Когда монотонный голос святого отца смолкает, Убальдо с трудом разжимает ладонь, с силой сминающую стебель розы, и цветок плавно спадает на тёмную крышку гроба. Боль прожигает в сердце сквозную дыру, и Пьянджи остается чувствовать лишь пустоту. Первые горсти земли падают следом за цветами, скрывая за собою тонкий католический крест.

Вот так.

Так быстро всё закончилось, не позволив Убальдо даже осознать произошедшее. Тихо всхлипывающая Карлотта тянется в его объятия, когда на могиле начинают устанавливать небольшое надгробие — статую маленького ангела, склонившегося над каменной плитой в отчаянии, оплакивающего невинно погибшего и непорочного.

Вся та ответственность, с которой Пьянджи подошел к похоронам друга, себя оправдала. Он создал то, что желал — уютный и теплый уголок среди холодного, окутанного смертельным холодом кладбища. В памяти каждого человека Дориан останется светлым и тёплым человеком, всегда готовым прийти на помощь и понять.

Мужчине категорически не хочется уходить, но Джудичелли настойчиво тянет его за руку в сторону заведённой машины. Она знает, что здесь ему будет только тяжелее. Знает, а потому стремится поскорее отвлечь его, спасти от горечи и боли. Вскоре Убальдо сдаётся и, в последний раз проведя пальцами по резной руке крохотного ангелочка, позволяет увести себя к автомобилю.

Каменные силуэты оказываются всё дальше и дальше, а Убальдо всё так же глядит пустым взглядом в широкое окно кадиллака. Ему кажется, что его душу усердно вытягивали последние и дни и вот сейчас…

Сейчас её не стало вовсе.

***

По величественным коридорам Парижского суда вся семья мэра де Шаньи спешит к выходу. Судебный процесс над Раулем оказался завершенным.

Вердикт судьи никого из присутствующих не удивил.

Никого.

Самому же Раулю, казалось, было плевать на то, как распорядятся его Судьбой. Он бы достойно принял любое наказание.

На парадной лестнице их встречают десятки вспышек камер. Громкий шум от перебивающих друг друга репортёров сливается воедино, и у Рауля кружится голова. Прекрасная Фемида, замершая у входа в здание суда, будто смеется ему в лицо — чаша злодеяний на её неизменных весах теперь явно перешивает добродетель. Младшему де Шаньи хочется спрятаться, сбежать, но он лишь трусливо скрывается за спиной широко улыбающегося отца.

Микрофоны со всех сторон лезут прямо в лицо. Какая разница? Для Рауля теперь всё потеряло значение. Сегодня вместе с Дорианом похоронили всё лучшее, что было когда-то в жизни де Шаньи, а он не посмел даже появиться на кладбище. Он ни за что бы не смог заставить себя увидеть опускающийся под землю гроб — результат его неосторожности и бесконечно глупости. Тем более, не вынес бы осуждающего взгляда со стороны его нынешних, настоящих друзей, а не эгоистичных показушников, каким всегда являлся сам Рауль. Он не смог достойно попрощаться с лучшим человеком, которого знал.

Руки отца крепко сжимают плечи Рауля и вынуждают сесть в его новенький майбах. Он без колебаний поддается и забирается вглубь обитого белой кожей салона. Ему противно от всего этого шика и лоска.

— С возвращением, месье! — радостно приветствует его личный водитель отца, и к горлу младшего де Шаньи подступает ком.

Ему страшно.

Жутко от присутствия кого-то постороннего.

Дверь автомобиля вновь отворяется, и к Раулю подсаживается чересчур радостный отец. Он тут же тянется к механизму на подлокотнике, чтобы открыть мини-бар, где уже пенится прохладное шампанское.

— Ну, что? — обращается к сыну старший де Шаньи, разливая по бокалам Дом Периньон. — За нашу маленькую победу?

— Это неправильно, — едва слышно говорит Рауль, всё же принимая в руки бокал розового брюта, — я заслужил наказания.

— Какой святоша, — хмыкает мэр Жером, задумчиво поглаживая ножку бокала, — подумал бы о семье. Нам не дадут теперь никакого покоя. Такой скандал, только подумай, — он цокает языком, качая головой, а затем вновь расплывается улыбке, — Впрочем, — довольно говорит он, — всё позади, так что забудь всё, как страшный сон.

— А нет ничего покрепче? — усмехается Рауль, разом осушив бокал игристого.

