная, — тихо обращается он, склоняясь к моей щеке и оставляя на ней мягкий поцелуй, — первое рождество с малышкой. Я ведь не один волнуюсь?

— Это и правда запомнится нам навсегда, — тихо отвечаю я, прижимаясь к его заметно окрепшей за прошедшие годы груди, — как и ей.

— Пойдем внутрь, — обращается он, приобнимая меня свободной от покупок рукой за плечи, — там такая толпа, страшно её оставлять надолго такую крохотную…

Я согласно киваю, и мы вместе торопливо шагаем в сторону кафетерия, где царит абсолютная предновогодняя суматоха. В маленьком, но невероятно уютном заведении воистину господствует сказочная атмосфера, призванная окунуть маленьких посетителей в волшебный мир самого Санта-Клауса.

Холодные от уличного ветра пальцы Эрика касаются моей руки, и я невольно улыбаюсь ему, сжимая его ладонь в своей. Мы оба безумно любим этот праздник и каждый год стремимся окунуться в него с головой.

— Поверить не могу, — тихо выдыхает мой супруг, с нежностью глядя на дочь, — так странно… Я и бесконечно счастлив, и в то же время не могу никак перестать думать о той трагедии.

— Я понимаю, милый, — откликаюсь я, согласно кивая, и машинально прикусываю губу до боли.

Порыв заставляет с трепетом прижаться к замершему посреди помещения мужу и поцеловать его легонько в щеку, покрытую мелкими шрамами. Я вдруг замечаю краем глаза маленького мальчишку, застывшего близ Эрика в неуверенности.