— Только дома. Мы отвезём тебя в вашу с Филиппом квартиру, — мягко отвечает отец, — он о тебе позаботится.

— В каком смысле? — напрягается младший де Шаньи, ухватившись за бутылку и отпивая прямо из горла.

— Он хотел поговорить с тобой, — пожимает плечами Жером, скривившись, — право, Рауль, ты ведёшь себя, как невоспитанная свинья.

Осушив объемную бутылку до дна, он лишь разводит руками, тяжело вздыхая. Ему теперь вовсе плевать на все эти правила и этикет. Ему вообще ни до чего нет дела. За тонированными стёклами майбаха проносится набережная Бранли, и вот уже виднеется знаменитая башня, близ которой располагается их квартира. Невольно Рауль мрачнеет. Он не хочет возвращаться в их роскошную квартиру и жить там так, словно ничего не происходило вовсе.

Машина тормозит у первого же дома на Бюйено Айр. Отец мягко хлопает сына по плечу, снисходительно улыбаясь.

— Что ж, мне пора по делам, — обращается старший де Шаньи к Раулю, — а вы развлекайтесь без меня, мальчики.

— Обязательно, — сквозь зубы отвечает сын, кидая опустошенную бутылку на сидение и спешно выбираясь из автомобиля отца.

Оказавшись посреди узкой улочки, Рауль поднимает глаза на Эйфелеву башню. Сейчас он не видит в ней ничего красивого — жалкий кусок металла. Домой идти отчаянно не хочется только потому, что там ждёт брат. Они всю жизнь провели в неприятии друг к другу. Недолго думав, он всё же решает встретиться с Филиппом лицом к лицу и нажимает на звонок домофона.

Будь, что будет.

Прятаться от брата — это полная глупость.

***

Солнечный свет нежно касается своими лучиками ужасающего лица Эрика. Он бессознательно морщится, укрывая ладонью глаза от света. Его прекрасная невеста чуть ёрзает в объятиях. Первым, что видит Эрик, когда всё же открывает глаза, становится улыбка спящей Кристины. Так редко теперь он мог её увидеть. Разве что, пока девушке снятся красивые, добрые сны. Он уверен, что это так — всё её лицо светится счастьем.

Развернувшись к девушке, он нежно целует её в кончик носа — Кристина чуть дергает им и улыбается шире, обвивая руками шею жениха. Ему правда интересно, что сейчас видит его любимая, но он лишь наблюдает за ней и дожидается её пробуждения.

Маленькая девочка, вытянувшая его изо тьмы… Пошедшая ради него на ужасные жертвы, принявшая сложнейшие решения — всё ради них и их счастья. Она его истинный Ангел на земле.

— Эрик, — ласково шепчет сквозь сон Кристина и прижимается к мужчине всем телом.

Невольная улыбка скользит по его лицу, и он протягивает руку к ней, чтобы погладить ее по мягким волосам, рассыпавшимся по подушке чистым золотом. Словно котёнок, она подаётся навстречу его легким прикосновениям.

— Я так тебя люблю, — сипло говорит Даае, рассеяно взглянув на Эрика из-под пушистых ресниц.

— Ты невероятно красива, — обращается к ней он, и Кристина смущенно улыбается.

Девушка соскальзывает вниз под одеяло, чтобы в следующий момент коснуться обнажённой груди Эрика губами. Она бережно снимает вчерашнюю повязку и едва ощутимо обводит рану пальцами, чуть нахмурившись.

— Эрик, — окликает его взволнованно Кристина, приподнимаясь на локтях, — у тебя такой сильный отёк…

— Этого не хватало, — вздыхает Призрак и тянется к забытым прошлой ночью покупкам.

Порыскав в пакете с множеством препаратов, он вынимает оттуда пару шприцов, несколько ампул, перевязочные материалы и спринцовку. Девушка тут же выхватывает всё у него из рук и мягко толкает Призрака на спину.

— Могу я, наконец, поухаживать за свои женихом? — чуть улыбается Кристина, наполняя антисептиком спринцовку.

— Ты выглядела слишком напуганной, когда увидела всё это, — усмехается Эрик прежде, чем Кристина залила загноившуюся рану раствором.

Он прикрывает глаза, шумно выдыхая и сжимая руки в кулаки — щиплет невыносимо сильно. Быстро промокнув ранение, девушка накладывает на него повязку и бережно перебинтовала плечо Эрика, затягивая его потуже.